Ник Перумов - Пепел Асгарда
Могучий Хедин, Познавший Тьму, должен узнать о случившемся как можно скорее.
«Ан-Авагар». Мягкий голос, казалось, нашёптывает ему в самое ухо.
Вампир обмер.
Вот оно.
«Не бойся, наш верный. Эйвилль, открывшая тебе двери и указавшая тебе путь, высоко отзывалась о тебе».
– Кто ты? – вырвалось у вампира.
«Твой хозяин называет нас Дальними. Можешь и ты именовать нас так».
– Нас? Я слышу лишь один голос!
«Мы едины в одном и разнообразны в едином. Но это неважно, наш верный. Доблестная Эйвилль назвала нам твоё имя».
– Что вы хотите? – простонал вампир. Отчего-то всё происходящее стало сильно и донельзя неприятно напоминать обстоятельства его появления в том самом мире, где он встретил неправильную и невозможную, но заставившую его забыть обо всём чародейку Клару Хюммель.
«Доблестная Эйвилль считала, что ты единственный, кто достоин занять её место».
Льстят. Заманивают. Внутри у Ан-Авагара всё трепетало, тело словно ожидало каждый миг возвращения приснопамятной боли, подарка от Наблюдающих, как он прозывал их.
– Что вы хотите? – В голову не лезло ничего больше.
«О, сущую малость. Передай наше послание твоему господину, богу Хедину, ещё именуемому Познавший Тьму».
– П-послание? Но… где оно?
«Ты передашь его на словах. Мы не пишем в привычном богу Хедину виде».
– Хорошо. – Ан-Авагар старался взять себя в руки. Если он вернётся к Познавшему Тьму с такими сведениями… его прошлые грешки в Кимме могут и забыться. – Я передам ваши слова великому Хедину, да будет имя его прославлено во веки веков!
«Несомненно. – Ровный бесчувственный голос не изменился. – Слушай же со вниманием…»
Глава VIII
Прошлое
Призраки провожали Райну, молча выстроившись на краю опушки, что окружала озерцо. Бестелесные руки прощально вскинуты, дети вновь жмутся к матерям.
– Я вернусь! – Голос валькирии срывался. – Я вернусь и выведу вас в зелёные поля… где к вам вернётся плоть, где вы будете жить вновь, как герои в былой Валгалле!
– Слово валькирии, – проворчал Старый Хрофт. – Ты хорошо подумала, дочка? А что, если мы не…
– Этого не может быть, – отрезала Райна. – Есть нечто превыше богов и сил. Превыше Спасителей, Драконов и Орлов. Одно из его имён – Справедливость. То, что ты задумал, отец, – справедливо. Значит, мы победим, рано или поздно. А те, кого я увела, меня дождутся. Вместе с теми, что, быть может, придут по их следу. Тоже неплохо – хоть кто-то ещё спасётся от кошмара Хель.
– Хорошо сказано. – Хрофт задумчиво потёр лоб. Покосился на белого тигра. – Знаешь, дочка, ты права. У нас не может не получиться. Справедливость – дело богов. Они всегда приходят туда, где её не стало, где она претерпела ущерб.
Межреальность сомкнула за их спинами яркие и причудливые занавесы, отгораживая оставшиеся на зачарованном пятачке души от уходящих О́дина, Яргохора и Райны.
…Торные дороги кончились. Райна вела маленький отряд по чёткому следу, открывшемуся ей на засыпанных пеплом равнинах Иды. Даже удивительно – столько веков утекло, столько богов пало, а остатки последней дороги асов оставались чётко видны.
Но зато Межреальность вокруг просто сходила с ума. Райна стёрла множество пар сапог на тропах междумирья, однако ничего подобного припомнить она не могла даже в самых отчаянных её предприятиях.
След был чёток, да, однако вёл он через жуткие дебри, где никаких троп – при всей условности самого этого названия в Межреальности – никогда, похоже, не пролегало. Хуже того – здесь построили себе логовища самые злобные и ненасытные создания, для кого междумирье было домом.
Полурастения-полуживотные, питающиеся магией во всех её видах. Но их «лес» внезапно обрывался бездонной пропастью, залитой непроглядною чернотой, и где-то там, на страшной глубине, полыхало багровое пламя, или, во всяком случае, нечто на него похожее. Из бездны то и дело вырывались сонмы крылатых созданий, описывали дугу и с короткими режущими взвизгами-криками обрушивались обратно в провал, захватывая с собой всё, что попадалось им на пути. Ловчие отростки обитателей Межреальности упрямо ползли по самому краю, налетавшие стаи рвали их в клочья, но на освободившееся место устремлялись новые.
