Леонид Смирнов - Эра Броуна

– Оппоненты Президента будут рады освободиться от этого шила в заду, и он сам, я уверен, ничуть не меньше, слегка меланхоличным тоном, с этаким клекотанием отвечал Широкий. – Кому нужен столь неудобный союзник?.. Терпение когда-нибудь должно лопнуть…

– А ты не боишься, что Он снова возродится из пепла? У него ведь есть еще одна кличка: «Феникс»…

– Всему приходит конец – и терпению, и этим самым фениксам. Я слишком хорошо информирован о ситуации с ТАР. Эта мясорубка перетрет еще не один десяток генералов и ооновских сановников.

– Твоими бы устами… – протянул Второй. Меняя позу, он стал медленно наклоняться вперед – словно бы хотел получше рассмотреть собеседника.

– Кстати, я ведь встречался с Хабадом. Он был военным наблюдателем на маневрах «Хребет мира». Компанейский мужик, между прочим, хотя, конечно, себе на уме.

С этими словами Широкий нажал на невидимую кнопку. Через полминуты появился вышколенный ординарец. На подносе дымились стаканы с горячим чаем, на блюдцах – горки посыпанных сахарным песком ломтиков лимона и какого-то импортного сухого печенья. А потом стол украсила и бутылка КВВК, добытая из вместительного сейфа. Разговор ненадолго смолк.

– Интересно… – продолжил тему Второй. – И кого же он тогда представлял?

– Революционную армию Восточно-Африканской Республики.

– Странное название…

– Она просуществовала всего пару лет – мало ли в тропиках эфемеров?..

– Зато ТАР эфемером не назовешь: уже тринадцать лет и сто семьдесят миллионов ртов…

– Это ты хорошо сказал: «ртов», – одобрительно пророкотал Широкий. – Надеюсь, эти рты умеют есть генералов. – Он раскатисто засмеялся. – Между прочим, пришлось задействовать все мои каналы, чтобы сосватать нашего «ерша» в пасть к ихней «щучке». Думаешь, в ООН рады такому подарочку?..

Второй ничего не ответил. Они дружно выпили, захрустели печеньицем. Лимонные дольки исчезали во рту еще незаметнее.

– А что ты еще хотел со мной обсудить? – слегка подмигнув Второму, осведомился хозяин кабинета.

– Кое-какие… хм… – тот кашлянул, демонстрируя деликатность своего положения, – кадровые перестановки… – Сделал многозначительную паузу. – Я слышал, освобождается пост начальника оперативного управления…

– Языками как вениками метут… – с оттенком раздражения пробубнил Широкий. С его лица не слезала усмешка.

– Ты уже думал на эту тему? – собеседник был явно взволнован, чуть слышно поскрипывал стулом. И это не менее явно радовало хозяина, который, выждав сколько нужно, наконец разродился:

– Мы тут действительно подумали, посоветовались с товарищами… – Широкий опустил очи долу и снова выдержал паузу, – …и решили: надо найти подходящего человека – чтоб в самый раз: верного и с головой, а не то ведь дело завалит. Ну а фирма, сам понимаешь, веников не вяжет…

– Я буду стараться, – с трудом выдавил из себя Второй. – Если, конечно, окажете доверие…

– Должен, – веско провозгласил Широкий и снова наполнил коньяком хрустальные стопки.

Из личного досье генерал-лейтенанта Примака Игоря Николаевича:

«…В звании майора, командуя парашютно-десантным батальоном, участвовал в подавлении антиправительственного мятежа в Москве. За безупречные, эффективные действия по уничтожению вооруженных очагов сопротивления и минимальные потери среди личного состава награжден орденом „За личное мужество“. Затем переведен в район Благовещенска, на должность начальника разведки артиллерийского полка. Через два года, в звании подполковника, принял командование полком. В этом качестве Примак и попал на Степную войну. Многократно отличался, возглавив сводную ударную бригаду после гибели ее командира. За уничтожение вражеского штаба и окружение основных сил противника награжден „Белым орлом“ и получил звание полковника.

