Алексей Калугин - Всё под контролем
– Мне потребовалось время для того, чтобы понять, что это только иллюзия, – Марин как будто с сожалением развел руками. Но одновременно этот его жест напоминал движение фокусника, который хочет показать, что в рукавах у него ничего не спрятано. – Мы не властны над судьбами людей из прошлого. Временная спираль существует помимо нашей воли, и все, что должно случиться в том или ином времени, включая и наше, непременно произойдет. То, что нам известно чужое прошлое, накладывает на нас особую ответственность. Пытаясь изменить прошлое, мы лишь приносим страдания тем, ради кого это делаем. Помните об этом, Вальдемар.
– Последний раз я видел Шекспира в июле 1614-го, – сказал я. – Он передал мне рукопись пьесы "Два знатных родича". И, как мне показалось, его ничуть не обеспокоило то, что я не принес ему очередную пьесу. Он был вполне доволен собой и жизнью. Рассказывал, что прикупил дополнительный пай во вновь отстроенном после пожара "Глобусе". Что последняя его пьеса имеет успех у зрителей и приносит хороший доход... Очень переживал по поводу начавшейся в Олд Стратфорде кампании по огораживанию пахотных земель, которые собираются переводить в выгонные. Боялся, что понесет на этом серьезные убытки...
Я умолк, так и не сказав самого главного.
Но Марину это и не требовалось.
– Вы хотите сказать, что Шекспир вовсе не выглядел старой развалиной, – тихо произнес он. – Он не жаловался на здоровье и не думал о том, что жить ему осталось меньше двух лет. Верно?
– Шекспир скончался от лихорадки, возникшей после веселой пирушки с Беном Джонсоном, – сказал я. – Если отговорить Уильяма идти на нее...
– Тогда 23 апреля 1616 года он свалится с лестницы и свернет себе шею, – намеренно жестко перебил меня Марин. – Или просто ляжет спать и не проснется.
Поднявшись на ноги, Марин обошел кресло, в котором я сидел, и, положив руки на спинку, склонился над моим плечом.
– Уильям Шекспир умер 23 апреля 1616 года, Вальдемар, – произнес он полушепотом. – Это произошло почти шесть веков тому назад. Кем вы себя считаете? Господом богом, способным изменить то, что однажды уже случилось?
Он положил руку мне на плечо, требуя ответа.
– Нет, – едва слышно произнес я.
– Как я уже сказал, попытавшись спасти Шекспира, вы не добьетесь желаемого. Однако при этом вы внесете элемент хаоса в исторический процесс. И к чему это может привести, вам не скажет лучший аналитик Департамента контроля за временем. – Марин слега хлопнул меня по плечу, после чего убрал руку. – Я надеюсь, мы поняли друг друга.
– Я могу в последний раз увидеться с Шекспиром?
Я почувствовал, как Марин у меня за спиной сделал шаг назад.
– Конечно, – произнес он уже своим обычным голосом. – Почему же нет?
Глава 25
Последний раз я видел Уильяма 20 апреля, за три дня до его смерти. Мы не договаривались о встрече, но я знал, что он сейчас находится в своем родном городе.
Стратфорд – городок небольшой, и найти в нем нужного тебе человека не составляет труда. Пройдя по Чепел-стрит до того места, где она пересекалась с Уолкер-стрит, я вышел к углу дома, в котором обитало семейство Шекспира. Напротив, в тени вяза, был кем-то оставлен трехногий табурет, на который я и присел.
День был солнечный и теплый. Над головой у меня, прячась в молодой листве, щебетал дрозд. Где-то вдалеке громко кричали дети, не поделившие что-то между собой.
По улице мимо меня прошла старушка в аккуратном темно-коричневом платье и белом чепце. Увидев незнакомца, она приветливо улыбнулась и наклонила голову. Я привстал с табурета и поклонился в ответ.
Все вокруг был тихо и мирно, словно в кино, перед тем как должен произойти взрыв.
Не могу сказать точно, сколько я просидел на табурете под окнами дома Шекспира, – я не следил за временем. Мне казалось, что я пребываю в некой иной реальности, где не существует понятия времени, где миг, который я зафиксировал взглядом, будет тянуться вечность.
Я понял, что это не так, только когда дверь в доме, напротив которого я сидел, отворилась и по невысокой каменной лестнице быстро сбежал хорошо знакомый мне человек.
– Почему вы не заходите? – приветливо махнув мне рукой, крикнул Шекспир. – Я случайно увидел вас в окно!
Я поднялся с табурета и натужно улыбнулся.
Шекспир подошел ко мне.
– Давненько вас не было видно, – Уильям улыбался, и мне показалось, он был искренне рад меня видеть. – Надеюсь, с вами все в порядке?
