Сергей Павлов - Мягкие зеркала
Копаев вернулся, – портфель в руке, черный свитер на загорелом плече как пляжное полотенце.
– Беру реванш за проигрыш тебе в финале. – Аверьян кивнул в сторону аэрария. – Пойдем туда, я должен кое-что показать. Здесь слишком светло.
Уже на ходу он доверительно сообщил:
– Каждая особь из этой пятерки нелюдей все еще сохраняет в себе ряд истинно человеческих качеств. В общем, в нашей системе понятию «нелюдь» мы пока предпочитаем кодовое название «экзот».
Андрей почувствовал облегчение.
4. Принц на горошине
В аэрарии Копаев огляделся я молча направился в гардеробный павильон.
Андрей задвинул за собой бамбуковую дверь и увидел, что Копаев разглядывает штатив с одеждой.
– Это моя, – пояснил Андрей. Приказал автомату: – Сорок-пятнадцать, верхние светофильтры.
Решетка потемнела – все в павильоне окрасилось э изумрудный цвет. Андрей сел на жесткий диван, посмотрел на портфель в руке интенсивно позеленевшего Аверьяна. Представитель МУКБОПа сел и, покопавшись в портфеле, выложил на стол коробку фотоблинкстера. Помедлил, что-то соображая.
– Видишь ли.. Сотрудникам Западного филиала удалось скопировать необычайно важный документ – дневниковые записи бывшего десантника-"оберонца" Дэвида Нортона. Документ заставил нас сделать два, казалось бы, взаимоисключающих вывода. Первый – успокоительного свойства...
– А именно? – быстро спросил Андрей.
– О нем я упоминал. Это насчет истинно человеческих качеств. Анализ рукописи... да и поступков Нортона объективно свидетельствует: сознание и нравственные критерии бывшего «оберонца» не выходят далеко за пределы общечеловеческих норм. А что касается второго вывода... Знаешь, мы до сих пор разводим руками в полном ошеломлении. После событий на Обероне природная сущность Нортона разительно изменилась. Она не адекватна биологической сущности землян.
– Так... В чем это выражается?
– В том, во-первых, что физиология Нортона, похоже, базируется на энергетике небиологического происхождения. Его организм способен аккумулировать энергию каким-то иным путем, не свойственным человеческому организму. Во-вторых, не только аккумулировать, но и очень эффектно расходовать. Эффекты «расхода» весьма экзотичны, и зачастую их специфика самому Нортону непонятна и неподконтрольна. Чаще всего он просто не понимает, что именно с ним происходит. Причуды своей физиологии... точнее сказать квазифизиологии, бывший десантник переносит мучительно тяжело. Но больше всего он боится «мертвой тишины». Что кодирует Нортон в своем дневнике словосочетанием «мертвая тишина», мы не знаем. Впрочем, не все нам понятно и про особенности, которые открытым текстом...
– Какие особенности?
– Буквально нечеловеческие.
– А конкретнее?
– Конкретнее... Трудно, видишь ли, языком человеческим об особенностях нечеловеческих... Ну вот, вообрази себе на минуту, будто бы ты ни с того ни с сего вдруг стал способен подолгу не дышать, подолгу обходиться без сна, видеть в полной темноте – даже сквозь плотно сжатые веки. Способен слышать, видеть и обонять ультразвук, радиоволны, пульсацию незаметных для нормального человека электромагнитных полей, чувствовать их...
– Но это же сила! – вставил Андрей.
– Не торопись, – возразил Аверьян. – Нечеловеческая сверхчувствительность для человека удовольствие сомнительное. Запусти руки в кучу поваренной соли – что почувствуешь? Ничего особенного, верно? Нечувствительным к соли тебя делает твоя надежная сибирская кожа. А если кожа содрана в двух-трех местах? Пожалуй, взвоешь.
– Ладно, соль аналогии я уловил.
– Есть свидетельства, что по такого рода ощущениям Нортон, Лорэ, Кизимов и Йонге – полные аналоги. Сострадальцы-экзоты...
– Среди них ты не упомянул Аганна. Случайно?
– Нет. – Копаев поерзал. – Тут есть одна тонкость... Но не обнадеживай себя.
Андрей спросил:
– И что... ничем нельзя им помочь?
– Они страдают уже десять лет, но никто из них не обратился за помощью. Более того, на контакт с нами экзоты решительно не идут. И очень стараются скрыть свое внеземное уродство.
– С какой стати?
– Этот вопрос тревожит нас больше всего. Из двух зол нормальные люди выбирают, как правило, меньшее. Почему нашим экзотам страдания в одиночестве кажутся меньшим злом – загадка из загадок. Вот и попробуй тут разобраться, чье сознание берет у них верх. Людей? Или нелюдей?..
– И медикологи ничего не заметили? – усомнился Андрей.
– Перед медосмотром экзоты умеют временно избавляться от «чужеродного заряда», – терпеливо пояснил Аверьян. – В результате их физиологические характеристики на некоторый срок приходят в норму. Правда, это из области наших догадок... Природа «чужеродного заряда» я механизм его нейтрализация пока остаются для нас тайной за семью печатями. Но сам по себе метод нейтрализации прост до смешного. Экзот накладывает ладонь на действующий сингуль-хроматический экран – и «чужеродный заряд» как бы стекает на экранную поверхность. Улавливаешь?
– Да. Продолжай.
– Структура кварцолитовой поверхности экрана как-то странно видоизменяется – кварцолит совершенно теряет прозрачность в том месте, где прикасался экзот. На экране остается угольно-черный отпечаток ладони. Мы регистрируем такие отпечатки под кодовым названием «черные следы». Именно они дали нам повод впервые заинтересоваться десантниками-экзотами.
– Аганн имеет какое-нибудь отношение к...
– Можно мне по порядку? – вежливо перебил Копаев. – Так вот, о феномене «черных следов»... Трудно поверять, однако Международному управлению космической безопасности «черные следы» известны лишь из показаний очевидцев. Специалисты научно-технической службы МУКБОПа в ярости от того, что до сих пор не могут заполучить «черный след» в свои руки. Разумеется, виноваты мы, оперативники. Но мы ничего тут не можем поделать, потому что экзоты, заметая свои «следы», уничтожают экраны. То есть попросту разбивают их вдребезги. А после «экранной диверсии» никогда не забывают убрать кварцолитовый мусор, и все у них шито-крыто... Вывод сделаешь сам?
– Для вас «черный след», похоже, играет роль решающего фактора... Ну, который...
– Который позволяет нам безошибочно выделять экзота из среды полноценных людей, – подсказал Аверьян. – Верно. И почему бы вам, Андрей Васильевич, не перейти на работу в МУКБОП?.. К сожалению, наше ведомство пока не вправе зачислить Мефа Аганна в компанию «черноследников». Для этого нет у нас прямых улик – никто не видел его черных меток, тождественных «черным следам» Кизимова, Нортона, Йонге, Лорэ. Однако есть косвенная улика – его нелюдимость. Лично меня эта улика вполне убеждает: Аганн в одном ряду с остальными экзотами. А если учесть его странную тягу к безлюдным просторам Дальнего Внеземелья, которое вдруг стало поперек горла другим экзотам, я без особого риска дал бы Аганну название – суперэкзот.
– Вот даже как!.. А куда подевалась знаменитая ваша «презумпция невиновности»?
– Никуда она не подевалась. Остается в силе, пока не будет доказано обратное. А доказать мы надеемся с твоей помощью. Так или иначе, но Аганн у нас на подозрении. Цепочка «черных следов» тянется за каждым из «оберонцев»-экзотов. Почему бы ей не тянуться за «оберонцем» Аганном? Давно прошли времена, когда у подозреваемых насильно брали отпечатки пальцев, и никто о тех временах не жалеет. Но в этой ситуации лично я уже близок к тому, чтобы испытывать ностальгию... В общем, пока думай что хочешь, но, всего вероятнее, Аганн – матерый суперэкзот.
Щелкнула откинутая крышка фотоблинкстера. Копаев переключил клавиши управления – из боковой стенки прибора выдвинулся стержень с белым шариком на конце. Тронув клавиши поиска кадров, представитель МУКБОПа бросил взгляд на примолкшего собеседника, взялся за шарик. В пространстве над зеркалом отражателя возник объемный портрет Мефа Аганна – желтоволосая с проседью голова в натуральную величину. Умные бирюзово-синие глаза матерого (всего вероятнее) суперэкзота глядели доверчиво, благожелательно и чуточку грустно.
– Ну, это неинтересно, – пробормотал Аверьян. – Аганна ты знаешь. Йонге, Кизимова, Симича, Нортона.. Вот Жан Лорэ и Марко Винезе.
Андрей посмотрел на портреты Лорэ и Винезе, вспомнил, что этих людей он томе видел когда-то в Леонове или в Гагарине. Тихо спросил:
– Значит, и Золтан Симич, и Марко Винезе?..
– Да, – подтвердил Аверьян, – из той же компании «оберонцев»-экзотов. Ведь после оберонского гурма спаслись семеро. Но о Винезе и Симиче не было речи, потому что и тот и другой пропали без вести позже. Винезе – во время разведки пещер Лабиринта Сомнений на Меркурии. Симич – в южной зоне Горячих Скал на Венере.
– Но еще в этом году я видел Симича в Гагарине!
– Он погиб незадолго до старта «Байкала». Точнее – пропал без вести. Мы вынуждены так говорить, поскольку никто не видел трупов Симича и Винезе. Хотя я тот я другой скорее всего действительно погибли. В живых теперь остались только эти пятеро – Аганн, Лорэ, Кизимов, Нортон, Йонге.