Бестелесные духи бродили по незримым тропам над головами, из тех, для кого ветры магии безвредны. Вечно голодные, вечно ненавидящие «воплощённых», их пустые голоса наполняли пространство вокруг змеиным шипением; за ними следом тянулись руки-щупальца существ, раскинувшихся на целых лигах и лигах, вросших в ткань Межреальности, хватающих и пожирающих всё, до чего могли дотянуться.
Райне, О́дину и Яргохору не раз приходилось становиться спина к спине, отбиваясь от слишком рьяных добытчиков; меч Водителя Мёртвых производил настоящее опустошение среди тех, что оказывались достаточно глупы, рискнув посягнуть на Древнего Бога, его дочь и того, кто множество веков водил караваны душ по Чёрному Тракту.
Знакомо. Привычно. Чудовища, их тупой голод, свист клинка. Шипение и мокрый хряск разрубаемой плоти. Исполненный ненависти шёпот-шелест в ушах – духи алчны, но и трусливы, и с такими противниками предпочитают не связываться.
Раньше Райна легко позволила б себе соскользнуть в привычное упоение боем, холодное упоение опытного бойца, не теряющего головы, всё видящего и замечающего; сейчас же она могла думать лишь о душах, оставшихся невдалеке от Долины Магов. Они должны дождаться её, а она не имеет права медлить.
Райна препроводила в Валгаллу немало героев. Немало мужей, могучих и сильных, не в силах поверить, глядели на собственное тело, распростёртое на окровавленной земле. Немало воинов с изумлением взирали на лишившиеся плоти руки, сделавшиеся словно сотканными из лёгкого тумана. И они же потом с торжеством ощупывали себя, стоило им с валькирией ступить под своды Валгаллы, где под приветственные кличи других эйнхериев, встречавших нового собрата, их душа вновь одевалась плотью – правда, лишь здесь, в пределах Асгарда и воли великого О́дина.
Но, проводив к Валгалле очередного эйнхерия, валькирия забывала о нём. Они походили один на другого, эти герои. Они были счастливы, их ждали пиры, поединки, охоты, неиссякаемые кубки пенной браги, громадное большинство из них отряхали прах былой жизни – они прожили недаром, Ас Вранов счёл их достойными своих залов! – а оставшиеся на земле вдовы и дети… что ж, им идти своим собственным путём.
И мало, очень мало кто с тоской опускал голову, отворачиваясь от пирующих и веселящихся сотоварищей по Валгалле, понимая, что их жёны, матери, сёстры, качавшие их в колыбели бабушки – отправятся в жуткие подземелья Хель.
Вырванные ею из когтей Чёрного Тракта души были совсем иными. Уже лишившись естества и сознания, беспамятные призраки со стёртыми лицами, безглазые, с одними лишь слепыми фонариками в вытянутых руках – они, как только заклятия валькирии вернули им воспоминания и личности, искали своих. Кто оказался в одиночестве – старался как-то помочь другим. Просто люди, не герои, не могучие воины.
И там, на опушке возле озерца, они стояли все вместе, единые в смерти, готовые ждать её, избавительницу. И Райна могла поклясться, что сейчас главное, о чём думали они все, – «как-то там мои без меня?..»
От этих мыслей альвийский клинок обретал смертоносность легендарного Мьёльнира.
Что-то было очень, очень неправильно в древнем Асгарде. Это не исправили ни Молодые Боги, ни Новые, отец прав. И она, валькирия Рандгрид, похоже, знает, как это сделать. Если у отца не хватит сил или решимости, она точно пойдёт до конца.
…Утихал свист мечей, оставались бездыханные туши чудовищ или бесформенные обрубки ловчих щупалец. Всякий бой рано или поздно заканчивается, и тогда вспыхивает огонь лагерного костра.
Яргохор сидел, прямой и неподвижный, словно гора. Он ничего не ел и никогда не снимал шлема, говорил редко, краткими фразами и отмалчивался на все попытки Райны начать его расспрашивать.
Старый Хрофт, напротив, охотно пускался в разговоры. После Гнипахеллира, после освобождения душ Райной, О́дин, казалось, отбросил последние сомнения. Владыка Асгарда вспоминал былое, мелкое и даже мельчайшее, проделки Локи, частенько попадавшего впросак простодушного силача Тора, ревность Фригг, известную ветреность Фрейи, безнадёжную влюблённость Сиф в бога огня и прочее, прочее, прочее.
О́дин вспоминал ванов, их хитроумие и смекалку. Гномов, их трудолюбие и скуповатость, легкомысленность эльфов, людскую тягу к приключениям, гордость великанов-ётунов. Он словно задался целью лишний раз доказать, что возродить Асгард – возродить множество хорошего, светлого, достойного жизни, а не мрачного забвения.
Райна слушала, сама вспоминала что-то, а потом начинала рассказывать уже о собственных приключениях. Рассказать было что, одно Восстание Безумных Богов чего стоило!
