Мэл Одом - Бродяга
– Неудачник! – повторил свое обвинение Криттер. – Ну и воина ты нашел, Халекк. Он нам только беды да погибель принесет.
– Ты закончил с тарелками, половинчик?
Вик так устал за последние восемь дней, что не стал даже поднимать голову. Не стал он и указывать на тот очевидный факт, что если бы он закончил с тарелками, то не стал бы стоять на камбузе с руками по локоть в мыльной воде. За прошедшие дни он отлично изучил лицо Бурды и заранее знал, как тот сейчас выглядит. У кока гномьего корабля было только одно выражение – гнев, приправленный чистой злобой.
Вик достал из ведра последнюю деревянную миску, ополоснул ее в другом ведре, с водой почище, и вытер висевшим на его плече полотенцем. Библиотекарь вешал полотенце на плечо еще до завтрака, но несколько раз менял в течение дня.
– Вот теперь все, – сказал Вик.
На камбузе было довольно темно. Его освещал один-единственный фонарь, заправленный китовым жиром, – большего Бурда во время вечерней уборки не разрешал. От вони чадящего фонаря у библиотекаря щипало в носу. Жир горел далеко не так чисто, как светлячковый сок. Но когда Вик предложил использовать вместо китового жира светлячковый сок, хранившийся в трюмах «Одноглазой Пегги», Бурда только рассмеялся, а за ним еще несколько пиратов и Криттер. Оказалось, что за пределами Рассветных Пустошей мало где собирали светлячковый сок. Поэтому сок наливали в фонари лишь в особо важных случаях. На трех континентах, вдоль которых плавал пиратский корабль, только богачи освещали таким образом свои дома.
– Тогда давай опорожняй быстрее ведра, – сказал Бурда. – Я бы уже спать лег. Вставать-то рано придется, как всегда.
Вик поставил миску на посудную стойку и проверил, надежно ли эта стойка закреплена. Потом наклонился, схватил ведро с мыльной водой за ручку и потащил его наверх, автоматически подлаживаясь под движение палубы. Халекк сказал Вику, что тот приноровился ходить по кораблю быстрее, чем большинство пиратов, хотя самому библиотекарю и казалось, что это заняло целую вечность.
Бурда сел за один из столов и выпустил клуб дыма. Он зевнул и раздраженно почесался.
– Видал я посудомоек и пошустрее тебя, половинчик.
Может, и так, подумал Вик, но я хоть точно знаю, что утром тарелки будут действительно чистыми. Он прикусил язык, чтобы не сказать это вслух.
– Я над этим работаю.
– Уж постарайся, – проворчал Бурда. – Не могу же я полночи присматривать за тобой, пока ты их моешь, а потом вставать с утра пораньше, чтобы накормить команду как следует.
«Мог бы и помочь с тарелками…» – но этого Вик тоже вслух не сказал. Большие мозолистые руки Бурды двигались на удивление быстро, и он всегда готов был отвесить оплеуху тем, кто умничал у него на камбузе.
Вик полез наверх. Держать тяжелое ведро с мыльной водой в обеих руках и подниматься по трапу было неудобно, но удержать его одной рукой у Вика не хватало сил. До верхней палубы было тридцать семь ступеней. Библиотекарь посмотрел на черное небо и заметил, что этим вечером обычный для Кровавого моря туман слегка рассеялся. Последние три дня и три ночи шел дождь, и мокрая палуба до сих пор блестела.
Две луны окрашивали бегущие по морю волны в розовато-серебряный цвет. Джурджан Дерзкий и Быстрый малиново сиял в небе над кораблем. Дальше к северу застенчиво выглядывал из-за облаков жемчужный лик Гезы Прекрасной. Легкий ветерок принес с моря холод, и у Вика побежали мурашки по телу.
Первая ночь на борту корабля – первая из тех, что он мог вспомнить, – была ужасна. Ему не приходилось жить в таком маленьком пространстве с такой кучей народа с тех самых пор, как он был новичком в Хранилище Всех Известных Знаний.
Но больше всего Вик тосковал по чтению. Хотя Бурда следил за тем, чтобы у помощника не было ни минутки свободной весь день, да и порядочный кусок ночи, Вику не хватало привычного утешения книг. Среди экипажа «Одноглазой Пегги» грамотных не было, и книги их не интересовали. Большая часть пиратов вообще не верила, что Вик на самом деле умеет читать и что он был библиотекарем.
Вик ухватил ведро с мыльной водой покрепче и секунду помедлил, прежде чем подойти к поручню. Хотя больше монстры на «Одноглазую Пегги» не нападали, в океане вокруг их по-прежнему хватало. Некоторые из чудовищ охотились по ночам и с удовольствием цапнули бы матроса с палубы проходящего мимо корабля, подвернись им такой случай. По крайней мере, так Вику рассказывали.
Он поднял ведро и опрокинул его за борт. Объедки, сальные обрезки и мыльная вода полетели вниз и упали в море со всплеском, который был едва слышен сквозь привычный шум волн и треск парусов.