– Да, – с трудом выдавил из себя я.
Шекспиру было пятьдесят три года. По меркам его времени, это был уже весьма солидный возраст. Но Уильям вовсе не выглядел больным или измученным жизнью. Смерть, которая должна была забрать его спустя три дня, казалась величайшей несправедливостью.
– Не хотите пройти в дом? – предложил, указав рукой на все еще открытую дверь, Шекспир.
– Нет, – отрицательно качнул головой я. – Я только хотел передать вам...
Быстро сунув руку за полу кафтана, я достал небольшой конверт и протянул его Уильяму.
– Что-то на этот раз очень маленький, – весело улыбнулся Шекспир.
– Вы должны обещать мне, что распечатаете его только 23 апреля, – сказал я. – Не раньше. Шекспир удивленно вскинул брови.
– Разве я не должен поступить с ним так же, как со всеми предыдущими вашими посланиями?
Вопрос поставил меня в тупик.
– Вы сами поймете, что делать с тем, что находится в конверте, – ответил я после томительной паузы. – Или кто-то другой. Но вы должны обещать...
– Да-да, – перебил меня Шекспир, – Я обещаю, что не стану вскрывать конверт до 23-го.
Небрежно сложив конверт пополам, он сунул его в карман.
– Вы уверены, что не хотите зайти? – еще раз спросил он у меня.
– Нет, – вновь отказался я. – К сожалению, мне уже пора.
Я наклонил голову, собираясь попрощаться.
– Подождите минуту, – остановил меня Шекспир. – У меня тоже есть кое-что для вас.
Он сходил в дом и вернулся с пакетом, похожим на те, в каких мы обычно обменивались рукописями.
– Что это? – удивился я.
– Мы ведь договаривались, что я стану отдавать вам свои рукописи, – сказал Шекспир, вручая мне пакет.
Я непонимающе смотрел на него. Рукопись последней пьесы "Два знатных родича" Уильям вручил мне во время нашей прошлой встречи. То, что я держал в руках, не могло быть пьесой.
– Это – пьеса? – с недоумением спросил я.
Шекспир похлопал меня по плечу и, ничего не сказав, пошел в дом.
Глава 26
– И что же находилось в пакете, который вручил вам Шекспир? – спросил инспектор Шелуденко, когда понял, что сидевший в кресле напротив него посетитель закончил свой рассказ.
– Рукопись "Карденио", которую я передал вам, – ответил Хвостов. – Пьесы, которую я не переписывал для Уильяма. Я попросту не мог этого сделать, – словно извиняясь за допущенную оплошность, Хвостов развел руками. – Потому что, как вы сами уже сказали, не существует ни одной сохранившейся копии "Карденио". И это черновик, выполненный рукой Шекспира, с правкой и различными вариантами отдельных фрагментов.
– Почему вы не передали рукопись "Карденио" Марину?
– Я решил, что имею право оставить ее себе, поскольку дальнейшего финансирования нашей работы в прошлом не требовалось. Кроме того, я больше не виделся с Мариным. Последний раз мое пребывание в прошлом контролировал один из его помощников, который и забрал темпоральный модулятор и костюм. На сверток, находившийся у меня в руках, когда я вернулся, он не обратил внимания. Видимо, у него не было никаких инструкций от Марина на этот счет.
Инспектор провел ладонью по подбородку и бросил взгляд на часы. Изложение всей истории заняло у Хвостова четыре с половиной часа.
– Кофе будете? – спросил Шелуденко у гостя.
– Не откажусь, – ответил тот.
Развернувшись, инспектор открыл створку шкафа у себя за спиной и включил спрятанную в нем кофеварку. Грубо нарушая запрет на пользование бытовыми электроприборами в служебных помещениях, Шелуденко сам варил кофе, дабы не потреблять отвратительную бурду, которую предлагал находившийся в холле автомат.
– Сахар? Сливки? – спросил он, не оборачиваясь.
– Черный и без сахара, – ответил Хвостов.
Инспектор поставил перед посетителем большую чашку свежесваренного кофе. Точно такую же чашку приготовил он и себе.
Инспектор и человек, считающий себя нарушителем закона, пили кофе молча, время от времени бросая друг на друга изучающие взгляды. За то время, пока Хвостов излагал свою историю, Шелуденко успел просмотреть некоторые компьютерные файлы, имеющие отношение к жизни и творчеству Уильяма Шекспира, и теперь был готов к обстоятельной беседе с Вальдемаром Хвостовым.
– Почему вы решили принести рукопись в Департамент? – спросил Шелуденко, убрав со стола опустевшие чашки.
– Разве непонятно? – удивленно поднял брови Хвостов. – Это пьеса Шекспира, которая до сих пор считалась утерянной. Она не может принадлежать только одному человеку.
