Грег Иган - Карантин
Я пытаюсь снова погрузиться в сторожевой режим. Вместо этого я замечаю, что мне скучно. Потом добавляется еще и беспокойство. В двадцатый раз за эту неделю я запускаю диагностику «Н3» и получаю все тот же результат:
ОШИБКИ НЕ ОБНАРУЖЕНЫ
Что со мной творится?
Это не болезнь. Все моды заявляют, что они исправны, и даже если системы проверки сами испорчены, трудно представить, что случайное повреждение нейронов могло привести к такому осмысленному результату, как генерация ошибочных отчетов об исправности.
А что, если повреждения не случайны? Что, если враги Ансамбля заражают службу безопасности наномашинами? Но такая тактика была бы абсурдной. Зачем медленно разрушать наши моды, давая нам время обдумать симптомы? Несравненно разумнее было бы встроить нам марионеточные моды, сначала – в пассивном состоянии, чтобы избежать субъективных ощущений, а потом включить их, дистанционно, все вместе и, в нужный момент.
Тогда что это?
Прямо передо мной появляется «Карен». Я пытаюсь отключить ее, но безуспешно. Она просто стоит – молча, нахмурившись, так же мало умея объяснить свое появление, как и я. Я умоляю ее исчезнуть:
– Я под настройкой Тебе же так неприятно видеть меня, когда я под настройкой.
Этот аргумент на нее не действует, и неудивительно – ясно, что я не под настройкой, что бы на этот счет ни думала «Н3».
Кому нужен телохранитель, чьи моды оптимизации перестали работать? Который к тому же страдает неконтролируемыми галлюцинациями?
Я закрываю глаза, начинаю себя успокаивать. Все просто: завтра я пойду в санчасть ПСИ, расскажу о своих симптомах, и пусть врачи разбираются. Что бы со мной ни было, они должны знать, как с этим справиться.
Унизительно думать, что в моем мозгу будут копаться посторонние люди, но дальше терпеть невозможно. Но тогда придется рассказывать о «Карен» и о моде верности... Ничего, что-нибудь выдумаю, им не обязательно знать все. В конечном счете главное – служить Ансамблю, а именно этого я не смогу делать, если заболею.
Я открываю глаза. «Карен» на месте.
Я говорю:
– Ладно, если хочешь здесь торчать, оставайся. Что ты будешь делать? Стоять вместе со мной на часах?
– Нет.
– А что?
Наклонившись, она касается моей щеки рукой. Я беру другую ее руку в свою, острее, чем обычно, чувствуя, как мод отчаянно старается, чтобы мои пальцы не прошли сквозь ее воображаемую плоть. Я провожу большим пальцем по тыльной стороне ее руки, где я так хорошо помню каждый бугорок:
– Мне плохо без тебя. Ты же знаешь.
Она не отвечает.
Должен быть способ вернуть ее. Может быть, я сумею удерживать ее от насмешек по поводу Ансамбля. Надо научиться контролировать ее более жестко, не разрушая при этом иллюзию ее самостоятельности. А может быть, я могу заказать для нее мод – мод верности? Как я раньше об этом не подумал! Ведь моды можно адаптировать. Все можно сделать.
Я поднимаю глаза и встречаюсь с ней взглядом. Спокойная, безмятежная любовь, которую она всегда пробуждает во мне, на этот раз чем-то замутнена, словно гладкая поверхность озера, подернувшаяся рябью от невидимых глубинных течений. Подступает холодок ужасного предчувствия. Я не испытываю запретных эмоций – гнева, горя, вины. Но одна мысль о том, что и этот мод тоже может сломаться, и тогда все, что он сдерживает, от чего меня защищает, снова вернется к жизни, – одна мысль об этом повергает меня в панический ужас.
Я выпускаю ее руку, и...
И «Карен» заполняет комнату.
Она распространяется, расплывается по комнате, бесконечно повторяясь, будто включился какой-то обезумевший голографический проектор. Опрокидывая стул, я вскакиваю, а пространство вокруг меня густеет от все новых изображений ее иллюзорного тела. Я заслоняю лицо, но чувствую, как она касается меня одновременно с разных сторон. Нарастает доносящееся отовсюду гудение, нестройное, неразборчивое, но это, несомненно, ее голос.
Я кричу изо всех сил...
...она мгновенно и полностью исчезает.
Во внезапно наступившей тишине память эхом воспроизводит последнее, что прозвучало, – и я слышу, что мой вопль почти заглушил другой крик.
Крик По Квай.
Выхватив оружие, я вхожу в квартиру. Сверкающая реклама за фальшивым окном – голограмма голограммы – освещает путь. «Н2» не может установить источник звука – данные противоречивы, – но я каким-то образом знаю, что кричали в спальне. В любом случае спальню надо проверить в первую очередь. Дверь приоткрыта. Ударом ноги я распахиваю ее. По Квай стоит в дальнем углу комнаты. Она испуганно поворачивается на месте, лицом ко мне. На мгновение я застываю, пытаясь по выражению ее лица понять, нет ли в комнате кого-нибудь еще; ее глаза могут невольно указать, где этот человек. Но она, похоже, просто ошеломлена и напугана моим появлением. Я вхожу в комнату.
