Кэтрин Куртц - Камбер Кульдский

Но сейчас им нужно ехать и постараться не замерзнуть и не попасть в плен. Они должны достичь Дхассы живыми и невредимыми.

А если их отсутствие уже обнаружено, то им следует быть вдвойне осторожными. Их пленение будет означать полную катастрофу для задуманного ими дела.

Глава 15.

Я оставил дом Мой; покинул удел Мой; самое любезное для души Моей отдал в руки врагов его.

К счастью, путь в Дхассу оказался относительно спокойным, так как новости очень медленно передавались по Гвинедду зимой.

Первые несколько часов после бегства – наиболее опасные – прошли под покровом темноты и сильного снегопада, который к рассвету немного затих. Снег все покрывал белым ковром, заглушая звуки и скрывая следы, но он скрывал и ямы, камни и бревна на дороге, о которые лошади спотыкались и могли поранить ноги. Синил, привязанный к лошади, совершал путешествие в очень неудобном положении.

Они ехали несколько часов в полном молчании иногда шагом, а иногда рысью, в зависимости от состояния дороги. Рис внезапно ощутил чей-то взгляд. Он заметил все еще затуманенные серые глаза, попытался наладить мысленный контакт, чтобы сообщить, кто они, но это ему не удалось. Тогда Рис, ободряюще улыбнувшись, снял всю паутину заклинаний с мозга Синила, и его глаза стали более осмысленными.

Рис взглянул на полусонного Йорама, который покачивался в седле. Он знал, что Йорам нуждается в отдыхе, – они не спали уже тридцать шесть часов, – но решил, что важнее немедленно выяснить отношения, к тому же монах наверняка узнал его.

– Йорам, мы уже не одни, – тихо сказал он.

Йорам поднял голову, мгновенно став бодрым и свежим. Их пленник повернул голову и посмотрел на своего похитителя.

– Почему вы увезли меня из святого Фоиллана? – спросил он, не дав Йораму времени на приветствия. – Кто вы?

Священник несколько секунд смотрел на лицо, выглядывавшее из мехового капюшона, очевидно, обдумывая ответ, а затем решил говорить правду.

– Меня зовут Йорам Мак-Рори. Я – священник из Ордена святого Михаила. А причина, по которой мы увезли вас оттуда, совершенно очевидна, милорд. Или я должен называть вас Ваше Величество?

Человек дернулся, как от удара. Ужас мелькнул в его глазах, как ни старался он скрыть его.

Рис и Йорам расслышали сдавленное «нет».

Синил опустил голову и отвернулся. Два друга переглянулись, и Йорам показал на небольшую рощу, где они могли укрыться от ветра. Все равно лошадям следовало дать отдых, а говорить лучше лицом к лицу на твердой земле, чтобы Синил правильно понял их намерения.

Лошади благодарно остановились под заснеженными деревьями, Йорам спешился и, подойдя к Синилу, развязал узлы веревок, которыми его ноги были привязаны к стременам.

Синил перебросил ноги через шею лошади и размял онемевшие мышцы. Рис остался на коне на тот случай, если вдруг Синил задумает бежать.

– Сойдите с седла и пройдитесь немного, – посоветовал Йорам.

Однако он не отвязал веревку, которой они были связаны между собой.

– Вы, должно быть, устали, милорд. Прошу прощения за грубое обращение, но мы боялись, что добровольно вы не поедете с нами.

Синил отвернулся и не принял предложенную руку.

– Не зовите меня «милорд», – прошептал он. – Я не господин и не хочу быть им. Я простой монах и живу в мире со всеми.

Йорам медленно покачал головой. Он хорошо понимал монаха, но знал, что он, Йорам, должен постараться переубедить его.

– Вы – Никлас Габриэль Драпировщик, монашеское ваше имя – Бенедикт, – сказал Йорам. – Вашего отца звали Ройстон, а деда – Дэниэл, но оба они имели и другие имена. Другое имя есть и у вас.

– Нет, – прошептал монах. – Нет другого имени.

– Другое имя вашего отца – Элрой, древнее королевское имя. Ваш дед был известен как Эйдан, принц Халдейн, еще до Переворота, – безжалостно продолжил Йорам. – А вы – Синил Донал Ифор, принц Халдейн, последний в королевском роду. Пришло время заявить ваши права на престол, Ваше Величество. Пришло время завоевать трон Гвинедда.

– Нет, – послышался сдавленный шепот, – скажите, что это не так. Я не хочу вас слушать. Эти имена давно в прошлом, и их нужно забыть. Я только брат Бенедикт, бедный монах. Больше у меня нет никаких прав.

Йорам беспокойно посмотрел на Риса. Они с Рисом обдумывали стратегию поведения во время своего долгого пути в святой Фоиллан, они хотели предусмотреть все возможные варианты. Но они не рассчитывали на кротость этого человека, на его безмерную тревогу, вызванную тем, что его насильно вырвали из жизни, на которую он добровольно обрек себя. Йорам долго подбирал слова, но первым нарушил тишину Синил. Он поднял голову и невидящими глазами уставился на Йорама.

