Андрей Плеханов - Лесные твари
Что взять с собой? Дема вспомнил цепкий взгляд Фоминых. Обшмонает, стерва. Непременно обшмонает. Холодное оружие лучше не брать. А холодное оружие, как известно, – это не только финка с выскакивающим лезвием. Это и боло, и сай, и любимые Демидом нунчаки. А при желании, и кухонный ножик можно выставить как самое страшное оружие. И такое желание вполне могло появиться у кого-нибудь. Демид не слишком доверял своим новым товарищам в борьбе с Королем Крыс.
Потому Дема решил взять Штуковину. Она называлась так потому, что названия у нее не было. Дема сам сделал ее. Идею слизал из одного импортного журнала. Усовершенствовал в соответствии со своими запросами и техническими возможностями. И ни разу еще не применял в деле. Не было необходимости. С обычным человеком Дема мог справиться безо всякого оружия. Как холодного, так и горячего. Да и не приставал к нему никто по доброй воле. Кто пристанет к такому человеку? Физиономия вся в шрамах, а глаза как у параноика. Кто к нему пристанет? Разве что только какой-нибудь монстр.
Штуковина выглядела очень мирно. Точнее, выглядела она как обычный зонтик. Кому какое дело, что человек тащит с собой в летнюю жару и сушь черный складной зонтик? Мало ли чудаков на свете?
А еще Демид надел нарукавники. Они представляли собой трубки из легкого, но очень прочного металла. Дема надел их на предплечья, а сверху закрыл рукавами штормовки. Если ты имеешь дело с обычной собакой, то можно сунуть ей в пасть ватный рукав. Но для зубок Короля Крыс ватный рукав не подходил. Дема не был уверен, что даже металл защитит его в должной мере. Но это было все же лучше, чем ничего.
Он приготовил пару сюрпризов для Короля Крыс. Он экипировался достаточно хорошо, чтобы справиться даже со сворой волков. И все же он не был уверен ни в чем. Что, как всегда, было к лучшему. Не стоит слишком задумываться о своем будущем. Оно само найдет тебя, если ему заблагорассудится.
Fatum. Fatum.
Демид взял карту. Не такую подробную, как в милицейском учреждении. Обычную туристическую карту, которую купил сегодня в киоске. Но и такой было достаточно. Он взял ручку и нарисовал на карте кружочки. У него была достаточно хорошая память, чтобы с первого раза запомнить места, где Король Крыс разложил остатки своих пиршеств. Дема нарисовал кружочки и соединил их линиями.
Получилось стилизованное изображение паука. Большое треугольное брюхо. Восемь коротких лап. Не хватало только головы.
– Вот здесь. – Демид ткнул ручкой в то место, где должна была находиться голова паука. – Здесь ты ждешь меня, собачка.
И он нарисовал на этом месте жирный крест.
* * *
В восемнадцать ноль-ноль Демид прибыл к зданию УВД. К его удивлению, здесь не было ни скопления милицейских машин, ни зондеркоманды в пятнистом камуфляже и с автоматами наперевес. Только Ольга Игоревна Фоминых прохаживалась по тротуару в джинсах и кожаной куртке. Ждала его.
– Привет, – сказал Демид. – Ты чего одна? А где ОМОН, СОБР и прочая братия? Нас двоих маловато будет. Попроси хоть пару гранатометов. Под мою ответственность.
– Демид Петрович! – Фоминых кольнула холодным взглядом. – С каких это пор мы с вами на «ты»?
– С этой самой минуты. – Демид положил руку ей на кожаное плечо, и она стерпела. – С этой минуты, солнышко ты мое ясное. И если ты еще хоть раз назовешь меня Демидом Петровичем, больше меня не увидишь. Мы теперь с тобой боевые товарищи. Из одного котелка должны перловку хлебать, в одном мешке спать, под одним кустом по нужде сидеть. На смертное дело идем, друг ты мой! Какое же доверие может быть к однополчанину, если он тебя на «вы» кличет?
– Хохмач ты, Демид. – Ольга усмехнулась. – Предупреждали меня, что шуточки из тебя, как из дырявого мешка, валятся. Ладно, будем на «ты». Только вот насчет общего спального мешка ты рановато загнул. Заслуг маловато перед отечеством. Да и подружка твоя, Лека, наверное, не очень-то обрадуется, если узнает, что ты глазки на стороне строишь.
– Не вздумай стукнуть. – Демид изобразил равнодушную физиономию. – Ты же первая и пострадаешь. Я-то как-нибудь отобьюсь. Мне не привыкать.
– Бабник, – бросила Фоминых.
– Первый танец за мной, – отпарировал Дема. – Кстати, в самом деле, где толпа-то? Ты что, нашего песика голыми руками брать собралась?
– Песик попозже. Операцию перенесли на три часа. В девять здесь будет полная команда.
– А пока?
– Дельце у меня одно есть. Не хочешь компанию составить?