После завершения войны с сепаратистами переведен на должность начальника строевой части Уршанского военного училища. Через год вернулся на командную должность, возглавил моторизованную бригаду. Вместе с бригадой (как специалист по ведению маневренных боевых действий) был переброшен в горный Ларнах – для усмирения так называемой СПИД-революции. Десять тысяч пациентов тюрем-лечебниц провозгласили самозванную «Республику СПИД». Местные воинские части, отправленные для прекращения кровопролития, частично были обезоружены и инфицированы, а некоторые подразделения заняли нейтральную позицию и отказались выполнять приказы командования. Почти бескровно подавив три очага «революции», Примак был неожиданно отозван в Москву. Вскоре принял активное участие в подавлении вспыхнувшего в Наристане мятежа фундаменталистов, когда по просьбе правительства республики туда были направлены российские войска. Примак возглавил десант, внесший решительный перелом в ход боевых действий. Лично участвовал в освобождении взятого в плен фундаменталистами президента Наристана.

В звании генерал-майора, в приказном порядке, внезапно отправлен на лечение и вскоре (в возрасте пятидесяти одного года) уволен со службы по состоянию здоровья. Возвращен в строй по специальному приказу Министра обороны. Есть сведения, что потребовалось личное вмешательство президента РФ. Звание генерал-лейтенанта Примак получил за участие в военной акции ООН на Индостанском субконтиненте. Русская бригада под его командованием разъединила противоборствующие стороны и, потеряв одну треть личного состава убитыми и ранеными, удерживала позиции под перекрестным огнем в течение двух с половиной недель – до подхода основных сил, блокированных в портах толпами вооруженных фанатиков. Действия Примака определили успех всей миротворческой операции. По возвращении на родину генерал-лейтенант снова отправлен на Дальний Восток – командовать мобильной дивизией.

Имеет шесть боевых орденов и три ранения. Президент РФ сказал о нем: «С появлением Примака наша демократия наконец-то научилась показывать зубы». Оппозиционная газета «Доброе утро» наградила Примака прозвищем «генерал-Могила», и с тех пор противники его иначе и не называют. Примак не стал привлекать газету к судебной ответственности.

Примак имеет репутацию неподкупного, смелого, инициативного офицера, блестящего тактика, обладающего к тому же стратегическим мышлением. Его политическое кредо выражается в одной фразе: «Я далек от политики, но есть Россия и я буду ее защищать». Женат, имеет двух дочерей.

На жизнь Примака совершено два неудачных покушения – три и шесть лет назад. В результате одного из них погиб его адъютант. Затем в заложницы была взята старшая дочь Примака. Преступники требовали выхода его в отставку. Дочь удалось освободить в результате успешной операции спецназа. С тех пор к Примаку и его семье постоянно приставлена охрана…»

Не летали тарелки летающие, не исчезали самолеты средь ясного неба, но зато каждый божий день за стеной станции выли на Луну йети.

Ничем не объяснимое пришествие в мир снежных людей происходило не только в Гималаях, но и в канадской тайге, на Памире, в Саха, Гоби и даже в Ингерманландии. Но на станции по изучению аномальных явлений в Тапледжанге (СИАЯ-6) оно приняло, пожалуй, наиболее массовый характер.

Руководил станцией престарелый «Слонопотам» – барселонский профессор Игнасио Лукас, загорелый, совершенно седой, часто улыбающийся адепт всякого рода антинаучных чудес и природных нелепостей. Фигурой он напоминал отставного, но все же сохранившего форму десантника. В свои шестьдесят три еще мог подняться без кислородной маски на трехтысячник и поднять штангу своего веса.

Петер фон Рег, специалист по контактам с иными цивилизациями, носил почетное звание «придурок первого ранга» и пользовался на станции заслуженным почетом и уважением. Однако за временным неимением этих самых контактов он вынужден был помогать доселе незадачливым охотникам за гоминидами. Сейчас только клинический идиот может пожаловаться на отсутствие материала для исследований.

Кроме всего прочего, йети отныне кормились в станционной столовой. Впрочем, не совсем так. Официального разрешения пользоваться ею они до сих пор не получили, но тем не менее почти ежедневно умудрялись, прогнав повара, сожрать все имеющиеся на кухне фрукты, а затем переходили к супам, гарнирам и пудингам. После пяти или шести таких налетов станционный повар слег с нервным расстройством, и работники СИАЯ-6 в результате вынуждены были довольствоваться одними лишь консервами, что резко ослабило их научный пыл. Одновременно на станции сильно выросло потребление спиртного, снотворного и прочих успокаивающих средств. Истерики у женской части коллектива теперь случались чуть ли не ежечасно, и дон Лукас в конце концов решил от греха подальше отправить всю партию «слабых духом» во внеочередной отпуск – в долину.