Шарон Ли - Лови день
Она остановилась у двери, переводя взгляд со скважины на ключ. Она пыталась убедить себя, что три года – это большой срок, что, может быть, спустя столько времени ключ уже не сможет открыть замок…
Не приняв решения, она возилась с ключом – а потом резко покачала головой и сжала кулак. Ее рука потянулась обратно к карману фартука.
Позади нее раздался какой-то шум.
Она резко обернулась – и увидела Мери: огромные серые глаза на остреньком личике, нерешительно протянутая рука.
– Фру Трелу, пожалуйста! Кори играть, да.
Это было сказано самым мягким топом, но старуха уцепилась за искру раздражения, зароненную этими словами, и использовала ее жар, чтобы прогнать леденящую нерешительность.
– С какого это ветра он будет играть? – вопросила она. Она понимала, что ведет себя неразумно, но ей было все равно. Потерю пережила она, и с чего вдруг эта… эта девчонка, рядом с которой стоит здоровый муж… позволяет себе судить… – Предполагалось, что вы двое будете на меня работать, а не захватывать мой дом! Еще будут меня учить, что я должна делать! Это рояль Джерри! К нему никто, кроме него, не прикасался. НИКТО! А теперь я должна подарить его какому-то… иностранцу, которого до прошлой недели и в глаза не видела? С чего бы это? Да вы оба небось только и думаете, как меня обобрать…
– Нет! – Страстный голос девушки прервал поток глупостей. – Хороший Кори! Терпеливый Кори! Много работать – чинить – помогать. Помогать тебе. Помогать мне. Кто помогать Кори? – Она раскинула руки в стороны, и фру Трелу увидела в серых глазах слезы. – Фру Трелу. Пожалуйста!!! Кори играть – да.
«И зачем, – подумала вдруг протрезвевшая старуха, – мертвецу рояль?» Она закрыла глаза и вдруг почувствовала, что сама вот-вот расплачется. Джеррел Трелу был человеком добрым – и в доме его фру никто не будет голодать без музыки.
Она медленно разжала пальцы, сжимавшие ключ, повернулась обратно к двери, секунду повозилась с замком, а потом повернула ручку и широко распахнула дверь.
– Спасибо, фру Трелу, – прошептала у нее за спиной Мери. Но когда фру Трелу обернулась, девушки там уже не оказалось.
Рояль отчаянно нуждался в настройке. Хакан был очень осторожен. Кори стоял у него за спиной и пристально наблюдал за всеми его действиями. На двойном кресле справа от инструмента Мири и Кем склонились над какой-то книгой. До Хакана изредка доносился спокойный голос Кем: похоже, она учила Мири алфавиту.
Фру Трелу сидела в простом кресле по другую сторону от лампы, делая вид, будто читает. Однако Кори, который время от времени поглядывал на нее из-под длинных ресниц, решил, что она еще ни разу не перевернула страницу.
Когда рояль был наконец настроен, Хакан закрыл крышку и с ухмылкой пригласил Кори сесть за клавиатуру. Однако худой мужчина помедлил, а потом бесшумно отошел и остановился перед старухой с ее книгой.
– Фру Трелу, – тихо позвал он, и она подняла голову и нахмурилась.
Медленно, торжественно, по всем правилам, он адресовал ей поклон человека, признающего себя в неоплатном долгу.
– Спасибо, фру Трелу. Очень.
Она хмыкнула:
– Только смотри, чтобы я не поймала тебя на том, что ты уходишь играть, вместо того чтобы работать. Работа прежде всего.
– Да, фру Трелу. – Он улыбнулся. – Я буду работать.
Она снова хмыкнула, чувствуя на себе взгляд трех пар молодых глаз.
– Ну, так чего ты ждешь? Ведь это ты рвался играть. – Она махнула рукой в сторону инструмента. – Вот и играй.
Он ухмыльнулся и, вернувшись к роялю, сел на пуф и пробежал пальцами по клавишам. А потом он начал играть, просто и без украшений, главную тему той пьесы, которую три дня назад играл на своей гитаре Хакан.
Хакан радостно вскрикнул и схватился за гитару, вплетая в мелодию минорный аккомпанемент.
Кем и Мири в двойном кресле отложили книгу и стали слушать. Завороженная фру Трелу застыла в своем кресле.
Как это обычно бывает в таких случаях, одна песня притянула за собой другую. В какой-то момент принесли и открыли бутылку вина, и как бывает в ТАКИХ случаях, оно слишком быстро кончилось. Немного позже фру Трелу зевнула, попрощалась и пошла наверх к себе в спальню, отмахнувшись от Кем и Мери, которые предложили ее проводить.
Ее уход заставил Хакана вспомнить о времени. Они с Кем потеплее закутались, заручились у своих новых друзей обещанием прийти пообедать вечером в марин. Хакан обещал за ними заехать.
