Владимир Васильев - Клинки
Наконец Тарус встрепенулся.
– Услышал! – прошептал он. – Теперь ждем!
Спустя какое-то время он велел погасить основной костер и всем уйти куда-нибудь с глаз долой. Уже рассвело, хотя низкие тучи скрывали красное иллурийское солнце. Люди и арранки неохотно убрели за одинокий пологий холм, у едва тлеющего зеленоватыми искрами костерка остался лишь Тарус.
Вишена появился незадолго до полудня. Его нельзя было не испугаться: массивное, покрытое темной шерстью тело, сплошь в тугих буграх мускулов, могучие когтистые лапы, вечно оскаленная клыкастая пасть и маленькие горящие даже в свете дня глазки, не выражающие ничего кроме ненависти.
– Ну и ну! – прошептал Боромир. – Страшилище… Помните, похожее в личине Омута к нам в селение заявилось?
Тарус что-то негромко говорил оборотню. Долго. Что именно – издалека было не разобрать. То и дело хватаясь за висящие на шее амулеты, чародей указывал то на Вишену, то на воткнутый в землю меч.
В конце концов усилия Таруса вознаградились, оборотень приблизился к мечу, тяжело кувыркнулся над гардой, и приземлился на траву уже человеком. Тарус медленно и устало осел рядом с ним.
– Все! – сказал Боромир вставая. – Пошли!
Вишена лежал без памяти, над ним сразу же склонилась Купава. Тарус вяло махнул рукой:
– Пусть отлежится… Сегодня никуда не пойдем. Устал я… Да и отоспаться всем надо.
– Я выставлю сторожей, – сказал Боромир и поискал глазами Анчу. – Одного человека и одного арранка. Так?
Песиголовец согласно кивнул.
Омут снова разводил костер; кто побрел за дровами, редкими тут на краю болот, кто доставал из сумок припасы. Вишену завернули поплотнее в его плащ и уложили у костра. Ран на нем не было.
День прошел быстро. Все отсыпались, пользуясь редкой возможностью, только часовые неслышно бродили вокруг стоянки. От болот, как путники убедились, можно было ждать любой пакости. Ночью вдалеке кто-то жутким голосом выл, чуть не на весь Аргундор. От этих звуков мороз драл по коже, а люди и арранки гадали, не насылают ли на них новых гадов из каких-нибудь мрачных мест. Едва рассвело все сочли за благо побыстрее убраться подальше от этих гиблых болот.
Вишена очнулся в предрассветной полутьме. Голова была тяжелая, как с похмелья. С ним что-то произошло накануне, но что? В памяти – пусто, сколько ни шарь. Последнее, что отложилось там – воткнутый в мох клинок Таруса и кольцо невысоких зеленых болотников, настырных и злобных. А вот потом что случилось? Никак не вспомнить.
Вишена приподнялся на локте и с удивлением не обнаружил на поясе верного меча с рунами на гарде. Он тревожно огляделся и увидел меч в ножнах рядом с собой. Тут же, в полушаге, спал Тарус, положив голову на свою походную сумку. Вишена редко видел спящего чародея. Раз или два до сих пор.
Прикрепив меч к поясу, он привстал. Вокруг погасшего кострища вповалку спали люди и песиголовцы, кутаясь в кондотьерские плащи или походные куртки. Оружие все держали под рукой. Всмотревшись в потемки, краем глаза различил часового, кажется кого-то из чикмов. Встал, отряхнув налипшие на плащ травинки, и бесшумно приблизился. Часовой, однако, услышал его, или шаги по земле учуял – обернулся тут же. Это был Пристень, хмурый ратник из дружины Роксалана. Вишена его узнал только перед самым походом. Рядом с ним, почти неразличимый на фоне темной земли, сидел на корточках песиголовец.
– Ожил? – спросил Пристень участливо.
– Да, вроде, – отозвался Вишена. – Только я не помню ни синь пороха… Чего было-то? Отбились от этих зеленых?
Пристень опустил голову.
– Отбиться-то отбились… Только Палеха они утопили.
Вишена виновато потупил взгляд.
– Это из-за меня?
Пристень покачал головой:
– Нет, Пожарский, ты-то тут при чем? Наоборот, если б не ты да не Тарус – куда большей бы кровью отделались.
Вишена непонимающе молчал. Вздохнув, Пристень рассказал:
– Чародей себя и тебя в чудищ каких-то превратил… Вы этих зеленых и раскидали, а после ты со змеем сцепился, что из болота вынырнул. Ревели оба – не приведи душу… Кровь из тебя так и хлестала.
Вишена недоуменно оглядел нетронутую одежду и похлопал себя по ребрам – он был цел совершенно, словно и не бился ни с кем.
– Значит, Тарус снова обернул меня волком?
– Каким еще волком? – проворчал Пристень вполголоса. – Помнишь, как под личиной Омута в Андогу страхолюдище какое-то явилось? Которое потом в лесу сожгли?
Вишена кивнул, он помнил.
– Очень похоже. Только ты ростом повыше получился…
– Не помню ничегошеньки, – развел руками Пожарский.
Пристень продолжал:
– Тарус уже назад, в человека обернулся, а ты вдруг спину показал, и на болота убрел. Где тебя черти носили всю ночь и половину следующего дня – это я, извини, уж не знаю. Тарус наколдовал что-то, ты и вернулся. Долго вы друг на друга ворчали да рычали, видно трудно было тебя уговорить, а дальше ты через меч Тарусов кувырк! И снова человеком стал. Повалился без памяти, так и лежал до этого часа. Вот и вся история.
Пристень протяжно вздохнул.
Тем временем, путники просыпались. Поднимались, расталкивали сонь; нехитрая поклажа исчезала в походных сумах. Вишену хлопали по плечам, каждый считал своим долгом подивиться его ярости в стычке, и каждый рассказывал что-нибудь новое.
Когда все готовы были в путь, Боромир разбудил Таруса. Чародей просыпался тяжело, бормоча что-то нечленораздельное. Наконец, очнулся; первым делом нашел глазами Вишену.
– Ты как? – с нажимом спросил он.
Вишена двинул плечами:
– Нормально. Только не помню ничего. Но мне уже все рассказали. Ты-то как?
Чародей неловко поднялся, должно быть у него затекли ноги.
– Нормально… Устал правда. Вымотался.
– Пойдем, что ли? – спросил у него Боромир.
И они поспешили к мосту через пролив. Унылые северные пустоши тянулись и тянулись навстречу. Долина Банерона оставалась справа, за неприступной скалистой грядой. Тарус то и дело глядел в затянутое низкой облачностью небо, словно кого-то высматривал. Остроглазый Славута шепнул Пожарскому, что вроде бы видит какую-то птицу, неотступно парящую над отрядом. Вишена не видел ничегошеньки, как не всматривался. Спросил Урхона, подойдя, но тот тоже не видел. Да и вообще, сказал, арранки видят хуже людей.
Птица отстала как только они покинули Аргундор, перейдя по серым плитам моста на землю Танкара. Наверное, это был соглядатай печенежского колдуна.
Вдалеке смутно виднелись башни Менелота.
Дорога постепенно отклонялась к югу. Они шли мимо замков, которые совсем недавно пришлось штурмовать. Теперь над башнями развевались бело-голубые флаги, а патрули всадников Лореадора то и дело проносились мимо, приветственно вскидывая узкие изогнутые клинки. В Продиасе пополнили снедью отощавшие сумки и набрали воды.
На Тинзкий мост отряд ступил под мелким дождем. Люди кутались в плащи, арранки напялили капюшоны курток на самые глаза, спасаясь от вездесущих капель.
Тарус глянул с моста: где могли ждать их даты? Не торчат же они под дождем, схоронились где-нибудь, понятно. Но где?
Голос прозвучал откуда-то снизу:
– Хей-я! Мы уж заждались. Спускайтесь, мы здесь, под мостом.
– Ясное дело, – проворчал Тарус. – Как я сразу не понял?
Под мостом горел жаркий костер, промокшие путники окружили его, радуясь, что можно обсушиться и согреться. Похил и Боград с венедами радостно приветствовали земляков, готовые засыпать вопросами. Вишену хлопнул по плечу Хокан, скаля белоснежные зубы. Славута уже толковал о чем-то с Ларсом. Чародей, не мешкая, присел напротив Йэльма.
– Что расскажешь, ярл? Как поход?
Йэльм погладил густую бороду.
– Не скажу, чтобы плохо, колдун. К Оракулу мы добрались почти без задержек и он нас принял благосклонно. Но сперва дал задание…
– Понятно, – кивнул Тарус. – Нам тоже дали задание. Десятку айагров убить. А вам какое?
– В том-то и дело, южанин. Нам велели идти к Гриффинору, вычистить соседнюю руину и с помощью того, что в ней добудем, поднять Гриффинор из развалин.
Боромир, прислушивающийся к разговору, вставил:
– Гномы не простят, если над Гриффинором взовьются не их флаги…
– Но, – возразил Тарус, – у вас ведь есть один гномий кондотьер. Эспен, если не путаю?
– В том-то и дело, что один, – ответил Йэльм. – Оракул сказал, что замок сумеют поднять только трое. И все – в одном цвете. Я мог бы сделать его желтым, отдать эльфам или людям Сириана. Девятому Народу, наконец, они это заслужили. Но гномы – что скажут они?
– Они разорвут мир и немедля вышлют грифонов, – не задумываясь, сказал Боромир. – То-то в Аргундоре обрадуются!
– Поэтому я ждал, – заключил Йэльм. – И можешь не говорить, что я поступил правильно, я и сам это знаю.
Тарус усмехнулся:
– Ладно, не буду…
– А ваш поход как? – спросил Йэльм с живым интересом. Тарус сразу поскучнел.
– А у нас плохие новости, ярл. Мы опоздали: Книги уже в Аргундоре. И Яра мы встретили, но меч так у него и остался. Кругом неудача… Придется брать Аргундор. По крайней мере, долину Банерона, а это почти двадцать замков.
