Кэролайн Черри - Район Змеи
– ГОЛУБАЯ, – выдохнула красная королева, и Воины отбежали в стороны, уходя с дороги.
Пала вторая королева. Раен задрожала, ази стояли вокруг, собственными телами отделяя ее от толпы маджат – кусочек человечества в голубом сиянии. Другие ази собирались вокруг, нагие существа, мужчины и женщины; дрожа, они закрывали уши от грохота. Маджат взбирались на них – небольшие Трутни, сверкавшие драгоценностями, добавлявшие свои блики к звукам битвы королев.
Мерри дрожал; Раен схватила его за руку и стиснула изо всех сил, но он, видимо, даже не заметил этого. Борьба продолжалась, тяжелая и медлительная. Расплывающийся свет солнца окружал королев на вершине живого холма, отражался в драгоценностях. Сила стояла против силы, потом последовала молниеносная атака – третья королева пала с оторванной головой.
Холм тел распался под победительницей, маджат разбежались в стороны. Трутни проталкивались, чтобы встать возле других Трутней, Работницы с Работницами, а Воины среди Воинов, и все окружали живую королеву.
Мертвых оттащили в стороны. Живые круги все растягивались и расширялись вокруг центра.
Королева шевельнулась, и все остальные вместе с ней.
Грянула нота, от которой задрожали стены, потом наступила тишина.
Раен стиснула руку Мерри, потом встала, обошла ази и пошла между неподвижными маджат, Воинами и Работницами со знаками голубого, красного, зеленого и золотистого кургана, стоящими вместе. Карабин по-прежнему висел у нее на плече. Заметив это, она отбросила оружие, приклад стукнул о мостовую. Им можно было бы убить королеву, последнюю Мать этом мира, но на такое она не решилась бы.
Безоружная, подошла она к ней, заглянула в фасеточные глаза на большой, усеянной драгоценностями голове, услышала шум ее дыхания.
– Мать, – сказала она. – Я Раен а Сул Мет-марен.
– Мет-марен, – выдохнула Мать. Огромная голова наклонилась, ища вкуса.
Раен поцеловала ее, коснулась обонятельных пятен, ожидая, что сейчас захлопнутся могучие челюсти. Но напрасно.
– Мет-марен, – сказала Мать. – Королева Кетиуй.
Это была память голубой королевы.
12
Солнце палило немилосердно. Джим почувствовал его жар и попытался закрыть лицо, однако не смог даже шевельнуться.
Руки его натыкались на кожу, волосы и хитин. Напрягшись, он с трудом столкнул с себя сплетенные в объятиях тела маджат и ази.
Вокруг лежали трупы. Слезящимися глазами он видел их как в тумане. С трудом удалось ему надвинуть висевший на шее визир. В саду не осталось никого живого.
Дом лежал в развалинах; тела покрывали весь сад за исключением широкой полосы, ведущей к разрушенной стене… тела маджат и людей, нагих и одетых. Вокруг жужжали насекомые, садясь на трупы. Отгоняя их, Джим застегивал солскаф негнущимися от солнечных ожогов пальцами.
Какой-то камень под стеной внезапно шевельнулся; Джим поднял карабин и, пошатываясь, направился в ту сторону.
Забравшись на груду развалин, он заметил тень на земле, и повернулся, поднимая карабин, но маджат был быстрее, Вырванное из рук оружие упало на землю.
Второй маджат потянул его назад, клешни схватили руку, рассекли кожу.
Красный – узнал он знак и попытался вырваться. У второго был узор зеленых, он наклонил голову, раздвигая челюсти, коснулся антеннами лица и губ.
Потом отступил и пропел:
– Джим.
Это ошеломило Джима, и он перестал сопротивляться, ничего не понимая.
– Мет-марен присылает, – сообщил красный Воин.
– Пусти меня, – попросил он, чувствуя болезненные удары сердца. – Пусти меня, Воин. Я пойду с тобой.
Хватка клешней ослабла. Поддерживая раненую руку, Джим пошел между двумя маджат на улицу, к черному отверстию входа в туннель, в городские подземелья, где царила темнота. Время от времени он спотыкался и его вытянутые руки касались тел ази и твердых панцирей маджат. Клешни подталкивали его, подгоняли, поднимали каждый раз, когда он падал.
Голубые огоньки плыли в его сторону. Сначала он испугался, но потом заметил ЕЕ, несущую такой огонек, протиснулся мимо Воина и побежал. Они стояли друг против друга, и она внимательно разглядывала его.
– С тобой все в порядке? – спросила она своим обычным нетерпеливым тоном, но голос ее дрожал.
Рядом стоял Мерри и другие, которых он знал.
Она прижала его к себе, и он едва не расплакался от радости. Она еще не знала того, что он должен был сказать: о Знании, которое украл, и о том, в кого превратился.
Джим попытался сказать ей.
– Я изучил все ленты. Даже черные. Я не знал, что мне делать.
Она коснулась его лица и глазами показала на Мерри и остальных, приказывая молчать.
