Александр Прозоров - Поля доброй охоты
Гостья была худенькой, с небольшой грудью, узкими бедрами и тонкими ножками-спичками, белые спутанные волосы сбились в крупные колтуны. Русалка перехватила его взгляд, засмущалась:
– Ой, я нечесаная совсем! Ой, я сейчас!
Она вскинула руки, выдернула из путаницы солидную прядь, распустила ее и стала старательно расчесывать деревянным гребешком.
– Ай!!! – испуганно вскрикнул Морозко.
Это еще одна девица, такая же тощая и серокожая, попросилась погреться у огня с его стороны. Парень кивнул и наивно спросил:
– А чего ты голая ходишь?
– Поизносилась, добрый молодец, замерзла вся совсем. Погрей меня, добрый молодец, обними… – Русалка с кошачьей гибкостью влезла ему под мышку и тут же принялась расстегивать пояс. – Зачем тебе это? Ты же не в походе!
Молодой воин зажмурился от ужаса, но отпихивать девицу не стал, позволил и пояс с себя сдернуть, и даже руки себе под рубаху запустить.
– Какой ты горячий, добрый молодец, – замурлыкала от наслаждения русалка. – Обними меня, добрый молодец, согрей меня, поцелуй…
– Ой, никак. – Соседка ведуна не смогла справиться с упрямыми прядями, попыталась ухватиться за них двумя руками, но неудачно, и протянула Олегу гребешок: – Подержи.
– У огня положи. – Ведун показал на камень.
– Ой, как у вас тепло! – Куда более упитанная девушка притиснулась к нему с другой стороны. – Давай еще теплее сделаем…
Она жадно вцепилась ему в рот холодными и влажными губами, потянула на себя. Олег послушно упал прямо на деву, благо увлекала его гостья аккурат на полынную подстилку. Русалка принялась было стаскивать с него рубаху, но почти сразу забеспокоилась, заелозила. Ведун привстал – она тут же отскочила, потянула за руку:
– Пойдем!
– Нет, куда мы от костра? Холодно.
– Идем, тут плохо.
– Устал я с дороги. Завтра приходи. Постель будет мягкая, ночь долгая. Приходи. Придешь?
– Тут хорошо будет, тут рядом, – настойчиво увлекала его к реке девушка.
Середин, не споря, подхватил ее на руки, отнес к костру, посадил рядом, жадно поцеловал:
– Завтра приходи… Ты красивая, ты мне нравишься. Приходи!
– Добрый молодец! – похлопала его по плечу худышка. – Никак мне самой. Помоги! Вот здесь только причеши, а то мне не видно.
– Не могу, не умею, – опять отказался взять в руки протянутый гребень ведун.
– Идем! – дергала его к себе другая русалка.
– Там холодно, – стоял на своем Олег. – Ты согрейся. Какая ты красивая. Так бы целовал и целовал…
Молодой воин напротив кое-как управлялся сразу с тремя. Водяные девицы уже дважды утягивали его на полынь, и кабы не спасительная трава – точно бы замучили. Двигаться к реке Морозко тоже отказывался, но русалок нахваливал, по примеру ведуна старательно целовал, звал завтра сюда же, обещая всячески любить и лелеять.
– А кого лелеять будешь? – заспорили девицы. – Кто из нас краше, кого выберешь?
– Вы все хороши! – почти искренне ответил ратник.
– Выбери, выбери из нас красавицу! – стали упрашивать его русалки, поднялись, взялись за руки, прошлись в свете костра небольшим хороводом, ринулись к нему, затормошили. – Кто, кто из нас краше?
– Вы все красивые, всех бы выбрал!
– Нет, одну, одну! – не отставали водяные девки. – Мы тебе еще спляшем, а ты самой любой вот букетик дашь!
Русалки снова отскочили, закружились по одной, сошлись вместе, стали нырять друг другу под руки. Морозко наблюдал за ними с улыбкой, и вправду выбирая самую желанную, а потом поймал на себе напряженный взгляд ведуна, забеспокоился, опустил голову… и только теперь сообразил, что держит в руках предложенный ему девицами букет.
– А-а-а!!!
Он дернулся, отшвырнул русалий подарок, вскочил и кинулся бежать.
Ему вслед покатился счастливый женский смех.
– Что тут такое?! – примчались на крик дружинники, и теперь уже русалки завизжали от страха и от неожиданности, кинулись врассыпную. Затрещал камыш, заплескалась вода…
Олег в сердцах сплюнул:
– Вас-то чего сюда понесло, головы дубовые?! Что вы тут забыли? – Ведун встал, повернулся, развел руками. – Ну что, довольны? Всех разогнали! Теперь уже и не знаю, придут завтра или побоятся? Э-э-эх, стараешься, стараешься… – Он собрал вещи, сунул под мышку. – Вы окаменели, дурни? Ведите меня в город. Тут делать больше нечего. Сегодня точно не вернутся, наигрались.
