Брайан Ламли - Дом Дверей: Второй визит
Узловая точка-пирамида не принимала сигналов. Или, скорее, согласно показаниям аппаратуры, принимать-то она принимала, но не исходящие от Сита. Отчего ему и пришлось, в конце концов, прибегнуть к междугородной телепатии. Это, конечно же, означало, что их беседу «услышат» другие ггуддны-оперативники в различных узловых точках и на корабле-матке. Но тут уж ничего не поделаешь: Сит должен поговорить с Гысом У Кальком.
Кальк отозвался на его зов сразу же, резко оборвал его, открыл каналы через аппаратуру. Что само по себе являлось предупреждением… говорило о том, что связь прервана Гысом У Кальком, а не из-за проблемы с аппаратурой.
– Да? – осведомился Кальк. (Ледяным тоном, подумалось Ситу).
– Я потерпел ряд неудач, – ответил Сит. – Как тебе известно, синтезатор это фонский, и он, похоже, неисправен. Трансмат, по-моему, отключился; датчиками он больше не регистрируется, или, скорее, регистрируется как задействованный. Совершенно очевидно, что он вышел из строя, так как кому же еще задействовать его, кроме меня? Цветовая кодировка имеет обыкновение произвольно меняться, мешая управлять синтезатором. И наконец, последнее по порядку, но не по значению – меня ранили.
Разумеется, это мелочь, и мои колонии, конечно же, восстановят поврежденные ткани. Но памятуя о нашем первоначальном разговоре, я прихожу к выводу, что, фактически, ты был прав, и вендетта в отношении этого Спенсера Джилла и его команды была ненужной авантюрой.
Он услышал в ответ:
– Это все? Ты закончил? – (И «тон» Верховного ггуддна по-прежнему оставался ледяным).
– Нужно ли еще чего-то объяснять? – Сит попытался не огрызаться. – Что объяснять? Это совершенно ни к чему. Поскольку у аппаратуры этого синтезатора почему-то появилось собственное мнение о том, как ей работать, а трансмат неисправен, то необходимо подсоединить твой или какой-то другой, резко поднять его действенность и вытащить меня отсюда!
– Значит, ты закончил? – повторил Гыс У Кальк. – Отлично, а теперь и я кое-что скажу. Во-первых, отчего ты не можешь связаться со мной: все сенсорное оборудование, включая все средства связи, за исключением этого, в настоящее время задействованы в усилении нашей способности дальнего сканирования. А это стало необходимым с той поры, как мы заметили подлетающие суда; то есть, проще говоря, корабли фонов в гиперпространстве, приближающиеся сюда.
– Фонов? – Сит ощутил нечто такое, что человек описал бы как первый слабый намек на надвигающуюся проблему. – Но какие у них здесь дела?
– Думается, этот вопрос следовало бы задать мне, – ответил Гыс У Кальк. – А отвечать на него следовало бы тебе. Разве ты, фактически, не управляешь синтезатором фонов?
– Что? Ну, конечно же, управляю! О чем ты говоришь?
– Я говорю, – и теперь тон Гыса У Калька сделался предельно холодным, – что когда ты вновь активизировал синтезатор или позволил его активизировать, тот начал отправлять сигналы. Он связался с фонами, и те сочли нужным ответить лично! Я говорю – им, вероятно, известно, что это ты – Сит, которого они оставили в изоляции, заточив на холодной, мертвой луне, управляешь их синтезатором. И если сложность сигналов, поступающих от компьютера твоего синтезатора и к нему, может служить мерилом носимой ими, информации, то фонам известно не только обо всем, что ты сделал… но и обо всем, что пытаемся сделать мы!
– Но… они же никогда раньше не вмешивались в дела ггудднов!
– Верно, и все же они летят сюда.
– Они покинули этот мир, сочтя его обитателей… достойным видом! Ха!
– Похоже, они сочли этот мир даже достойным их вмешательства, – заметил Кальк. – Упомянутые тобой неисправности: ты уверен, что это всего лишь неполадки? Не так давно, Сит, ты был фоном. Так вот, скажи тогда: сколько именно принципов синтезатора ты нарушил?
– Его «принципов»? – воскликнул Сит. – Фонских принципов? Я же теперь ггуддн! А синтезатор – это всего лишь машина, инструмент!
– Инструмент, который ты применял не правильно. Машина, программу которой ты пытался модифицировать и которая явно возражала против твоего вмешательства.
И Сит, наконец, ударился в панику:
– Гыс У Кальк – ты должен вытащить меня отсюда!
Но в ответ последовало долгое напряженное молчание, прежде чем Кальк отозвался:
– Не думаю, – возразил он.
– Что? – Сит не мог поверить в то, что сейчас услышал. – Но я не могу трансматироваться сам. И я ранен, и…
– Как тебя ранили? – перебил его Кальк.