– Дом разрушен, – сказал он тогда. – Все в развалинах. Куда нам теперь деваться?
– Внизу, на время. Пока не закончится цикл.
Он чувствовал ее ладонь в своей, касался пальцами жестких, теплых драгоценностей. Раен махнула рукой и уверенно двинулась туда, откуда пришла. Вокруг них маршировали Воины и вооруженные ази маджат.
– Пройдет какое-то время, прежде чем я вновь подумаю о выходе наружу. Может, даже много времени – по счету маджат.
– У меня есть еще девятнадцать лет, – довольно сказал он, уже сейчас радуясь этим годам.
Раен крепче сжала его руку.
Тихая песня зазвучала в туннеле – спокойный голос Работниц, марширующих вместе со всеми.
– Песня кургана, – заметила Раен. – Они живут долго. Круг природы, одна часть цикла, смешение всех цветов, чтобы потом разделить их снова. ЭТО-СОЛНЦЕ, – говорят они сейчас. СЕМЕЙНЫЙ-КУРГАН. По сравнению с этими циклами моя жизнь – ничто. Будь со мной.
Здесь был корабль, подумал он, вспомнив Пола. И уцелевшие бета могли служить ей. Он начал было говорить об этом, но она молча покачала головой.
Больше он ничего не спрашивал.
13
– МОТ, – кричали голоса. – МОТ, МОТ!
ЯЙЦЕКЛЕТКИ, – подумала она в ответ, называя их так, как они того заслуживали.
Потом из динамиков донеслись другие звуки: пронзительные голоса маджат, треск металла и дерева.
Из вентиляторов шел странный запах бумаги; голоса людей давно смолкли.
Мот налила себе остаток вина.
Выпила.
И нажала кнопку.
ЧАСТЬ ДЕСЯТАЯ
1
Плита люка отодвинулась, впуская вечерний ветер и мягкое сияние заходящего солнца.
– ВНИМАНИЕ, – услышал Таллен. – СЭР, МЫ РЕГИСТРИРУЕМ КАКОЕ-ТО ДВИЖЕНИЕ.
– Бегство ничем нам не даст, – бросил он в микрофон. – Что бы ни случилось, не реагировать. Слышите?
ПОЖАЛУЙСТА, БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ.
Маджат. Он услышал грозный гомон и очень медленно пошел вперед.
Когда-то здесь была Новая Надежда, а сейчас трава покрывала развалины. В самом центре вздымался огромный холм, там, где раньше не было никакого холма. Он видел фотографии, читал донесения и знал их наизусть, как семейную хронику.
Долгие годы, пока догорали Войны, ЭТО ждало там, куда не смел войти никто из чужих. До сегодняшнего дня.
Было ошибкой, утверждали некоторые, вообще надеяться на них. Однако правительства возникали, рушились и возникали вновь, а слухи все повторялись: о том, что в запрещенном Районе по-прежнему теплится жизнь, что сокровища, превратившие Союз в то, чем он был сейчас, до сих пор ждут силу, которая найдет способ ими завладеть.
На Истре были люди – фермеры, живущие на широких равнинах. Они рассказывали невероятные истории и порой торговали драгоценностями и кипами хлопка маджат. Таллен разговаривал с ними: они были угрюмы и подозрительно относились к каждому садившемуся кораблю. Случалось ему видеть и стоящие на полях, как предупреждение, покинутые корабли.
Минуло шестьдесят лет руин, хаоса и войн. Миры в панике отделялись от Союза, крейсера заставляли их вернуться обратно, – и все из-за отсутствия некоторых товаров и ширящихся слухов об экспансии маджат.
В семье Таллена рассказывали, что когда-то люди и маджат существовали вместе, вместе ходили по улицам городов, сотрудничали между собой. Где-то в архивах Союза эти истории имели свое подтверждение. Звук раздался ближе. Таллен шагал осторожно, наконец остановился, когда сверкающее существо появилось из-за камней.
Он чувствовал, что дрожит, а воля его слабеет.
ЭТО ЕСТЕСТВЕННО, – подумал он, вспомнив рассказы деда. Старик утверждал, что однажды стоял рядом с ними. ПРИ ВСТРЕЧАХ С НИМИ РЕАКЦИЯМИ ЛЮДЕЙ УПРАВЛЯЮТ ГЛУБОКО УКОРЕНИВШИЕСЯ ИНСТИНКТЫ. НУЖНО ПЕРЕСИЛИВАТЬ ИХ.
ОНИ ВИДЯТ ИНАЧЕ. Об этом тоже говорил старый Таллен и донесения, укрытые глубоко в архивах. Он широко развел руки, чтобы показать, что не имеет оружия.
Существо приблизилось, и Таллен закрыл глаза, потому что глядя на него с такого близкого расстояния, совершенно лишался смелости. Он слышал громкое дыхание, чувствовал прикосновение конечностей. Тень упала на его закрытые веки, что-то коснулось губ. Он конвульсивно вздрогнул, а прикосновение и тень исчезли.
– Чужой, – сказало существо; гармония звуков сложилась в слово.