– С каких это пор женщины сами на дела ходят? Я думал, что твое дело – в кабинете сидеть да подозреваемых допрашивать.
– Много будешь знать, скоро состаришься. Ты на машине сегодня?
– Нет. – Дема виновато пожал плечами. – Сломалась моя машинешка.
– Тогда на автобусе. Поехали.
– Нет, в самом деле? – Дема не унимался в своем любопытстве. – Чего ты сама в такое захолустье поперлась? У вас мужики есть, они пускай этим и занимаются. Чего приличной девушке в этих трущобах делать?
Они проехали на автобусе минут двадцать и теперь шли по окраине города. Рабочий район. Деревянные двухэтажки тридцатых годов вперемежку с ржавыми гаражами и полузаброшенными котельными.
– Ты к наркотикам как относишься? – Ольга ловко пробиралась между бетонными блоками, сваленными прямо на дороге неожиданной кучей.
– Не употребляю. И другим не советую. Много хороших людей они испортили...
– Хорошие люди такими делами не занимаются. – Ольга остановилась. – Дело у меня одно висит. Дело ясное, как Божий день. Торговля наркотиками. Не какая-нибудь там анашка дешевая и даже не мак-сырец. Кокаин, черт его дери. Самый настоящий кокаин. И в таких количествах... Где-то здесь должен быть склад. Я знаю где.
– Так, – сказал Демид. – Мне это не нравится. Ни хрена себе! Склад кокаина! Фантазия у тебя разгулялась не в меру. Ты что думаешь они там свой порошок на солнышке сушат, чтоб моль не поела? Ты приходишь: «Лапки кверху, товарищи преступники! Сдать наркотик по накладной!» И все писают в штаники и бегут сдаваться во внутренние органы. Если склад – так там жлобы должны быть со стволами. Охранять этот склад. Продырявят тебя, милая моя Жеглова, как алюминиевый дуршлаг.
– Склад – это пара пакетов. В общей сложности граммов на четыреста. Если повезет – граммов на восемьсот. Не думай, что там кокаин в мешках из-под цемента штабелями сложен.
– Ну и что? Пусть даже там два грамма будет. Я не думаю, что ты сама должна их конфисковать! Надо было поставить в известность руководство, если уж ты что-то сама разнюхала. Послать команду.
– Знают уж все... – Фоминых устало махнула рукой. – И команду посылали. И брали всех этих сволочей, и допрашивали. И снова отпускали. Знаешь, какие теперь законы? То, за что в советское время к стенке ставили, теперь и на административное нарушение не тянет. Чтоб теперь за наркотики привлечь, надо или при факте сбыта с поличным взять, или склад найти. Попробуй возьми их, если они всех наших оперативников в лицо знают...
– А тебя не знают?
– Здесь – нет.
– Чушь собачья! – Дема скрестил руки на груди, встал как вкопанный. – Нечего тебе туда лезть одной, с какой точки это дело ни рассматривай. Зароют тебя и креста не поставят.
– Я не одна, – сказана Ольга.
– Не одна?! – Демида наконец-то проняло. – Ты что, хочешь сказать, что специально потащила меня сюда в качестве огневого взвода?! Что воспользовалась служебным положением и вместо отделения тренированных бойцов приперла сюда меня, инвалида несчастного, чтобы я прикрывал твою задницу от пуль?! Ты с ума сошла!
– Я знаю, чего ты стоишь, – произнесла она тихо, но уверенно.
– Чего бы я ни стоил... Ты под статью меня подвести хочешь? Я – лицо не должностное! Я не имею права...
– В качестве понятого сойдешь.
Повернулась и пошла дальше. И когда ее фигурка уже скрылась за плитами, Демид сплюнул под ноги и рванул следом. Догнал, рывком развернул к себе лицом:
– Ты окунуть меня хочешь, да?!
– Я взять их хочу, понимаешь? Они же детей наркоманами делают, понимаешь? И единственный шанс это сделать – это ты. Я же не могу официально нанять тебя как профессионального бойца. А ты можешь это сделать. Можешь. Ну, что ты хочешь? Денег? Моей любви?
Побледнела, глаза полузакрыты. Еле шепчет. Страх. Да, вот он, конечно, тот страх. Обнять, успокоить, поцеловать...
Демид едва сдерживал желание залепить ей пощечину. Опять его подставили. Опять кинули, как разменную монету, на столешницу чужих страстей и интересов. Вечно талант его тела не давал покоя жадным глазам; уголовники, правоохранники – все они были для него чужими. Они шантажировали его – кто-то деньгами, кто-то страхом за жизнь любимых людей. А теперь и чувством долга. Они использовали его.
И еще один крючок. Острый и крепкий. Фоминых была нужна Демиду, чтобы разделаться с Королем Крыс. И Демид крепко сидел на этом крючке. Он не мог позволить, чтобы эту чертову бабу застрелили сейчас. Пока не пойман Король Крыс.
