Уильям Гибсон - Все вечеринки завтрашнего дня
– Почему вы вызвали меня сюда, Лэйни? Это жуткая дыра. Хотите, я помогу вам выбраться? — Ямадзаки вспоминает о швейцарском армейском ноже, лежащем в кармане. Одно из лезвий зазубрено; с его помощью он мог бы легко сделать прорезь в этой стене. Но энергетика места сильна, очень сильна, она подавляет его. Он чувствует себя бесконечно далеко от Синдзюку, от Токио, от всего. Он слышит запах пота Лэйни. — Вам нездоровится.
– Райделл, — говорит Лэйни, натягивая шлем, — тот рентакоп из Шато. Тот самый, ты его знаешь. Собственно, он и навел меня на тебя тогда, в старом добром Эл-Эй.
– И что?
– Мне нужен надежный парень на месте, в Сан-Франциско. Я сумел перевести туда кое-какие деньжата. Не думаю, что их перехватят. Я запутал к чертям весь банковский сектор "Дейтамерики". Найди Райделла и скажи, что это его гонорар.
– За какую работу?
Лэйни трясет головой. Кабели шлема сплетаются в темноте, как змеи.
– Он должен быть там, вот и все. Что-то наступает. Все меняется.
– Лэйни, вам плохо. Давайте, я отвезу вас…
– Обратно на остров? Там же ничего нет. И никогда не будет, раз теперь ее нет.
И Ямадзаки знает, что это правда.
– Где Рез? — спрашивает Лэйни.
– Отправился в поездку по Штатам Комбината, когда решил, что она ушла.
Лэйни задумчиво кивает, шлем подпрыгивает во тьме, как кузнечик.
– Найди Райделла, Ямадзаки. Я скажу тебе, где он сможет взять деньги.
– Зачем это все?
– А затем, что он часть целого. Часть узла.
***
Спустя время Ямадзаки стоит, пристально глядя на башни Синдзюку, на стены бегущего света, летящие в небо в бесконечном ритуале коммерции и сластолюбия.
Огромные лица заполняют экраны, знаки красоты, одновременно ужасной и банальной.
Где-то внизу, под его ногами, Лэйни ежится и заходится кашлем в своем картонном убежище, вся "Дейтамерика" непрерывно течет в его глаза. Лэйни — его друг, и другу сейчас плохо. Американские гении данных — результат опытных испытаний, проведенных в одном из федеральных сиротских приютов во Флориде, с субстанцией, известной под кодом "5-SB". Ямадзаки видел, что Лэйни может творить с данными и что данные могут творить с Лэйни.
И у него нет никакого желания увидеть это снова.
Скользя взглядом вниз по светящимся стенам, по медиа-лицам, он чувствует, как его контактные линзы двигаются, меняются, регулируя глубину фокуса. К этому он до сих пор не привык.
Неподалеку от станции, в переулке, светлом как днем, он находит киоск, торгующий анонимными дебитными картами. Покупает одну. В другом киоске опускает ее и покупает одноразовый телефон с зарядом ровно на тридцать минут, Токио — Эл-Эй.
Он задает ноутбуку вопрос о номере Райделла.
2. "СЧАСТЛИВЫЙ ДРАКОН"
– Героин, — заявил Дариус Уокер, коллега Райделла по охране супермаркета "Счастливый дракон", — это опиум для народа.
Дариус только что закончил подметать. Он осторожно поднял большой бак для мусора и направился к встроенному контейнеру, наподобие медицинского для острых предметов, на котором стоял знак "Опасно для жизни". Туда они и выбрасывали иглы, когда находили их.
В среднем находили пять-шесть в неделю.
Райделл фактически ни разу не поймал в супермаркете с поличным ни одного наркомана, хотя в принципе он считал, что они способны и не на такое. Казалось, люди просто бросают использованные иглы на пол, обычно где-нибудь в глубине торгового зала, рядом с кормом для кошек.
Регулярно подметая в "Счастливом драконе", можно было обнаружить и другие предметы: таблетки, иностранные монеты, больничные браслеты для опознания личности, смятые бумажные купюры государств, где такие были в ходу. Не то чтобы было желание рыться в этом мусорном баке. Когда приходила очередь Райделла подметать, он надевал те же перчатки из кевлара, что были сейчас на Дариусе, а под них — проверенный латекс.
Он полагал, что Дариус все же был прав в своем суждении, и это заставляло задуматься: сколько развелось кругом новой дряни, а народ и не думал забывать о старой. Запрети, скажем, сигареты — и люди придумают, что можно курить вместо них! "Счастливому дракону" не разрешалось продавать бумагу для самокруток, но шла бойкая торговля мексиканскими папильотками, которые пускались в дело ничуть не хуже. Самая популярная марка называлась "Больше волос", и Райделл порой гадал, была ли использована хотя бы одна папильотка для завивки шевелюры. И как вообще можно завить волосы на прямоугольнички папиросной бумаги?
