Шарон Ли - Лови день
Присцилла улеглась на кровать и улыбнулась подруге:
– Мне не грозит никакая опасность, Лина. Ведь ты же будешь со мной!
Хрупкая женщина рассмеялась:
– Да, безусловно! Мышь будет охранять льва.
Присцилла кивнула, оставшись совершенно серьезной.
– Кто же лучше с этим справится? Ты будешь внимательно наблюдать и не бросишься навстречу опасности, как это мог бы сделать другой лев. И останешься целой и невредимой и сможешь помочь. – Она снова улыбнулась, очень нежно. – Мудрая Лина.
– Ха! – Лина отмахнулась от лестной похвалы. – Ну, уж если это необходимо, то делай – и побыстрее.
– Да. Ты помнишь Слова, которые я тебе дала?
– Конечно.
Если у Лины появятся подозрения, что дело оборачивается плохо, ей велено было крикнуть слова: «Присцилла! Присцилла, иди домой!» Присцилла назвала их «словами сердца» и пообещала, что услышит их и вернется, каким бы большим ни было расстояние.
«Да, драмлизы способны на чудеса», – подумала Лина, запечатлевая в памяти слова сердца.
Лежащая рядом с ней Присцилла стала дышать медленнее и глубже, жилка у нее на шее пульсировала тревожно медленно. Взгляд Целительницы сообщил ей, что Присцилла Мендоса уходит в себя – настолько глубоко, что это должно было быть заметно даже на обычный взгляд.
И внутренним взором Лина увидела, как странно плотная аура поднялась над спящим телом, а потом еще выше, к потолку каюты, оставляя за собой одну нить не тоньше шелковинки. Продолжая подниматься, аура прошла сквозь потолок и исчезла из поля зрения Лины.
Отключиться от шума галактики оказалось легче, чем в прошлый раз. Искомый образ явился, как только удалось найти его ауру, сияющую среди огоньков поменьше наподобие сверхновой звезды в окружении обычных.
Присцилла приближалась медленно, памятуя тот урок, который получила в прошлый раз из-за своей спешки. Не поддающееся измерению время ушло на то, чтобы преодолеть расстояние, которое одновременно показалось ей и очень большим – и всего лишь поворотом, который делаешь в постели, чтобы обнять лежащего рядом.
Внезапно она оказалась очень близко, осторожно открыла тропу от себя к нему – и чуть было не отпрянула.
Храмовое воспитание спасло ее от этой ошибки; необходимость заставила снова приблизиться и рассмотреть то, что там было.
Стены. Паренек, которого она знала, не окружал себя такими бастионами и валами, хоть и умел закрываться. Но и при всем том, несмотря на то, что он бодрствует, она была вооружена волей и Взглядом и должна была бы найти крошечные щели, чтобы проникнуть сквозь его защиту и оставить зерно мысли, что прорастет после догадкой и сном и найдет дорогу в сознание.
В неуверенности она сравнила искомое с найденным, решив было, что в своей поспешности совершила ошибку – но нет! Такого точного совпадения быть просто не могло, закрывался он или нет. И ведьминский взгляд позволил Присцилле увидеть едва заметный намек на страстность, которая прежде щедро из него истекала. Она по-прежнему пылала, но далеко в глубине, словно ритуальный костер в цитадели.
«Вал Кон!» Она с силой швырнула его имя, надеясь создать трещину в этих стенах. Возможно, он даже ее узнает!
Он ее услышал – в этом сомнений быть не могло, но стены остались нерушимыми. Присцилла уже готова была отступить, признав свое поражение, – и тут ее ведьминское зрение показало ей мостик.
Крепкое сооружение, построенное не столько умело, сколько честно, уходящее в самое сердце того окруженного крепкими стенами строения, которым почему-то стал Вал Кон йос-Фелиум. А вот второй его конец уходил… куда?
Присцилла осторожно прошла вдоль мостика, дивясь его гибкости и прочности, а потом нашла его источник и снова изумилась.
Аура сияла, жизненная страсть выбивалась отовсюду, хотя сознание в этот момент было отключено. Присцилла присмотрелась внимательнее и нашла сердцевину той, что спала за легкими запертыми дверями, тогда как все остальное оставалось открытым для всех, обладающих Зрением. Она ощутила затаенное сияние, которое могло говорить о ведьминском чувстве. Мост указывал на талант, хотя и видно было, что его строитель не обучен. Если бы Присцилла находилась в теле, она улыбнулась бы. Она нашла спутницу жизни Вал Кона – и подходящий приемник для своего послания.
Постаравшись не потревожить сна незнакомки и не поколебать моста, Присцилла поместила зерно мысли в ауру спящей и чуть отстранилась, наблюдая за результатом. Только убедившись в том, что ее действие не потревожило ни спящую, ни бодрствующего, она покинула их, чтобы вернуться по путеводной нити домой.
