Дмитрий Самохин - У смерти твои глаза
В холле было не протолкнуться. Бойцы сидели на стульях, на полу и пили дымящийся кофе. Я протиснулся между ними и вошел в кабинет. Там Дубай нервно зажал в ладони карты и хмурился. Кубинец же напротив улыбался и поддразнивал Ваню.
– Не боись, не на жизнь же играем. Подумаешь, пять штук оставишь мне. Какая разница. Качели тебе еще отслюнявит.
Дубай злился. Чувствовалось, что проигрывает.
Я хлопнул дверью, отвлекая игроков.
Гонза приветствовал меня. Ваня же не обратил на мое явление никакого внимания. Он был погружен в искания, как при столь дерьмовом раскладе сделать партию.
Партию он не сделал. Проиграл вчистую. Выложил Кубинцу пять тысяч и отшвырнул карты.
– Выступаем.
Ночь выдалась морозной. Градусов пять от силы. Холодно, аж зубы ломило. Чтоб тебя. Хорошо, что пальто надел, а то бы окоченел еще до перестрелки.
Бойцы рассыпались по двум вместительным катерам и затаились до команды отплытия. Я направился было к нашему катеру, но Ваня остановил меня:
– Забыл сказать. Качели делает тебе подарок. Он указал рукой на «икар», пришвартованный напротив наших дверей.
– Бери и владей. Надеюсь, не откажешь в проезде.
– О чем разговор!
Мы взошли на борт. Отличная посудина – «икар»! Теперь я понимал ту часть дубаевского плана, где говорилось об ударе с воды. Мы хранили молчание, точно роботы или зомби. Ни тени улыбки или проявления эмоций. Мы были готовы к любому исходу.
Я занял капитанское кресло, взял в руки штурвал. Дубай сел рядом на место штурмана. Он включил рацию и объявил:
– Отчаливаем.
Колонна катеров, возглавляемая «икаром», оторвалась от причала и вышла в открытую воду. Путь до дамбы занял полчаса. Мы летели, а не плыли. При нашем появлении патрульные катера ДПС прятались в тупиках и проулках. Никто бы не решился нас остановить.
Возле дамбы мы сбросили скорость и малым ходом добрались до места десантирования. Я отключил двигатель и оставил «икар» качаться на волнах, пока бойцы высаживались в лес. Вскоре пустые катера остались возле берега, зафиксированные причальными механизмами. Через минуту после того, как последний боец скрылся в мокром лесу, Дубай скомандовал:
– Малым ходом к дамбе!
План был отработан в совершенстве, но только на бумаге. А теория, как известно, от практики сильно отличается. Мы высчитали, что полчаса форы для десанта будет достаточно. На деле же командир штурмовой группы отрапортовал по рации Дубай лишь по прошествии часа. Он сообщил, что группа вышла на намеченные позиции. Периметр, который придется штурмовать, плотно охраняется. Дозорные, выставленные Ваней, в целости и сохранности отсыпаются после дежурства. Они соорудили нечто среднее между шалашом и землянкой и неплохо устроились в лесу. Дубай остался доволен докладом и приказал выступать по сигналу. Командир поинтересовался, что за сигнал. Ваня пообещал:
– Узнаешь, когда придет время.
И отключился.
И тут зарядил дождь. Плотная стена воды ринулась с неба. Загрохотал гром, и в воду пробили первые молнии Дождевые капли замельтешили у лобового окна. Я включил «дворники» и ухмыльнулся.
– Самое время.
Дубай грязно выругался и сплюнул на пол.
– Только этого нам не хватало!!! Самое, блин, время!!!
– Это может быть нам на руку, – поделился мнением Ираклий. – По крайней мере, не придется таиться.
– Полный вперед! – крикнул я, запуская мотор.
Мы подошли к дамбе не таясь. А чего таиться, если шум мотора проглатывал гром. Я выключил прожектор, и мы двигались во тьме. На берегу, освещенный фонарями, спал фанерный городок, где по документам проживали строители, на деле же лица непонятной профессии. По крайней мере у строителей не может быть автоматов, пулеметов и собак-убийц, натасканных на людей. Часовой на вышке дремал, обняв пулемет. Его я мог разглядеть в деталях на дисплее компьютера. Вход в служебные коридоры дамбы охранялся двумя патрульными постами, где отчетливо просматривались две огненные точки. Часовые стояли вместе, курили и переговаривались. Дубай попросил показать ему лес по другую сторону забора, что я и сделал. На дисплее мы увидели штурмовую группу, сливающуюся с ландшафтом. Ребята были готовы к бою. Осталось помочь им немного. Прикрыть с воды.
– Начали? – неуверенно спросил Дубай и перекрестился.
Надо же, Ваня, оказывается, еще и верующий к тому же.
– Приступим, – согласился я.
Только для начала я нашел в памяти компьютера папку с музыкальными записями и выбрал «Реквием» Моцарта. Взяв из произведения ту часть, что называется «Лакримоза», я включил режим проигрывания. Музыка затопила рубку катера. Вместе с громом, молниями и ритмом частого дождя «Лакримоза» составила трагическую роковую симфонию. Используя бортовой компьютер, я совместил прицел с изображением ограды. Надо стереть препятствие между штурмовой группой и дамбой. Я нажал клавишу «Enter». «Икар» отбросило назад. Я увидел, как пошла ракета, прочертившая в черном небе огненную полосу. Пора было наполнить эту ночь дьявольской какофонией взрывов. На дисплее я наблюдал результат своей деятельности. Каменный забор затопила лавина огня. Секунду он стоял неподвижно, а потом лопнул, как мыльный пузырь, раскидывая во все стороны пылающие фрагменты и осколки кирпичей. Взрывной волной смело вышку с дозорным. Я видел, как он цеплялся из последних сил за пулемет и вместе с ним обрушился к земле, когда балки вышки не выдержали и надломились.
– Закрепим успех? – предложил я, активировав бортовые пулеметы.
Две сетки прицеливания всплыли на дисплее компьютера. Я аккуратно подвел их к мечущимся людям из числа вооруженных строителей и открыл огонь. Я видел, как пробивается штурмовая группа в глубь лагеря. Все, чем я мог им помочь, сделано. Убрал ограду и подчистил излишки охраны.
– Теперь можно и высаживаться, – подвел итог Кубинец.
– К берегу, – решил Ваня Дубай.
Я отключил компьютерную систему управления оружием и завел двигатель. Неспешно мы подошли к берегу. Я автоматически пришвартовался и объявил высадку. Один за другим бойцы спустились на берег, оставив «икар» в гордом одиночестве с горящими, как дьяъвольские глаза, фонарями и чуть дымящейся крышей. Это раскаленные работой пулеметы охлаждались.
Дождь обрушился на мою голову. Я поднял воротник пальто, чтобы не затекало за шиворот. Достал пистолет из плечевой кобуры и, отфыркиваясь и отплевываясь, как сенбернар, выбравшийся после часового купания в Средиземном море, возглавил группу.
Благодаря пламени пожара, что охватил лагерь, я видел все. Штурмовая группа прошла сквозь лагерь, как лазерный луч сквозь ледник, оставляя после себя разрушение, огонь и мертвые тела. Свои и противника.
Я обернулся, посмотрел в глаза Дубай. Что я в них мог прочитать? Люди, что погибли в эту ночь, не были сумасшедшими заговорщиками. В большинстве своем они были обречены. Завтра вечером их взорвали бы вместе с дамбой, но они повстречались со смертью чуть раньше. Такова судьба. На войне, как на войне.
Оставалось только надеяться, что никто из них не успеет позвонить Мертвому и предупредить его. Мне Ульян был нужен живым. Я мечтал раздавить его, как таракана, вымыть руки и забыть навсегда.
Глава 52
Мы шли по зачищенной территории. Покореженные взрывами металлоконструкции вперемешку с горящим деревом и плотью. На глаза попались отдельно валяющиеся ноги в кирзовых сапогах. Выше сапог ноги заканчивались, точно они принадлежали не человеку, а входили в конструктор «Собери тело». Повсюду, куда падал взгляд, танцевало пламя.
Внезапно из-за угла на меня выскочил ополоумевший человек. Я не успел его разглядеть, но был твердо уверен, что этим вечером он не переступал порог моего особняка на канале Беринга. Озверевший, завидев нас, издал крик ярости, перешедший в пронзительный визг ужаса, и кинулся, целя мне в живот автоматом с примкнутым штыком. Три выстрела грохнули один за другим. Тело психа остановилось, точно наткнулось на невидимую преграду, и рухнуло на траву, только-только пробившуюся сквозь корку мерзлой земли, но уже жухлую от близкого пожара.
Ворота, ведущие во внутренние покои дамбы, были распахнуты настежь. А из ее утробы доносились частые выстрелы и крики. Я оглянулся на своих товарищей, но они, если уместно сказать такое об идущих в бой, сохраняли спокойствие. Даже Гонза, который накануне операции не мог заснуть, теперь был точно скала – холоден и непоколебим. Я направился к воротам, чувствуя спиной свою команду. Не дойдя метров пяти до огромных бетонных ворот, явно открывавшихся каким-то механизмом, я услышал, а скорее, каким-то животным инстинктом почувствовал, что за моей спиной ударили выстрелы. Я резко обернулся, вскидывая пистолет, и увидел, как на землю медленно опускается Ираклий Стеблин. Из уголка его рта вытекала тонкая струйка крови. Дубай и Гонза отхлынули в стороны, уходя с линии огня неизвестного. Но я остался стоять. Я уже видел убийцу Ираклия. Он полумертвый лежал в десяти метрах от нас. Его тело придавила горящая деревянная балка.
