Леонид Смирнов - Эра Броуна

На дворе царила черная тропическая ночь. Пулеметные трассы возникали одна за другой, срываясь сверху – со склонов и вершин холмов – и скрещиваясь в городе, лежащем в долине. Они затмевали ослепительное звездное покрывало, к которому трудно привыкнуть северянину. Но для грека это небо было почти родным.

Захваченные боевиками тяжелые ооновские пулеметы упорно долбили запасные позиции бригады, казарму резервной роты и автопарк, где уже начали взрываться бензозаправщики и пылал пожар. Все происходящее почему-то не воспринималось всерьез. Казалось, это был какой-то удивительно органично снятый фильм о давней войне…

– Господин генерал, только что передали по рации: командир третьей роты греков убит, – доложил выскочивший из дверей КП адъютант. – Командование принял лейтенант Микелис.

– Понял… – буркнул командир бригады и продолжил глядеть на эту впечатляющую картину: черный полог небес и белый, желтый, красный огонь.

Из темноты появился начальник штаба полковник Тан Ло, низкорослый, плотный китаец из Пинанга. Он был ранен в голову, и бинты не позволяли ему надеть каску.

– Командир! Через пять минут мы будем готовы. Еще есть возможность прорваться. Пять грузовиков и три джипа – за забором мастерских. На каждой машине – по пулемету. На прорыв пойдут сто пятьдесят человек…

– А госпиталь? – перебил генерал. Над головой просвистели пули, с фасада здания посыпалась невидимая штукатурка.

Полковник молча развел руками: мол, всех не спасти.

– Прорыв возглавишь ты, – теперь Георгиадис говорил ровно и спокойно. Перемена произошла в нем за доли секунды. – Грузи в «мерседесы» раненых, в каждый по врачу и медбрату, по два бойца к пулемету, в кабины – по офицеру с автоматом, В «джипы» запихнешь самых ценных штабников и по солдату – к пулеметам. Солдат бери… вот у капитана.

Все знали, что первая рота греческого батальона была лучшей в бригаде.

– Я не могу оставить вас, – не слишком решительно произнес Тан Ло.

– Я слишком устал… Я не могу… бросить все. – Генерал зажмурил саднящие от постоянного напряжения и трех бессонных ночей глаза. Стимуляторы, которые он взял у начальника госпиталя, действительно не давали заснуть, но вызывали теперь жуткую головную боль и тошноту. – Решай скорей. Если остаешься, колонну поведет Паприкаки.

– Слушаюсь! – сказал начальник штаба и, кивнув капитану, вместе с ним растворился в темноте.

Из дверей КП снова появился адъютант.

– Господин генерал! Начальник связи только что говорил с генерал-лейтенантом Мисом. Если мы продержимся до утра, он обещает высадку американского десанта и эвакуацию вертолетами с «Эйзенхауэра».

– Спасибо, майор… Скажите, у нас есть еще горячая вода? Адъютант странно посмотрел на него и доложил:

– Водопровод пока работает. Котельная вышла из строя. Воду можно нагреть…

– Распорядитесь, пожалуйста. Я хочу помыться. И пусть ординарец принесет чистое белье и парадный мундир.

…Из-за каменного забора появился капитан Паприкаки. На груди у него висел автомат.

– Господин генерал! Мы готовы. – Глаза капитана блестели.

– Отправляйся и спаси раненых. Благослови тебя Бог, сынок, – почти без выражения произнес Георгиадис, повернулся и молча пошагал в дом. Спина его была прямая, но шел он будто слепой…

По сообщению агентства Франс-Пресс, вторая бригада миротворческих сил ООН в Восточной Африке наголову разбита и откатывается к кенийскому порту Момбаса, бросая тяжелую технику и боеприпасы. Командующий брига-дой генерал-майор Георгиадис со штабом окружен ударной группой боевиков ТАР и может надеяться лишь на эвакуацию вертолетами американской морской пехоты. Однако авианосец «Дуайт Эйзенхауэр» пока по-прежнему стоит на внешнем рейде Могадишо.

Первая бригада миротворческих сил, лишившись прикрытия с левого фланга, начала планомерный отход на север – вглубь республики Белого Нила, Военная блокада Территории Африканской Революции окончательно прорвана. Правительства Республики Белого Нила, Кении и Республики Могадишо обратились в Генеральную Ассамблею ООН с просьбой обеспечить защиту от вооруженной агрессии.

