Боги и не боги - Кристина Андреевна Белозерцева
– А если мы дойдем… – осторожно начала я. – Хочешь, я ее верну?..
Ксерт вздохнул и неожиданно рассмеялся. Он хохотал, упершись призрачной ладонью в дерево – просто по привычке. Плечи его тряслись, будто призрак бился в припадке. То еще зрелище, надо сказать.
– Только не говори мне… – простонал он, – не говори, что после всех этих веков ко мне на другой конец света принесло того, кто знает Даро!
Я только кивнула, и он расхохотался еще громче.
– Надеюсь, ты не его прапраправнучка?
– Чур меня, – фыркнула я, – родственничка с таким характером мне только и не хватало.
– Как он?
– Да нормально. Тоже отшельничает вместе с двумя друзьями. Ругается на гостей. Иллюстрация к слову «мизантроп».
– О да, очень похоже. Передавай привет, если выживешь.
– Ладно.
Мы двинулась дальше к уже отчетливо видимым горам, когда, наконец, туман расступился, открыв нам… Его.
Он спал, свернувшись клубком, а его тело наполовину закрывало тоннель сквозь гору. Высотой метра два в холке, если встанет. Я присвистнула. У него были мощные с рыжеватыми подпалинами лапы, вооруженными когтями размером с хороший кинжал, а черная шкура лоснилась, как бархатная. Три черных кожаных носа в унисон сопели. Правая голова шевелила усами и чуть скалила во сне зубы. Левая негромко «вуфкала», видимо, тоже видела какой-то сон.
– Я думал, он побольше, – проговорил озадаченно Ксерт, наклонив голову на бок, – и пострашнее как-то. Так! Погоди! А ты вообще слышала легенду о Псе Бездны?
– Нет.
– И ты не боишься собак?
– Не боюсь.
– Потрясающе. Не думал, что эта реальность настолько зависит от веры…
Надо было что-то решать. Остатки тумана разгоняли лучи странного белого солнца. Лучи его были горячими и неприятно обжигающими. Похоже, именно так днем в явленном мире чувствуют себя вампиры.
– Тут мы не пройдем, – констатировала я, указывая рукой на спящую животину, – знаешь, как его отвлечь?
– Отвлечь? Не убить?
– Я не хотела бы убивать собаку, – проговорила я, – даже такую. Я люблю собак.
– Отвлечь… Знаешь, я никогда не думал об этом в таком ключе. В принципе… Хотя нет, вряд ли.
– Что?
Ксерт немного замялся, будто решая говорить или промолчать. А я чувствовала, как по спине поползли первые капли пота. Интересно, а можно в призрачном мире схлопотать тепловой удар?
– Его бы отвлекла живая кровь, – ответил, наконец, старый «друг» «любезного» мэтра Даро, – видишь вон там миску?
Ну как – миска, тазик небольшой из блестящего темного металла.
– Ого. Это сколько крови надо?
– Да ему бы только запах почувствовать. Думаешь, тут живые часто бывают? Он не устоит, до последней капли вылакает и миску вылижет.
Я обернулась к призраку. Терпеть не могу, когда кто-то нагло увиливает от ответа, это всегда означает что-то очень нехорошее.
– Сколько. Крови. Надо?
– Хотя бы пол литра, – прямо ответил он, – лучше больше.
– Ага. Понятно. А дальше ты меня на себе потащишь?
Он вздохнул.
– Давай подумаем еще.
Надо ли говорить, что мы ничего не придумали и пошли к миске.
– Режешь руку, – напутствовал меня кровожадный призрак, – льешь в миску вот досюда, а потом со всех ног бежишь за вон тот камень. Поняла? Я жду тебя там. А оттуда бежим к тоннелю.
Я кивнула, еще раз подумав, что шансов выбраться отсюда у меня как-то немного. А если меня будет еще и шатать от кровопотери, они вообще становятся призрачными. Ха-ха. Призрачный мир, призрачные шансы. Однако, дороги назад не было, а солнце начинало палить уже совсем нещадно. Я еще раз глянула на спящее чудовище, на миску… Надо решаться.
Сделала на запястье четыре надреза кинжалом Да Ки Нэ и принялась сжимать и разжимать руку, заставляя кровь течь. Я все-таки очень себя люблю. Наносить порезы самой себе – против всех моих инстинктов. Поэтому первый раз получилась только царапина. Я попробовала резануть еще раз, нажимая сильнее. Ни за что больше не буду так делать. Ни за что. Смотреть, как набухая темно-красным, раздвигаются края рассеченной кожи, будто расходится шов на платье – отвратительное зрелище. Меня передернуло, а желудок сжался от болезненного спазма. Очень быстро в голове зашумело, а из-за камня принялся показывать какие-то панические знаки, маша полупрозрачными руками, будто крыльями, призрак. Я медленно оглянулась, уже зная, что увижу. Конечно. Вот они: три оскаленные пасти в нескольких метрах от меня. Думать времени не было, испугаться я тоже не успела, поэтому отреагировала инстинктивно. Точно так же, как и на любую другую здоровенную рычащую собаку. Я ткнула в него пальцем и со всех легких заорала.
– Фу!!!
Пёс Бездны оторопел, замер и посмотрел на меня недоверчиво. Казалось, он сейчас плюхнется на пятую точку. По крайней мере, скалиться перестал. Средняя голова чуть приподняла уши, правая высунула длинный красный язык, а левая принялась нюхать воздух, шевеля длинными усами.
«Да ему же любопытно! Он никогда наверняка не видел живых химер! Он просто не понимает, что мы такое! Это шанс!»
– Смотри, – я отошла от миски и ткнула в нее пальцем, – смотри, что я тебе принесла. Вкусно! Хоть и совсем немного. Лакай, давай. Пока не остыло и не свернулось. Ну! Давай! Обед! Кушать!
Три носа ткнулись в миску, разобрались и принялись азартно отпихивать друг друга, пытаясь лизнуть хоть чуть-чуть живой крови длинными, даже на вид шершавыми языками.
Я попыталась бежать в сторону тоннеля. Собаке было откровенно начхать. Длинный хвост вилял, колотя своего обладателя по вздымающимся бархатным бокам.
– Как ты догадалась? – недоумевал Ксерт, пока мы шли по тоннелю, получив небольшую передышку от местных ужасов.
Ну как, шли… Он снова парил над дорогой, а я еле перебирала ногами, приваливаясь то и дело к черной прохладной стенке из обтесанного камня и останавливаясь через каждый шагов сто отдохнуть. Садиться было нельзя, вставать потом будет еще сложнее. Странно, но здесь не было темно, кажется, чуть фосфоресцировал песок под ногами, разгоняя чернильный мрак до состояния лесных сумерек, потолок вовсе терялся во тьме или же его просто не было.
– Догадаться было совсем просто: миска одна, любопытных носа – три. Тот, кто завел этого питомца, ничего не знает о животных.
– Это вообще-то не животное, – посмотрел на меня с жалостью призрак, – это хтоническое порождение верований части смертных относительно пути в загробный мир.
– А сопит, как животное. Как его кормят-то из одной миски?
– Его не кормят. Он – хтоническое…
– Да поняла я. Миска тогда зачем?
– Символ, – пожал плечами призрак.
– Какой?
– Да откуда я знаю! В это