– Вы одна?
Она кивает и выдавливает нервный, сердитый смешок:
– А вы что здесь делаете? Хотите напугать меня до смерти?
– Разве вы не звали?
Она мрачнеет и явно собирается ответить резко, но берет себя в руки и осматривается вокруг, словно вдруг забыла, где находится:
– По-моему.., мне приснился страшный сон. Возможно, я вскрикнула во сне. Не знаю. – Она вдруг зажимает рот рукой. – Ой, простите. Вы, наверное, подумали...
– Ничего. – Я засовываю пистолет в кобуру, он явно нервирует ее.
– Ник, мне очень жаль, что так получилось.
– Ничего страшного. Все нормально. Это я виноват, что напугал вас. – Напряжение немного отпустило, и я замечаю, что снова настроен. «Н3» работает нормально. Это хорошо, но так же необъяснимо, как и все остальное.
Она продолжает виновато качать головой:
– Я даже не помню, как встала с постели.
– Вы ходите во сне?
– Никогда. Может быть, во сне меня что-то так потрясло, что я выпрыгнула из постели, закричала.., и только потом проснулась. Честное слово, ничего не помню.
Я бросаю взгляд на постель. Непохоже, что из нее выпрыгнули. Я не собираюсь спорить. Полезно знать, что она иногда ходит во сне, но смущать ее, заставляя в этом признаться, ни к чему.
– Ясно. Ладно, извините за вторжение. Не буду вам мешать.
Она кивает.
Сидя в прихожей, я слышу, как она беспокойно ходит по квартире. Я жду, когда «Н3» снова откажет, когда появится «Карен» и снова обезумеет, но ничего такого не происходит. Надеяться, что каким-то чудом все прошло само собой, не стоит – это может повториться когда угодно. Будет даже лучше, если я предстану перед врачами в виде трясущегося от страха психопата, которого чуть не задушил призрак его умершей жены – иначе они просто проведут стандартные тесты, которые, как и самопроверка модов, доложат, что ошибка не обнаружена.
Через десять минут появляется По Квай:
– Не возражаете, если я посижу здесь немного?
– Конечно, пожалуйста.
– Спать уже слишком поздно, завтракать слишком рано – не знаю, куда себя деть.
Она приносит стул и садится, наклонившись вперед. Она все еще заметно взволнована.
Я говорю:
– Может быть, вызвать вам врача?
– Ах, бросьте.
– Дать вам успокоительное?
– Ничего мне не нужно! Я себя прекрасно чувствую. Просто еще не привыкла к тому, что вооруженные охранники врываются ко мне в комнату, размахивая пистолетом. – Я начинаю извиняться, но она меня прерывает:
– Перестаньте, я не к тому. Наоборот, я рада, что вы серьезно относитесь к вашей работе. Просто я начинаю наконец понимать, что ваша работа действительно мне необходима. На предварительном собеседовании мне откровенно сказали, что охрана будет очень жесткой, но я пропустила это мимо ушей, не придала значения.
– Но почему вы теперь относитесь к этому иначе? Из-за меня? Мне, конечно, надо было реагировать спокойнее. Но вы не должны чувствовать себя как в осаде – вполне возможно, вне ПСИ никто даже не знает о существовании проекта...
– Все правильно. Но вы знаете, я как подумаю, сколько денег вложено в то, что я в данный момент э.., воплощаю... – и ведь все это уже работает. А я теперь знаю, что я не контрольный экземпляр... – Она качает головой. – Я, собственно, влезла в это дело ради физики, думала, что буду полноправным сотрудником, а не только подопытным кроликом. Люнь обращается со мной, как с идиоткой. Цзе на самом деле идиот. А вот Лу относится ко мне как к хрупкому божеству местного значения, не понимаю, что с ним такое. И ведь еще несколько лет ничего не опубликуешь! А надо бы – крупными буквами, на обложке завтрашнего номера «Нэйчур»: РОЛЬ НАБЛЮДАТЕЛЯ В КМ ПОДТВЕРЖДЕНА – И ИЗМЕНЕНА!
– Роль – кого?
– Наблюдателя. В квантовой механике. – Она смотрит на меня так, будто я уж слишком неуклюже притворяюсь, потом до нее доходит. – Так они вам даже ничего не рассказали? – Ее хмыканье выражает недоверие и отвращение одновременно. – Ну правильно, какой-то там Ник, телохранитель, простой работяга, зачем ему знать, ради чего он рискует своей жизнью!
Я качаю головой:
– Я не рискую жизнью. А если мне не положено этого знать, то, наверное...