– Я умоляю, отвезите меня обратно в святой Фоиллан.

– Мы не можем, милорд, – ответил Йорам.

– Тогда отправьте меня одного. Вам не обязательно ехать туда. Я ничего не скажу о вас.

– Мы не можем, милорд, – повторил Йорам. – В этом деле замешаны и другие люди, а некоторые уже отдали свои жизни.

– Погибли? Вы имеете в виду, что они погибли из-за меня?

Йорам кивнул, не желая встречаться с ним глазами. Монах перевел взгляд на заснеженный лес, словно перед ним всплыли старые видения, которые oh старался, но не мог забыть.

– Куда вы везете меня? – спросил он.

– К друзьям.

– У меня нет друзей за стенами аббатства, а те, кто хочет покончить с моей жизнью, – не друзья.

– Одна жизнь кончается, другая начинается, – сказал Йорам.

Он положил руку на шею лошади и твердо взглянул на монаха.

– Вы рождены не для кельи и не для молитв, какой бы приятной эта жизнь не казалась вам. Только теперь вы будете следовать вашему предназначению!

– Нет! Я рожден быть монахом! Он ударил себя в грудь связанными руками и обратил полубезумные глаза к Рису.

– Вы, милорд, поверьте, все, что рассказал вам мой дед, – выдумка, фантазия, бред. Я не тот, за кого вы меня принимаете, я не из того теста, из которого делают королей.

– Вы – Халдейн, милорд.

– Нет! Халдейны погибли, а я был Драпировщик, пока не стал монахом. И мой отец был Драпировщик! Я не знаю других имен!

Йорам, со вздохом взглянув на Риса, пожал плечами.

– Мне кажется, продолжать бессмысленно. Он устал и напуган. Может, позднее…

– Правда от этого не изменится, – прервал его Синил.

– Конечно, но правда может быть не та, что утверждаете вы теперь, милорд. Вы долгое время были вдали от мира. Почему бы вам не отложить решение до того времени, когда познакомитесь с фактами?

– Я живу в своем мире, и вы, называющий себя монахом, должны понимать меня.

– Я хорошо понимаю. – Йорам вздохнул. – Однако это не меняет моих намерений. Если вы дадите слово не пытаться бежать, я с удовольствием развяжу вас. Вам будет легче, если вы сможете пройтись немного.

Синил долго смотрел на Йорама, как бы взвешивая его слова, затем опустил глаза.

– Я не буду сопротивляться вам.

– Даете слово?

– Даю, – прошептал пленник.

Йорам кивнул и развязал веревки на руках пленника, но когда он протянул руку, чтобы помочь ему сойти с лошади, Синил поджал губы, оттолкнул его руку и соскочил с лошади с другой стороны. Он сделал с полдюжины неверных шагов, спотыкаясь и шатаясь, и упал на колени в снег. Он склонил голову, еле сдерживая рыдания.

Йорам нахмурился и посмотрел на Риса. Затем он накинул плащ на плечи и сложил руки на груди. Они оба с тоской поняли, что их путешествие в Дхассу будет гораздо дольше и сложнее, чем они предполагали.

Действительно, их путешествие проходило хотя и без инцидентов, но в полном молчании. Они останавливались только однажды днем, чтобы сменить лошадей в придорожной гостинице.

Рис охранял принца, пока Йорам торговался с хозяином. Синил не изъявлял желания разговаривать, но и не предпринимал попыток к бегству.

К вечеру они уже были в часе езды от цели. Небольшой бурный ручей вилял вдоль дороги, по которой они ехали. Хотя он и протекал по заснеженной равнине, зимний холод еще не сковал его льдом. И лошади, и люди уже замучились от долгого пути. Рис очень беспокоился о Синиле, ведь принц был плохо приспособлен к трудностям путешествия. Он чуть не закричал от боли в мышцах, когда они несколько часов назад остановились для последнего отдыха, и только гордость остановила рвавшийся из него крик. Потом им пришлось сажать его в седло, почти потерявшего сознание.

За последние полчаса Синил заметно побледнел, и Рис понял, что им придется снова остановиться, поскольку Синил был на грани обморока. Риса очень беспокоило, как поведет себя Синил, когда они въедут в город и поедут ко двору епископа. Рис даже боялся думать о том, что поведение Синила и его покладистость в дороге – всего лишь подготовка к восстанию на людях.

Рис не мог прозондировать мозг пленника во время их долгого безмолвного путешествия – перед ним каждый раз вставала твердая глухая стена, которую Рис смог бы преодолеть только после отдыха и соответствующей подготовки, но он не хотел этого делать сейчас, боясь еще больше восстановить Синила против себя.