Крис Вудинг - Водопады Возмездия

И он доверил ей вернуться и спасти его. Она не подведет.

У нее не было иллюзий: она знала, что рискует своей жизнью, и знала — если все получится, то возможно ее будут презирать. Они не могут быть ее друзьями. Она никогда не была членом этой команды. Если они узнают, как она медленно, но верно становится Гривом, они будут вынуждены уничтожить ее. И она не может их винить.

Но она попытается их спасти. Может потом, она пойдет на север к Гривам. Но сначала попытается.

В этом нет смысла. Но иногда, люди делают что-то бессмысленно.

Осталась последняя вещь, перед тем как она отправится. Когда она лежала в лазарете, изображая труп, она была в сознании. И она слышала разговор людей Дракен. Не всю команду «Кетти Джей» взяли на борт «Делириум Триггер».

Она остановила «Кетти Джей», зависла и снова сверилась с картами. Она хотела быть правой, в этот раз. И хотела немного испытать себя. Она отрегулировала направление корабля, пролетела полкилометра, и снова остановилась. Когда она была удовлетворена, она включила бортовые огни. Пыльная, пепельная пустыня озарилась ослепительным блеском. Она улыбнулась.

Черт, Джез. Ты хороша.

Ты прямо здесь, где они её оставили.

Бесс.

Тридцать четыре

Мортенгрейс, родовой дом Герцога Грефена из Лапин, белел среди деревьев, как раскопанные кости. Он располагался среди впадин и складок, покрытых густым лесом прибрежных холмов западного рукава Варденвуда, с видом на сверкающие голубые воды Бездны Ордика на юге. Высокие стены окружали его, отгораживая посадочные площадки для воздушных судов, обширные сады и великолепный дом пастора, где проживали Герцог и его семья. Среди полудюжины хозяйственных построек были инженерные мастерские, казармы для местной милиции и тюрьма. Последнее строение редко использовалось в это, более мирное время, но ему нашли работу в течение последних двух дней, так как Триника Даркен доставила шестерых, самых разыскиваемых людей в Вардии.

Крейк сидел в своей клетке, с Малвери и Сило, и он ждал. И это все, что оставалось делать сейчас. Он ждал петлю.

Камера была маленькой и чистой, с каменными оштукатуренными, белыми стенами. Здесь были жесткие скамейки для сна и зарешеченное окно, высоко вверху, через которое ощущался сильный соленый запах моря. Температурный режим на южном побережье Лапин мягкий, даже в середине зимы. Тяжелые деревянные двери, обитые железом, должны предотвратить их побег. В нижней части двери створка, через которую иногда запихивали миски с едой, и щель, которую тюремщик использовал для присмотра за ними.

Он был болтливого рода, стремясь держать их в курсе деталей неминуемой гибели. Через него они узнали, что Герцог Грефен был на важной конференции, и что он направится назад, как только сможет уйти и найдет судью.

— Чтобы исполнить приговор изящно и законно, — тюремщик усмехнулся, растягивая слово "исполнить" в случае, если они упустили, насколько он сумничал, использовав его. — Но вы не волнуйтесь. Нет поводов для суеты, потому что никто не знает, что вы здесь. Никто не придет вас спасать.

Были еще два охранника, в дополнение к тюремщику, хотя заключенные редко слышал их голоса. Они были там, чтобы присматривать за вещами.

— Только если попробуете сморозить какую-нибудь глупость, — сказал тюремщик, пронзая взглядом Крейка. Они явно были предупреждены, что среди заключенных есть демонист. Золотой зуб Крейка был бы бесполезным: он не сможет справиться с тремя мужчинами. Его скелетный ключ лежал где-то в трюме «Кетти Джей», так же бесполезный.

Выхода нет.

Он был поглощен огромным чувством пустоты. Оно пришло к нему в тот момент, когда их спустили с Блэкендрафт. Новость о том, что «Кетти Джей» исчезла, ненамного облегчила его. Бесс потеряна.

Его мысли обратились к небольшому свистку, спрятанному в его каюте на «Кетти Джей». Только этот свист, выдуваемый демонистом, который поработил его, мог вывести Бесс из забвения. И он никогда в него больше не подует. Может быть, оно и к лучшему.

Он не должен был пытаться спасти ее. Пытаясь искупить одно преступление, он совершил намного худшее. И теперь она, ни живая, ни мертвая, оставлена навечно.

Она спала? Имела ли она сознание? Была ли она в металлической оболочке в бесконечной пустыне пепельной равнины, неспособная двигаться или кричать? Сколько в ней осталось от той красивой девочки, которую он уничтожил? Это было так трудно сказать. Сейчас она была больше похожа на преданную собаку, чем на маленькую девочку. Одурманенная и запутавшаяся после грубого перемещения, склонная к приступам ярости, не понимающая опасность и не знающая животную жестокость.