Когда задние огни машины Хакана наконец скрылись из виду, Мири со вздохом привалилась к стоявшему позади нее Вал Кону:
– Босс, кажется, я напилась.
Она услышала его негромкий смех и почувствовала, как сжались руки, лежавшие у нее на плечах.
– Боюсь, что я тоже напился, шатрез.
– Пара пьянчуг, – заключила она, поворачиваясь, чтобы ему улыбнуться. – Кому-то одному положено остаться трезвым, чтобы оттащить другого наверх и уложить в постель. Как быть теперь?
Он сделал вид, будто задумался над ее вопросом, а потом обхватил за талию и увел в дом.
– Полагаю, – сказал он, очень осторожно запирая дверь, – что тогда нам придется тащить друг друга.
– Ладно, – согласилась Мири, тоже обнимая его за талию. Привалившись друг к другу, они добрались до своей спальни без всяких происшествий.
Еще не рассвело, когда Вал Кон проснулся. Он не открывал глаз, ощущая, как Мири тесно прижалась к нему, положив одну руку ему на плечо, а другую – на грудь. Сначала он ощутил уютное тепло, а потом услышал песню.
Хотя слово «услышал» было не совсем правильным. Как и слово «песня». Не открывая глаз, он осторожно поискал песню, которая была слышна только в его сознании, и нашел ее. Это была непревзойденно яркая и теплая мелодия, которая беззаботно пелась сама себе и очень напоминала наитие.
Он какое-то время наблюдал за ней, вспоминая древние предания, почти не сомневаясь в том, что это такое, – и в нем росла радость.
«Боги сделали тебе подарок», – тихо сказал он себе.
И та часть его сознания, которая принадлежала Клану Корвал, ответила: «Давно пора. Боги у тебя в большом долгу».
«Жива и здорова, – песня, которая не была песней, звучала из залитого радостью уголка его Я. – Мири жива. Мири здорова».
На секунду в нем проснулся страх: он вспомнил, каким человеком стал теперь. Но потом он сказал себе, что в спутнице его жизни незаметно было никаких магических способностей, так что, наверное, она не сможет его услышать. И страх был изгнан.
Вал Кон слегка повернулся в предрассветной темноте, обняв лежавшую рядом с ним женщину и уткнувшись лицом в облако ее волос. Ощущая тепло внутри и снаружи, он снова погрузился в сон.
Вандар
Ферма «Дуновение весны»
Вал Кон сидел за роялем, позволив своим пальцам бездумно бродить по клавишам. Из коридора до него доносились звуки включенного фру Трелу радио, где-то поблизости постанывал и возился Боррил. Пытаясь угадать, где сейчас может быть Мири, он на долю секунды сосредоточился на песне о ней и ее радостном послании: «Жива и здорова, жива-и-здорова»…
Раздвинув губы в улыбке, Вал Кон снова вернулся к нотам, которые он играл, зацепившись слухом за три, напомнившие ему пьесу, над которой они с Хаканом работали накануне вечером. Покачав головой, он непринужденно пробежал по песне, а потом вернулся к началу и сыграл ее уже всерьез.
«Изволь заниматься, – с шутливой строгостью сказал он себе. – Если Хакану удастся найти для нас двоих работу исполнителей, ты должен быть готов и в форме».
Он не был уверен в том, что такая работа им достанется, но Хакан больше ни о чем и говорить не мог. Похоже, приближалась какая-то ярмарка, и надежды Хакана возлагались на то, что они вдвоем смогут выступить в одном из выставочных павильонов. Плата, по мнению Хакана, была просто смешная (более того, он предложил, чтобы Кори взял все деньги себе, поскольку фру Трелу не считала нужным снабжать своих подопечных карманными деньгами). Но надо было понимать так, что единственной целью выступления – если не считать самой музыки – было показать себя, Хакан считал, что на Зимней ярмарке в Джилле бывает весь свет. Какой-то беззвучный сигнал оторвал его от этих размышлений. Подняв глаза, он увидел неуверенно остановившуюся в дверях Мири. Замедлив бег пальцев по клавишам, он ей улыбнулся:
– Привет, Мири.
– Привет. – Ее ответная улыбка была виноватой. – Я не хотела тебе мешать. Забыла здесь книгу.
– Ты мне не помешала, – сказал он, любуясь, как грациозно она идет по комнате.
В последнее время она стала оставлять волосы распущенными, что, как он обнаружил, очень ему нравилось. Похоже было, что для них обоих этот мир – этот дом – стали убежищем.
Мири нашла свою книгу и собралась уходить.
– Ты можешь остаться, – предложил он ей, втайне желая именно этого. – Если моя игра тебе не помешает.
Она широко улыбнулась:
– Не-а. Это я боялась помешать тебе.
– Ты мне не мешаешь, – мягко повторил он. – Мне будет приятно, если ты останешься.