– Оружием. Одно из этих животных…
– Этих… «неандертальцев»? – Сарказм со стороны Верховного ггуддна! А предстояло нечто, куда большее, чем сарказм. – Сит, из-за тебя под угрозой наши планы.
Из-за твоей мелочной мести мы можем оказаться втянутыми в конфликт с фонами. Ты был недостойным фоном и показал себя недостойным ггуддном. Помнится, я однажды угрожал тебе определенной камерой хранения, которую я могу охладить до полуградуса от абсолютного нуля. Поверь мне, если бы мне понадобилось трансматировать тебя оттуда прямо сейчас, то тебя могла бы ожидать судьба куда худшая, чем камера хранения! Но я этого делать не стану. Ты сам поймал себя в ловушку в своем синтезаторе. Оставайся там, продолжай мстить и заботься о себе сам… а нам, похоже, придется позаботиться о себе, когда прибудут фоны.
– Неужели вы меня бросите? – Сит все еще не мог в это поверить.
– Лучше бы мы вообще не вытаскивали тебя с той тюремной луны, – заявил Гыс У Кальк… и внезапно умолк, его аура втянулась в приемопередатчик, который тоже отключился…
* * *– Вон он! Так и пылает! – устало произнес Тарнболл, когда поднялся на гребень последнего скального отрога и посмотрел вниз на усыпанную щебнем низину.
И когда к спецагенту присоединились Джилл и остальные, он и правда так и пылал – огромный кристалл, с граней которого соскальзывали последние лучи солнечного света.
Солнце, правда, еще не совсем скрылось, но окружающие скалы загораживали его свет, когда оно по кривой сползало к горизонту. И стоя там, на острых краях отрога, высвеченные силуэтами, словно семеро страшил, Спенсер Джилл и его спутники смотрели на этот огромный кристалл, сердце и душу Дома Дверей. Если у того была душа.
Он стоял, вкрапленный в рваный камень и окруженный щебнем в тенях низины, между двух одинаковых отрогов. И несмотря на то, что выглядел он точно таким же, как и в прошлый раз, кристалл все же был явно инопланетным, такой странной вещью, что притягивал к себе взгляды, как магнит: стоило хоть мельком посмотреть на него, и уже трудно было оторвать взгляд.
Теперь, когда на него не падали солнечные лучи, кристалл приобрел тусклый синевато-серый окрас, многогранный гигантский самоцвет с сердцевиной из булыжника. Кристалл мог бы показаться выросшим здесь, да только выглядел он куда совершеннее, чем его создала бы Природа. Это был сверхъестественный кристалл в сверхъестественном мире. Грани вокруг его периметра представляли собой ряд прямоугольников, а в центре каждого находилась обсидиановая дверь. И даже издали спутники различали гротескные дверные молотки, сделанные в виде горгулий с кольцами в носах. Они крепились к выложенной кварцем мозаике в виде черепов, которая крепилась к верхней части в остальном ничем не примечательных обсидиановых плит.
Зрелище было прекрасным в своей простоте, но безобразным в скрытом смысле цели существования Дома Дверей. Словно предупреждающие иероглифы на гробнице какого-то фараона, украшения в виде черепов и горгулий так и кричали: «Не подходи! Назад! Не трожь!»
«Или, наверное, – подумал Джилл, как и в прошлый раз, – оставь надежду всяк, сюда входящий».
Джордж нес Фреда Стэннерсли. Опуская как можно осторожнее лишенного сознания пилота на плоский участок поверхности, он взмолился, тяжело дыша:
– Господи, дайте мне хоть минутку передохнуть!
Джилл посмотрел на него и сказал:
– Остаток пути мы можем спустить его по склону своим ходом, как на салазках. Эта каменная осыпь и земля не повредят ему. – И он обратился к спецагенту:
– А насколько сильно ты, собственно, его ударил-то? Я имею в виду, сколько он, вероятно, пробудет в отключке?
Тарнболл пожал плечами, хотя и не беззаботно:
– Как, по-твоему, если бы ты прямо сейчас взял, да и заснул, то, сколько проспал бы? – ответил он вопросом на вопрос. – Всю ночь? Уж насчет себя-то я чертовски уверен! По меньшей мере, девять-десять часов. Так что, по идее, это должно относиться и к Фреду Стэннерсли – и еще как!
– Имеет смысл, – кивнул Джилл. – Но я предпочел бы знать наверняка. Значит, когда мы спустим его туда, возможно, неплохо будет завязать ему глаза и связать его самого, как в тот раз Кину Суна…
Спускаться в низину оказалось проще простого; съезжая по склону на прикрытых лохмотьями спинах и упираясь пятками, они гнали перед собой небольшие обвалы из гравия, оставляя на каменистой осыпи дымящийся след. Джилл и спецагент присматривали за Фредом Стэннерсли, который, впрочем, ничего и не почувствовал. Но когда они оказались в ложбине между отрогами, Джилл их предупредил:
