Макс Фрай - Ветры, ангелы и люди
Стелла поднимается на палубу вапоретто, звонко цокая невидимыми каблучками. Невидимыми – потому что какой же дурак, вернее, какая же дура отправится на работу в босоножках на каблуках. Стелла нынче обута в удобные кеды, они отлично сочетаются с новым шелковым платьем в мелкий горох, но походка у Стеллы все равно остается такой, словно она цокает невидимыми каблучками. Это, кажется, просто от счастья, хотя, если подумать, какой же надо быть идиоткой, чтобы так радоваться по дороге на работу, да еще в вапоретто, под завязку забитом туристами, наверняка добрая половина останется тут до конечной, выйдут на Лидо и сразу на пляж, то-то такие довольные, особенно эти двое, длинный и рыжий в явно наспех, чуть ли не маникюрными ножницами обрезанных до колена джинсах, вон как дружно хохочут, едва на ногах стоят от смеха, придерживают друг друга за рукава, каждый хотел бы так!
Если долго сидеть на берегу реки
Остановился скорее от удивления. Вообще-то не собирался. Никогда не подвозил голосующих, хотя в юности сам немало покатался автостопом и теоретически был на их стороне. А на практике просто ленился – не останавливаться, конечно, а разговаривать. По собственному опыту знал, что болтовня попутчиков считается своего рода платой добросердечному водителю, следовательно, совершенно неизбежна. Ну их.
А тут остановился. Потому что человек, голосующий на обочине, по всем признакам голосовать на обочине никак не мог. Меньше всего на свете он походил на путешественника-автостопщика. И на крестьянина, которому срочно надо добраться до соседнего городка, тоже, прямо скажем, не очень. Долгополое пальто, щегольские ботинки, элегантный дорожный саквояж и венчающая это великолепие шляпа делали его похожим на манекен из дорогого магазина, выставленный на дорогу какими-то шутниками. Сходства с манекеном добавляли почти неестественно правильные черты очень бледного лица.
Только затормозив в нескольких шагах от голосующего, сообразил, в чем тут, может быть, дело. Спросил, опустив стекло:
– Что-то с вашей машиной?
– Сцепление, – подтвердил незнакомец и улыбнулся столь ослепительно, словно добивался этой поломки всю свою сознательную жизнь, и вот наконец получилось, можно начинать хвалиться достижениями всякому встречному.
К улыбке прилагались веселые глаза цвета мокрого песка и ямочка на левой щеке, окончательно и бесповоротно устранившая всякое сходство с наскоро оживленным манекеном. Что, безусловно, только к лучшему. Если уж, проезжая мимо диковинной фантасмагории, имел глупость нажать на тормоз вместо газа, приятно обнаружить перед собой вполне обычного человека, отличающегося от прочих людей разве что чудесной способностью сохранять хорошее настроение перед лицом житейских невзгод.
Будущее машины уже устроено, – сказал незнакомец. – Бедняжка обрела приют в ближайшем деревенском автосервисе; кажется, ей очень понравился один из тамошних мастеров. Тот, что помоложе. Чувства ее, подозреваю, взаимны; по крайней мере прекрасный юноша заявил, что готов расстаться с новой подружкой не раньше, чем через три дня. Но скорее все-таки через четыре. А через неделю – идеальный вариант, с гарантией. Что целиком и полностью устраивает всех, кроме меня. Потому что эту неделю я как раз планировал провести в Ниде. Властелин моего будущего жилья велел явиться за ключами не позже шести. Что хочешь, то и делай. Видимо, это и называется «настоящее приключение». Еще сегодня утром я о чем-то таком смутно мечтал, а теперь, признаться, в некоторой растерянности, как всякий счастливчик, чьи потаенные желания внезапно сбылись… А вы случайно не едете в сторону Клайпеды? Это могло бы спасти как минимум одну заблудшую душу. Мою.
Подумал: «Надо же, всего один взрослый человек, а тараторит, как дюжина старшеклассниц. Худшего попутчика захочешь, не выдумаешь».
Но вслух почему-то сказал:
– Будете смеяться, но мне тоже надо забрать ключи от квартиры до шести. И не где-нибудь, а именно в Ниде. Поехали.
«Господи, это я произнес? Сам? Добровольно и без принуждения? Покарай меня за это, пожалуйста. Ах, ну да, Ты – уже. Авансом».
Поспешно добавил, хватаясь за свой любимый порок, как утопающий за соломинку:
– Только учтите, я курю. В том числе, за рулем. «Camel» без фильтра. И это неотменяемо.
Чем черт не шутит, вдруг этот болтун убоится пассивного курения и с воем убежит в лес. Где ему в таких шикарных штиблетах самое место.
Но незнакомец только заулыбался еще шире.
– Я тоже курю и тоже без фильтра. Самокрутки. «Drum».