Разумеется, без гостя никто окно в его светелке закрывать не стал, и здесь было прохладно. Однако комаров на такую высоту не залетело ни одного. Олег в темноте ковыряться не стал, оставил окно открытым. Просто кинул поверх казенного войлочного одеяла еще и свой полностью расстегнутый спальник – и на свежем воздухе только крепче заснул… Но ненадолго.
– Что теперь будет, ведун? – прошептал кто-то возле уха. Олег не ответил сонным грезам, и тогда его решительно тряхнули за плечо. – Что теперь будет?
– Тебе чего? – открыл глаза Середин, бесполезно таращась в темноту. – Ты кто?
– Я же букет у них из рук взял. А ты велел не брать. Что со мной теперь будет? Я умру? Они меня утопят? Мне больше нельзя подходить к воде?
– Да ничего с тобой не будет. Спи! – отмахнулся Середин.
– Ты же велел не брать! А я взял.
– Ничего с тобой не случится, не дергайся. – Олег зевнул во весь рот. – Никто тебя не утопит. Просто так заведено, что смертный, который у русалки из рук что-то взял, влюбляется в нее насмерть, с жуткой страстью, до полного безумия. Так что жить будешь, можешь не волноваться. Но помучишься изрядно. Впредь тебе наука. Слушать, что говорят. А теперь спи.
– Чем мучиться? – не понял Морозко.
– Ею и мучиться! Все, давай спи.
– И больше ничего?
– Спи!
Ратник вздохнул и шумно растянулся на полу на коврике, поворочался и затих. То ли таким образом сторожить гостя продолжил, то ли тут так было принято. С удобствами проживания в крепостях всегда напряг. Особенно для молодых.
Утром яркие солнечные лучи залили комнату. В сопровождении квелого Морозки Олег сходил на двор, напился воды из родника, вместе с дружиной перехватил каши из общего котла. Поглядывали на него воины с интересом, но заговаривать никто не стал. Ведун заводить знакомства тоже не торопился, опасаясь лишних расспросов. Объяснить в подробностях свое появление здесь он бы не рискнул. Сперва нужно разобраться, в какое точно время он попал и сколько лет минуло после прошлого его появления.
Между тем поручения его выполнялись своим чередом. На лугу разгрузили возок хвороста, он развернулся, укатываясь в лес, к обеду прикатил с новым грузом. Дрова для костров на луг охапками принесли воины. Середин опять слазил в камыши, разложил там половину оставшихся одежд, напутал три клубка ниток на ветки кустов – чтобы снимать было долго и муторно.
– Получается, чародей? – громко спросил боярин Стрекал, остановившийся возле костровых камней. – Смотри, стража у меня умелая. Не перехитришь.
– Мне хитрить ни к чему, – усмехнулся Олег. – Надо будет – заморочу, ничего в двух шагах не увидит. Учи не учи… Так говоришь, словно неудачи мне желаешь!
– Из воды пришел, с болотной нежитью дружен, Маре поклоны кладешь. Кто тебя знает, путник, человек ты али сам водяной в облике людском?
– Дареному коню в зубы не смотрят, боярин. Чародея у Триглавы просили? Вот и не привередничайте, – не стал тратить время на бессмысленные объяснения Олег. Тому, кто не верит, ничего ведь не докажешь. – Молодежь лучше к вечеру соберите. Без них все едино ничего не выйдет.
– Со мной пойдем, посадник кличет, – сказал убеленный сединами воин.
Середин оделся и пошел вслед за боярином.
Наверх подниматься не пришлось. Посадник отдыхал в палатке, поставленной рядом со святилищем, неподалеку от озера. Тут, конечно же, было шумно – но ревущие ключи, водопадом рушащиеся из стены на камни, вздымали облако брызг, а потому возле реки Жизни было свежо и прохладно даже под палящим солнцем. Прохладно было и в палатке, в которой стояли два сундука, стол и несколько кресел, колыхалась натянутая на раму незаконченная вышивка. Над нею трудилась девочка лет пятнадцати, одетая в белое свободное платье. Впрочем, учитывая парчовое оплечье, осыпанное самоцветами, широкий бархатный подол и вышитую красно-зеленым катурлином[8] полосу от горла и до самого низа, одеяние можно было считать уже не белым, а просто очень светлым. Голову укрывал белый же платок, прижатый шапочкой с соболиной оторочкой. То есть ребенок был замужем – девицы на Руси волосы обычно не прятали.
– Это боярыня Негумира, – поднялся из кресла юный посадник. – Супруга моя пред небом и людьми. Ты сказывал, надобно тебе для обряда ее увидеть.
– Я сказывал, хоровод заводить первая красавица города должна, – неуверенно возразил Олег. – Если боярыня не желает, она может отказаться.
– Ты считаешь, она недостаточно красива? – пошел краской Переяр.
– Тут ты решаешь, боярин. Коли отпускаешь, то так и скажи. Через костер прыгать, с девицами хоровод водить, с отроками за руки кружиться. Хоровод знатности не различает.