– Без десяти, — бросил через плечо Дариус. — Хочешь проверить поребрик?
В четыре часа одному из них выпадал десятиминутный перерыв — одна нога здесь, другая там. Если Райделл шел проверять поребрик, это означало, что он был обязан первым уйти на перерыв, а потом дать передохнуть Дариусу. Проверка поребрика была мероприятием, учрежденным родительской корпорацией "Счастливого дракона" в Сингапуре по совету принятой на работу в компанию команды американских культурологов-антропологов. Мистер Парк, менеджер ночной смены, объяснил это Райделлу, отмечая галочками пункты в своем ноутбуке. Для большей важности он щелкал пальцем по каждому параграфу на экране, в его голосе ясно читалась скука, но Райделл счел это частью работы, а мистер Парк был редкий педант.
***
– Для демонстрировать забота "Счастливый дракон" о безопасность в район, охранный персонал будет патрулировать поребрик перед магазин на постоянный основа, каждый ночь.
Райделл кивнул.
– Вы не позволено долго отсутствовать из магазин, — добавил мистер Парк. — Пять минута. Непосредственно перед перерыв! — пауза. Щелчок. — "Счастливый дракон" должен быть высокопрофессиональный, дружелюбный, чувствительный к местной культура.
– А что это значит?
– Кто-нибудь спит, вы их подвинуть. Дружелюбный. Работать шлюха, вы ей "привет", анекдот, подвинуть.
– Я боюсь этих старух, — сказал Райделл без всякого выражения на лице. — В Рождество они наряжаются эльфами Санта-Клауса.
– Никакой шлюха перед "Счастливый дракон".
– Чувствительный к местной культуре?
– Рассказать анекдот. Шлюха любит анекдот.
***
– Может быть, в Сингапуре, — сказал Дариус, когда Райделл изложил ему инструкции Парка.
– Он не из Сингапура, — сказал Райделл. — Он из Кореи.
– Так что, по сути, они хотят, чтобы мы "показали себя", расчистили несколько ярдов тротуара, были дружелюбными и чувствительными?
– И рассказать анекдот.
Дариус прищурился:
– Знаешь, какой народ зависает перед второсортной лавочкой на Сансет в четыре утра? Малолетки под "плясуном" со съехавшими крышами и галлюцинациями из фильмов про монстров. Угадай, кому достанется быть монстром? Плюс там тебе еще и зрелые социопаты: старше, изощренней, полифармней…
– И что?
– С дерьмом их смешать, — сказал Дариус, — отобрать к черту наркоту.
– Давно пора. Сам бог велел.
Дариус глянул на Райделла:
– Ты первый.
Он был из Комптона и единственный из знакомых Райделла, кто действительно родился в Лос-Анджелесе.
– Ты крупнее.
– Размер — это еще не все.
– Точно, — согласился Райделл.
***
Все лето Райделл и Дариус вкалывали в ночной охране "Счастливого дракона", изготовленного на заказ модуля, который был доставлен вертолетом к стоянке бывшего автопарка на Стрипе. До этого Райделл работал ночным охранником в Шато, чуть выше по улице, а еще раньше водил фургон для компании "Интенсекьюр". А еще раньше, весьма недолго — и об этом он старался думать как можно реже, — он служил офицером полиции в Ноксвилле, штат Теннесси. Когда-то в те времена он дважды чуть не стал героем телешоу "Копы влипли", на котором он вырос, но с тех пор старался никогда не смотреть. Ночные дежурства в "Счастливом драконе" оказались куда интереснее, чем Райделл мог себе представить. Дариус говорил, что это все потому, что на милю-другую в округе больше нет других точек, торгующих чем угодно, что только может понадобиться кому угодно, на регулярной основе и наоборот. Лапша для микроволновок, диагностические тесты для большинства вензаболеваний, зубная паста, весь ассортимент одноразовых товаров, карточки доступа в сеть, жвачки, вода в бутылках…
"Счастливые драконы" расплодились по всей Америке, по всему миру, если на то пошло, и чтобы это доказать — вот вам у входа, как фирменный знак, стояла "Всемирная Интерактивная Видеоколонна "Счастливого дракона"". Встречи с ней нельзя было избежать ни на входе, ни на выходе из магазина — и, конечно, нельзя было не увидеть очередную дюжину "Счастливых драконов", связанных на данный момент по сети с лавкой на Сансет: в Париже, в Хьюстоне или Браззавилле — где угодно.
Их тасовали каждые три минуты, исходя из практических соображений и установленного факта, что, если максимальное время просмотра будет длиться чуть дольше, детишки со всех дебильных задворков мира начнут на спор трахаться перед камерой. Вам и так доставалось определенное число голых задниц и прочих частей тела. Или еще привычней, как этот урод из пражского захолустья, который, как раз когда Райделл выходил проверить поребрик, выставил напоказ в камеру свой "универсальный палец".