Вандар
Ферма «Дуновение весны»
Вал Кон встал с постели и бесшумно оделся. Он несколько секунд постоял над Мири, изучая ее лицо в ярком свете луны, почему-то непомерно обрадовавшись слабой довольной улыбке, оставшейся на ее губах. А потом он бережно укрыл ее, едва прикоснувшись кончиками пальцев к медному шелку ее волос, повернулся и тенью выскользнул в коридор.
Внизу он на секунду задержался, решил не трогать рояль и вышел на кухню, где Боррил застонал, но не проснулся, пока он снимал с вешалки куртку.
За сарайчиком для скаппинов он снова остановился. Дыхание превращалось на морозе в белое облачко. Его переполняла энергия, залившая тело от макушки до ступней, – возбуждение, вызванное музыкой вкупе с любовными ласками и ощущением того, что тебя любят. Он приподнялся на цыпочки и поднял руки к редким звездам. В эту ночь – в эту ночь он способен был полететь.
Или почти что. Почти воспарив к небу, он опустил руки и остановился, молча глядя в небо и думая о корабле.
Он по собственной воле доставил неразрешенную технику на Запретный мир и оставил почти без укрытия всего в трех милях от населенного пункта. Хотя корабль сломан и разграблен – даже аварийный маячок не работает, – его следовало вернуть на орбиту и в забвение в ту же секунду, как они благополучно приземлились, и не пытаться успокоить совесть разведчика соображениями необходимости.
У него нет средств, чтобы починить корабль, нет предлога для того, чтобы оставить его на планете. Просто ему не хочется лишаться такого ресурса, пусть даже разум говорит, что воспользоваться им невозможно. С самого начала – от Кантры и дальше – Клан Корвал сохранял доставшиеся ему корабли. Тридцать одно поколение йос-Фелиумов руководило Кланом, собирая корабли везде, где можно, повинуясь завету Кантры. И на долю Вал Кона, наследника по прямой линии, седьмого обладателя этого имени, выпала обязанность отправить корабль на верную гибель и признаться самому себе, что он и его спутница жизни застряли на Запретном мире, отлучены от Клана и, возможно, здесь и умрут.
Его охватила тоска по дому – внезапная и острая. Он вспомнил библиотеку в Джелаза Казон, длинные ряды дневников в одинаковых переплетах. Еще живее он вспомнил кабинет дяди Эр Тома в Треалла Фантрол: как дядя сидел за своим столом, склонившись над какой-то работой, и как блестели в отблесках ароматного пламени его светлые волосы. Он вспомнил собственные комнаты, серого Мерлина, разлегшегося на подоконнике, моргающего желтыми глазами на полуденное солнце. Как смеется и что-то говорит Шан, как серьезна Нова. Антора, Пади, Пат Рин…
В предрассветных сумерках он услышал звук – словно кто-то невыразимо далеко позвал его по имени. Он стремительно повернулся, напрягая все чувства, – услышал, как эхо оклика замерло вдали. И больше ничего.
Спустя несколько минут он повернул обратно к дому, неся под сердцем воспоминания о родине, словно тупую боль.
Мири проснулась, как только Вал Кон открыл дверь. Она широко ему улыбнулась и с явным наслаждением потянулась:
– Доброе утро!
– Доброе утро, шатрез. – Он осторожно присел на край кровати и протянул ей кружку. – Хочешь чаю?
– Почему бы и нет? – Она села, опираясь спиной на подушки, и взяла кружку. Одеяло сползло с нежной груди. – М-м… Славно, – сказала она, сделав глоток. – И спасибо.
– Пожалуйста.
– Угу. Ты сегодня рано встал.
– Немного перебрал музыки. – Он улыбнулся. – Даже несмотря на то, что было потом, мне достаточно оказалось немного подремать.
Она рассмеялась, покачав головой и спрятав грудь за занавесью волос.
– А я-то решила, что тебя утомила! – Тут выражение ее лица резко изменилось, и она отпила еще чаю. – Видела сон, босс.
– Вот как? – пробормотал он, наблюдая за ней из-под длинных ресниц. – Расскажи мне.
– Самое странное, – медленно проговорила она, – что все было такое правдоподобное, словно я знакома с этими людьми. Словно мы… родня.
– Сны бывают очень странные, – сказал он спустя несколько секунд, видя, что она не знает, как продолжать. – Может, это были люди, которых ты уже когда-то раньше видела, но только мельком.
– Не-а, – неуверенно возразила она. А потом уже с полной уверенностью повторила: – Нет. Я бы запомнила такую пару, какой бы короткой ни была наша встреча. – Она закрыла глаза, сосредоточенно сдвинув брови. – Они стояли… похоже, на мостике корабля, но только очень большого. Рядом, плечом к плечу. Она немного выше его – черные волосы, кудрявые, черные глаза и белая кожа. Прекрасная, босс, – иначе ее не назовешь. А он – белые волосы, но не старый. Светлые глаза, смуглая кожа, крупные руки… Держит рюмку вина, на пальце фиолетовое кольцо… Они сказали… – Ее брови удивленно дернулись. Вал Кон смотрел на нее, затаив дыхание. – Кто-то сказал: «Мы вас ищем. Помогите нам». – Она вздохнула. – Чертовски жизненно.