Он должен был дать ей умереть, но он не мог жить с осознанием своей вины. Поэтому он сделал её монстром. И, сделав это, он сделал монстром себя.

Далекий вой заставил Крейка, Сило и Малвери переглянуться. Это был голос Фрея, он исходил из камеры пыток, сразу за камерой с Харкинсом и Пинном.

— Они начали снова, — сказал Малвери. — Бедный ублюдок.

Крейк зашевелился. Почему он продолжает держаться? Какая разница, подпишет он признание или нет? С ним или без него, мы все всё равно покойники.

Малвери улыбнулся из-под своих белых, похожих на моржовьи, усов.

— Может ему просто нравится быть занозой в заднице.

Сило после этих слов рассмеялся. Крейку юмор не понравился. Он почувствовал, как Малвери положил свою большую руку ему на плечи.

— Не падай духом, а? У тебя лицо как сморщенный зад, с тех пор как Дракен поймала нас.

Крейк удивленно посмотрел.

— Знаешь, всю свою жизнь я был под впечатлением, что страх смерти это обычное дело, практически неотъемлемая часть того, что ты человек. Но недавно, я понял, что я единственный в команде кого это действительно волнует.

— О, не знаю. Клянусь, другая камера сейчас наполовину в дерьме Харкинса, он так испуган, — сказал Малвери подмигивая. — И потом, он боится практически всего. Единственная причина, почему он до сих пор в пилотах — потому что он больше боится быть не пилотом, чем то, что его собьют.

— Но… Я имею ввиду, у тебя нет сожалений? Разрушенных надежд? Еще чего-нибудь? — Крейк был рассержен. Он никогда не мог понять, как эти бродяги с «Кетти Джей» живут одним днем, кажется, их не заботило ни прошлое, ни будущее.

— Сожаления? Да. Я жалею о том, чего ты даже представить не можешь, брат, — сказал Малвери. — Я говорил тебе, что был врачом в Теске, а? Я был хорошим врачом, и был богат. У меня была "звёздная болезнь", и я много пил в том числе. Однажды у моего дома появился посыльный из хирургии. Он был моим другом, и был серьезно болен. У него был аппендицит. Было раннее утро, а я еще не ложился спать с вечера. Я пил всю ночь.

Крейк заметил, что из голоса Малвери исчезли нотки беззаботности. Внезапно он понял, что Малвери стал серьёзным. Но Малвери продолжал заставлять себя быть обычным.

— Ну, я знал, что пьян и что это мой друг, но верил, что я лучший хирург на свете. Неважно пьяный или трезвый. Я привык быть таким успешным, и не думал, что могу ошибиться. Я не доверил это кому-либо еще. Меня пытался остановить младший хирург, но я его проигнорировал. Теперь я хотел бы, чтобы он был более настойчив.

Малвери внезапно остановился. Он глубоко вздохнул. Будто извлекая что-то из своих легких. Когда он заговорил снова, его голос был глубоко смиренным. Что сделано, то сделано, и ничего не изменишь.

— Это было простым делом, но я был неаккуратен. Я перерезал скальпелем артерию. Он истек кровью прямо передо мной, на столе, пока я пытался его починить.

Даже мучимый своим собственным страданием, Крейк почувствовал некоторую симпатию к этому большому человеку. Он точно знал, что тот чувствовал. Возможно поэтому, они инстинктивно понравились друг другу, когда встретились впервые. Каждый почувствовал в другом трагическую жертву собственной самонадеянности.

Малвери прочистил горло.

— После этого я потерял все, — сказал он. — Потерял мою лицензию. Потерял жену. Потратил все деньги. Я не волновался. И пил. Я пил и пил, и пил, и денег становилось все меньше и меньше, и однажды не осталось ничего. Это было примерно тогда, когда меня нашел капитан.

— Фрей?

Малвери снова нацепил свои круглые очки с зелеными линзами, на свой широкий нос.

— Точно. Мы встретились в каком-то порту, я забыл, в каком именно. Он купил мне выпить. Сказал, что может взять меня доктором. Я сказал, что я больше не доктор. А он сказал, что все в порядке, потому что не собирается мне много платить, — внезапно гоготнул он. — Это похоже на него?

Крейк рассмеялся.

— Да. Думаю да.

— Я не брал в руки скальпеля, с тех пор как убил своего друга. Я не думаю, что смогу. Я храню инструменты в лазарете, отполированными, но никогда ими не пользуюсь. Я могу тебя немного подлатать, но никогда не доверю себе сделать операцию. Больше никогда. Хочешь знать правду, я доктор наполовину. Но все хорошо. Потому что, я нашел дом на «Кетти Джей», и я благодарен за это капитану, — он сделал паузу, когда Фрей закричал в конце коридора. Спазм злобы пересек его лицо, но через секунду он исчез. — Он хороший человек, несмотря на все что натворил. Он был мне хорошим другом.