Один-один.
В машине он снял шляпу и оказался огненно-рыжим, словно костер на голове развели. Вызывающий цвет волос так же плохо сочетался с элегантным обликом незнакомца, как и голосование на дороге. Как будто все рыжие обязаны расхаживать по улицам в драных штанах и свитерах с альтернативно растянутым воротом. А еще лучше – в клоунских трико и только по арене цирка. Там им самое место, потому что лично я в цирк – ни ногой. И все довольны.
Никогда не любил рыжих, особенно мужчин. К женщинам был снисходительней. Всегда есть надежда, что они просто крашеные. Глупо, конечно, кто бы спорил. Но тут ничего не попишешь, объекты непроизвольной неприязни не выбирают. Некоторые вон вообще кошек не любят. Или пауков. Хотя, скажите на милость, что может быть прекрасней паука? Разве что кошка.
Невольно улыбнулся, представив, как озвучивает вслух свой внутренний монолог. Иногда ужасно хочется взять да и выложить все начистоту, без цензуры – просто чтобы посмотреть на лицо собеседника.
Рыжий ухмыльнулся так ехидно, словно и правда подслушал его мысли. Вслух, впрочем, ничего не сказал, а вынул из внутреннего кармана пальто кисет и принялся скручивать сигарету, да так ловко – хоть на видео записывай этот мастер-класс. Объяснил:
– Давно хотел покурить, а на улице такой ветер. Все разлетелось бы сразу к чертям, в разные стороны.
И умолк. Как оказалось, вполне надолго. Примерно на пятнадцать километров, если верить отчету поставленных вдоль трассы столбов.
Наконец заговорил:
– Думал, я один такой псих – ехать на Нерингу[3] в октябре, да еще на целую неделю. Удивительно, что нас оказалось двое.
– Если на неделю, то вы действительно один. Я гораздо хуже. Я туда как минимум на месяц. А может, вообще до декабря. Как пойдет.
Даже рассердился на себя за такую откровенность. Мог бы просто кивнуть. Ну или промычать многозначительно: «Дааа». Для вежливого ответа вполне достаточно, а больше не надо. Перебор.
Но вместо того чтобы угрюмо умолкнуть, вдруг попросил:
– А сверните-ка и мне самокрутку. Сто лет этот табак не пробовал. А когда-то очень его любил.
– А потом «Drum» как-то внезапно исчез из продажи, – кивнул незнакомец. – Я свой нынешний запас из Франкфуртского аэропорта привез, буквально неделю назад случайно увидел там в киоске и цапнул. И понял наконец, в чем тайный смысл всех этих неизбежных пересадок во Франкфурте, без которых дальше соседнего хутора хрен улетишь.
Протянул виртуозно свернутую сигарету и снова притих – почти до самой Клайпеды.
А на въезде в город сказал:
– Сейчас только половина третьего, а я знаю, где тут варят отличный кофе. И парковка рядом, и от парома это все буквально в двух шагах. Соглашайтесь!
Хмыкнул:
– Совсем дураком надо быть, чтобы с вами спорить.
– Отлично! – азартно воскликнул рыжий. – Так и знал, что вы тоже планировали выпить кофе перед паромом, а из-за меня передумали, потому что с попутчиком, который к тому же сразу объявил, что торопится, это уже совсем не то. Не желанная пауза, а суетливая заминка, так что ну его совсем. Да?
Почти смутился – надо же, как точно он сформулировал. Молча пожал плечами, и только припарковавшись, признался:
– Штука еще и в том, что я не знаю здесь ни одной путной кофейни. Собирался пробежаться по центру наугад – что-нибудь да найдется. Так что спасибо, выручили.
– Только чур кофе с меня, – строго сказал рыжий. – Если уж так вышло, что я – пассажир и бесполезный балласт. – И мечтательно добавил: – Еще с собой возьмем, там можно купить на вынос, в картонном стакане с крышкой. Самый вкусный кофе – тот, который пьешь в пути.
Надо же, рыжий, а так правильно все понимает. Чудеса.
Уже когда ехали, вернее, стояли на медленно пересекающем залив пароме, рыжий спохватился.
– Меня зовут Станислав, – сказал он. – Простите, что сразу не представился. Вечно упускаю из виду такую вот обязательную ерунду. Со стороны, наверное, выглядит невежливо.
– Ничего, я тоже постоянно забываю – то представиться, то вовремя улыбнуться, то вообще попрощаться перед уходом. И, боюсь, успел прослыть лютым хамом. А меж тем, мы с вами тезки. Чего только не бывает.
– Чего только не бывает, – эхом повторил рыжий. И приветственно поднял картонный стакан с кофе: – Ваше здоровье, тезка.
Ухмыльнулся, поднимая в ответ свою картонку:
