Борис Иванов - Абсолютная гарантия
По крайней мере в «Ротонде». Гостиница удачно сочетала нелепости планировки и неудобство всех видов сервиса, успешно заимствованные из двадцатого, видно, века, с массой дурацких сюрпризов и неожиданностей века текущего. Шаленый чуть не пробил лбом отделанную бронзой хрустальную входную дверь, которая, вместо того чтобы, как это принято у нормальных людей, отъехать в сторону, повернулась ему навстречу на тяжелых петлях. Потом, успешно миновав вестибюль, он с минуту, как полный идиот, столбом торчал на первой ступени лестницы, ведущей, по его разумению, на третий этаж. Там по идее должен был располагаться номер, забронированный на его имя, которое, по врученной ему ксиве, было теперь Юрий Са-тановски. Однако мраморные ступеньки и не думали послушно бежать вверх. Что же до номера 3—35, то он оказался не на третьем, а на шестом этаже, куда Шишел свои чемодан допер пешком, поминая устроителей гостиницы уже достаточно крепкими идиомами из области табуированной лексики. Завершив этот подвиг, он наконец заметил, что по пятам за ним неотступно и достаточно деликатно, чтобы, не дай бог, не потревожить клиента, следует порожний робот-носильщик. Только у самых дверей номера проклятый механизм счел нужным привлечь его внимание Он корректно заметил, что в распоряжении постояльцев и посетителей кроме парадной лестницы, имитирующей стиль барокко, есть еще и комфортабельный лифт, входы в кабину которого находятся на каждом этаже прямо за декоративными панелями справа и слева от площадок этой архитектурной достопримечательности.
Шишела чуть не хватил кондратий.
– Какого ж черта ты об этом молчала, чурка железная?! – с досадой осведомился он, грохая чемодан на услужливо подставленную платформу-держатель робота.
– У нас не принято прерывать клиента, если он высказывает свое мнение об отеле, – с достоинством и, надо сказать, вполне резонно парировал этот вопрос поименованный железной чуркой сервисный автомат серии Е—18 и пригласил гостя следовать за собой в забронированный номер.
– Ты давай из памяти все то, что я сейчас высказал, не стирай ни в коем разе, – учил его на ходу Шишел, – а на открыточке распечатай и господину директору каждый год на день рождения подноси – чтобы был как бы сюрприз...
– Обычно мы докладываем дирекции отеля о претензиях клиентов немедленно, – меланхолично сообщил ему достойный представитель своей серии, – но если вы настаиваете...
– Настаиваю, – заверил Шишел, вставляя свою карточку в щель замка номера 3—35.
Засвечиваться скандалом в администрации и нанесением увечий гостиничной автоматике в его планы не входило. Не входило в эти планы и новое получение удара дверью в лоб. Поэтому Шишел предусмотрительно вцепился в рукоять двери номера своей могучей ручищей и оказал ее намерениям самое решительное сопротивление, в результате чего вместе с дверью отъехал на сорок сантиметров вправо.
– Спасибо, са-а-аг, – с достоинством поблагодарил его Е—18 и прошествовал мимо онемевшего от такой неожиданности Шишела внутрь номера. – Ужин в ресторане сервируют с двадцати до двадцати двух часов, – сообщил он, располагая чемодан в нише у изголовья широкой кровати с массой никелированных украшений.
Шаленый готов был поклясться, что, будь у чертова автомата дизайном предусмотренная физиономия, ее сейчас бы украшала наглая улыбка.
– Бар работает круглосуточно, – самодовольно уточнила железная чурка, – Рекомендую вам посетить сауну и салон виртуальных развлечений..
– Спасибо, сука... – с чувством отреагировал Шишел и, дожидаясь, пока за образцовым служителем «Ротонды» закроется дверь, принялся рассматривать вид за окном. Окно выходило на набережную реки, за которой простиралась зеленая громада здешнего Ботанического сада. Под сводами окна, перед которым стоял Шаленый, заботливые декораторы разместили даже совсем земные ласточкины гнезда. Правда, поселились в них отнюдь не земные быстрокрылые птахи, а чертям подобные местные киликили – симпатичные, безвредные и разговорчивые – как их характеризовал буклетик, заткнутый в карман пиджака Шишела.
«Хрена там подобия, – умозаключил он, когда одно из «симпатичных и безвредных» созданий уставилось на него через открытую форточку, закрепившись на ней коготками – Вылитые черти и есть! Из тех, что по запою в гости приползают..»
Создание тут же доказало свою разговорчивость, попросив у него сахарку.
«Ишь ты! И впрямь говорит, словно попугай какой!» – крякнул Шаленый, хлопая себя по карманам.
В одном из них нашелся не то чтобы сахар, но мятный «антиполицейский» леденец.
– Ешь, чертова курва! – ласково проворковал любящий в общем-то братьев меньших, хотя бы и сводных, Шишел, скармливая изделие летучему зверьку. – И мотай отсюда, пока цела! – Он с треском захлопнул форточку, вымыл на всякий случай руки в тесноватой ванной, здесь же он распаковал давешний пакет «от Зураба» и оценил качество выполнения еще с Шарады сделанного им заказа В пакете, как и было заказано, лежала «беретта» – турбоуплощенный вариант с «упряжью» и четыре сменных блока обоймы. Оружие на первый взгляд было в хорошем состоянии. Шишел зарядил пушку, сунул ее за панель, скрывавшую переплетение никелированных труб, а остатки пакета скормил мусоропроводу.
Времени у него было еще много. Мрачно потыкав почти наугад в кнопки панели управления, он заказал завтрак в номер и устроился на слишком коротком для него диванчике, упершись ногами и затылком в его относительно мягкие торцы...
Почти тут же из-за низко расположенной и почти незаметной панели с мерзким попискиванием вынырнул сервис-автомат. Он расположил на невысоком каменном столике заказ – здоровенный кусок биокурятины с рисом, кетчупом и специями, искрящийся инеем графин «Особой очищенной», салат, корнишоны и бокал с апельсиновым соком. На отдельном подносике расположился стакан крепкого чая в традиционном русском подстаканнике. Изысканностью выбора сей набор не страдал, но и особым гурманом Шаленый себя не считал. Так что обошелся даже без традиционного посыла в адрес суетливого робота и даже приласкал механическую тварь своей тяжелой дланью.
Пришлось, однако, восстать с уже ставшего родным дивана и заняться еще не остывшим завтраком. «Особая очищенная» горячей волной разлилась по всем углам и закоулкам весьма обширной периферии могучего организма Шишела, корнишоны сгладили мягкий ожог спиртного, а сытная закуска привела его окончательно в благое расположение духа.
Пребывая в расслабленном состоянии, он решил полюбопытствовать по части интеллектуальной составляющей своего багажа. С этой целью он вытащил из чемодана старинный фолиант.
Книжка была издана еще где-то в конце двадцатого века и именовалась заковыристо – «Воспоминания и мнения о Рыжем Грогги – Злобном Свистуне и Бонни Пизе – добродетельном проповеднике тех, кто с ними встречался или о них слышал». Написана она была неким Филом Исмаэлитом – автором, Шишелу неизвестным.
Прочитав столь кучерявый заголовок, Шишел понял, что сам он порядком устал с дороги, а сочинение покойного, надо полагать, Исмаэлита годится разве что на то, чтобы по нему гадать о грядущем ходе дел.
Гадание по книгам Шаленый уважал.
В полном соответствии с таким пониманием дела он зевнул, вернулся на диван и, задумав наугад пару чисел – страницу и строку на ней, раскрыл книгу в соответствующем месте и устремил мутнеющий взгляд на соответствующий текст.
«... для дурней является исполнение их желаний», – прочитал он и ни фига не понял.
Пришлось обратить взор на предыдущие и последующие строки.
«Самым страшным наказанием, – говаривал своим слушателям преподобный Бонни Пиз во время своих вечерних прогулок. – Самым страшным наказанием для дурней является исполнение их желаний. Полное и точное исполнение, друзья мои...».
С чем никогда не соглашался Злобный Свистун Грогги, который, будучи с похмелья, всегда возражал ему.
– Нет людей счастливее скорбных умом придурков, – говаривал он поутру ранним посетителям таверны «Три грешника», – ибо желания их просты и непритязательны, подобно корове во храме Божьем. Будучи исполнены, они до конца жизни греют души, породившие их. И лишь сбывшиеся мечты натур, наделенных разумом могучим, тонким и возвышенным, превращают жизнь на грешной Земле в сущий ад. Уж поверьте мне, ребята!»
Рассуждение это не пролило для Шишела ни малейшего света на смысл грядущих событий, а лишь повергло в глубокую задумчивость, автоматически перешедшую в не менее глубокий сон.
* * *– Не-е-е-е-ет!!! Не здесь!!! – нечеловеческим голосом заорал Гай, пытаясь заслониться лыжными палками от неуклонно разворачивающегося на него снежного склона. – Не здесь!!! На полета метров даль...
– Здесь! – сказал ему склон. – Здесь, дорогуша!!!
И вместе со всем – сияющим и снежным – окружающим миром окончил крутой разворот и приложил стремительно мчащегося по нему Гая по скуле всей своей тяжестью.