Третья бригада по-прежнему удерживает свои позиции, пользуясь продолжающимся разливом рек. По мнению высокопоставленного представителя министерства обороны Франции, единственная причина того, что позиции все еще не сданы, – невозможность организованного отступления до окончания сезона дождей. Председатель Комитета ООН по миротворческим силам лорд Пекфорд подверг критике данное высказывание и выразил глубокую уверенность, что «линия фронта вскоре будет восстановлена, несмотря на отдельные поражения, и то, что договоренность между Генеральным секретарем ООН и министром обороны США об отправке в Восточную Африку мобильной дивизии по-прежнему не выполняется».

В кулуарах Совета Безопасности обсуждается вопрос о возможности замены командующего миротворческими силами ООН в Восточной Африке генерал-лейтенанта Миса.

Капитан Валерий Репнин никогда не верил в свою звезду. Убежден был, что на самом пороге успеха кто-нибудь обязательно подставит ему ножку или тот, вдруг окажется обычной приманкой, ловушкой для дурака. Твердо знал: судьба его наперед задана и расписана вплоть до самой пенсии – ничего уж тут не поделаешь.

Выезд в кафе на улицу Витте не был чем-то особенным – обычная мутатень в ночное дежурство. Валерий всю дорогу думал о жене и сынишке. С недавних пор какое-то непонятное напряжение почувствовал он у себя дома. В последнее время слишком редко их видит: когда они бодрствуют, он спит без задних ног, и наоборот. Даже не поговорить как следует: «здравствуй – до свиданья, еда на плите, рубашку погладила, деньги в тумбочке, у Витьки зуб сегодня сверлили, я задержусь допоздна – меня не жди…» Весело – ничего не скажешь!..

Неосознанная тревога, зародившись, уже не могла отпустить Репнина. Такой он человек – будет теперь переживать, мучиться, напрягать мозги, пока не докопается до истины. А потом выяснится, что дело не стоило и выеденного яйца…

Вообще-то чертовщина началась еще позавчера. В ту ночь капитан ездил на проспект Ростроповича. Авария, конечно же, по ведомству ГАИ, однако последняя видеограмма директора департамента муниципальной полиции гласила: «Поставить на контроль все ДТП, где не удалось установить личность виновников». А что и почему – опять же тайна за семью печатями. Правда, майор Сизов, из штаба Северной префектуры, шепнул на ушко по старой дружбе:

– В моргах уже скопилось бы десятка два неопознанных трупов – насобирали по городу, выковыривая из разбитых авто, да вот теперь нет ни одного – получается, выкрадывает их кто-то. Странные типы гробятся на дорогах: машины без номеров, старье несусветное, сами без документов, а потом вот трупы исчезают… Словом, начальство имело «теплый» разговор с мэром и теперь начнет искать «стрелочников».

Шепоток этот доверительный еще больше тумана напустил, ибо не мог Репнин – материалист до мозга костей – поверить в подобную мистику. Явно темнит кореш или вообще – слышал звон…

Проспект Ростроповича был озарен не городской иллюминацией или огнями фейерверка. Пылал автобус, да на пустыре чадили костерки «колунов». Старший сержант без интереса глянул на все это безобразие, зевнул и лихо затормозил, воткнув полицейский «вольво» между двумя «скорыми».

Медики в испятнанных красно-желтыми бликами белых халатах толпились у левой машины, вовсе не собираясь соваться в пламя. Не имел желания заниматься самосожжением и капитан. В салоне автобуса огню раздолье – кожаная обивка кресел, полно всевозможного пластика плюс шторы и ковровое покрытие.

Легковушка непонятной модели едва не до половины зарылась в борт экскурсионной «екании». Теперь она больше походила на гармошку. Потом Репнин заметил шофера автобуса: очумелый мужик в кепке и кожаной куртке с эмблемой какого-то туристского агентства на кармане сидел на асфальте и бережно поддерживал руками раскалывающуюся от боли голову.

– Помилосердствуйте, братцы, подлечите страдальца, – обратился капитан к эскулапам, указав на водителя.

Кто-то из медиков без особой охоты залез в салон «скорой», вытащил сумку с лекарствами и поперся «милосердствовать».

Минут через десять приехали эксперты, легковушку оттащили на обочину, заклиненные двери разрезали автогеном. Внутри никого не обнаружилось – лишь куча сгоревших тряпок. Впрочем, там давным-давно не было ни сидений, ни руля, ни тормозов, ни рычагов, ни вообще панели управления. И самое главное, эта «чудесная» машина не имела даже колес. Бред какой-то… Но все это протоколировать не стали, а то еще начальство решит, что были с перепою.

Свидетели клялись: из легковушки никто не выскакивал перед столкновением. Пришлось занести в протокол, что это была неуправляемая машина: водитель завел мотор, разогнал ее и выскочил задолго до того, как автомобиль вылетел на проезжую часть.