Море вокруг «Одноглазой Пегги» было слегка освещено. Капитан Фарок всегда вешал вдоль бортов несколько зажженных ламп с китовым жиром, чтобы проходящие мимо суда знали о присутствии «Одноглазой Пегги».
Вик уставился в темноту, в клубящийся над морем серый туман. Он понятия не имел, сколько миль «Одноглазая Пегги» прошла за восемь дней плавания, но расстояние должно было быть немалым. И все это время корабль удалялся прочь от Рассветных Пустошей.
– Подумываешь броситься за борт?
Голос Халекка прозвучал совсем близко, и Вик удивленно повернулся. Металлическое ведро звякнуло о поручень.
– В чем дело? – поинтересовался вахтенный на корме.
– Все в порядке, – ответил Халекк. – Занимайся своим делом.
Вик виновато посмотрел на гнома.
– Я не слышал, как ты подошел.
Халекк ухмыльнулся:
– И неудивительно – очень уж ты задумался. Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так глубоко задумывался. – Гном оперся о поручень и посмотрел в небо. Достав из кармана трубку, перевел взгляд на Вика. – Ты куришь?
– Иногда. – Вик не знал, был ли вопрос ловушкой. Но Халекк никогда не старался обидеть его, как бы с ним ни обращалась остальная команда и Криттер.
– У меня есть лишняя трубка. – Халекк порылся в кармане и достал вторую трубку и кисет. Набив обе трубки табаком, он протянул одну Вику, прикурив ее от ближайшего фонаря.
– Спасибо, – осторожно сказал Вик.
– А ты-то сам знаешь, почему не прыгнул за борт?
Вик покачал головой. Он был слишком напуган, чтобы думать об этом всерьез. До берега все равно было не доплыть.
– Просто ты понимал, что добраться домой это не поможет, – Халекк выпустил клуб дыма, тут же унесенный ветром. – Если человек поставит себе цель, так он знает, когда приближается к ней, а когда нет. Если ты утонешь или тебя морское чудище сожрет, так это тебя к дому не приблизит, так ведь?
Вик помолчал, потом спросил:
– А что приблизит?
Халекк пожал плечами.
– Не знаю. Не прыжки за борт, это точно.
– Мне здесь не место, – сказал Вик.
– Знаю, малыш, знаю. – Халекк отвернулся. – Тут и я виноват, и мне очень жаль. Я думал, стукнем тебя по голове, но ты у нас тут надолго не задержишься, сбежишь домой, и тебе будет что рассказать. – Он пыхнул трубкой. – Если б ты захотел убежать, конечно. Может, тебе бы понравилось на «Одноглазой Пегги», и ты бы захотел остаться на борту. Такая жизнь не хуже многих других.
– Я в пираты не гожусь.
– Верно, – согласился Халекк. – Но ты мог бы стать моряком, коли захотел бы. У тебя к этому есть способности. Я уж насмотрелся, как люди ходят по палубе. У большинства, конечно, рано или поздно получается, но у тебя это выходит совершенно естественно. Ты за несколько дней научился тому, на что у других иной раз уходят месяцы.
– Я этим заниматься не собирался.
– Да и я не собирался. Папаша мой был камнерезом, и меня он в камнерезы готовил.
– И как же ты стал пиратом?
– Да так же, как и ты, – сказал Халекк. – Пошел в город, меня и огрели дубинкой по башке. Вот я и ушел в море на семь лет. Когда вернулся домой, узнал, что папаша погиб в карьере. А я уж привык к морю к тому времени – не мог дождаться, пока снова окажусь на палубе, под парусами.
– Мне жаль, что с твоим отцом случилось несчастье. – У Вика слипались глаза, но история Халекка его тронула.
– Да ничего. Мы с папашей не были так уж близки. Видишь ли, он меня в камнерезы готовил, но сам я этого не хотел.
– А кем ты хотел быть?
Халекк ухмыльнулся и покачал головой.
– Я тогда этого не знал. Знал только, что не хочу быть таким, как мой папаша.
– А я хотел быть похожим на отца, – сказал Вик.
– Он тоже библиотекарь?
Вик грустно улыбнулся.
– Нет. И ему не очень-то нравится, что я стал библиотекарем.
– Почему же ты не занялся его делом?
– Библиотекарем я хотел быть куда больше, чем фонарщиком.
– Между нами говоря, – сказал Халекк, понизив голос, – ты бы не очень распространялся перед командами других кораблей насчет того, кем ты был раньше. Кроме как в Рассветных Пустошах, библиотекарей не очень-то любят.
Вик не поверил собственным ушам.
– Но почему? Ведь только Хранилище Всех Известных Знаний стоит между нашим миром и миром тьмы, дикости и невежества! Если бы мы не сохранили знания, мы бы вообще все потеряли. Лорд Харрион и его полчища гоблинов однажды уже почти лишили нас всего. Неужели они этого не знают?
