Павел Шмелев - Истории Дальнего Леса
А сама Мелинда меж тем уединилась в дальней башне с королем, где они предавались любви всю ночь. Поутру они вместе спустились в низ башни и проверили кукол, беседовавших с принцами. Одна из них была в том же платье, в которое ее нарядил король. А другая оказалась обнаженной.
— Не будем выбирать того, который всю ночь ел да вел умные беседы, — уверенно проговорил король, — с таким никакого толка не будет. Болтунов и импотентов у нас и так хватает. Выбираем второго.
— Как скажешь, — ответила Мелинда, — мне они оба совсем не противны. Милые такие.
— Ну вот и решили.
Вскоре после этого Мелинда и ее избранник принц де Пук повенчались и объявили бал. И когда торжество было в самом разгаре, вдруг появился местный чародей Никадр, который в глубине души тоже представлял себя принцем и считал, что Мелинда должна быть его женой.
Никандр заявил о своей любви и вызвал принца де Пука на дуэль. Король поразился спокойствию принца де Пука, который от природы был совсем не глуп, и должен был понимать, что дуэль с волшебником ему не выиграть.
— Я принимаю вызов, — с пафосом провозгласил де Пук, — я готов ради принцессы сделать все, что угодно.
— Все, что угодно?
— Конечно.
— Тогда будем драться на мечах. Прямо сейчас.
В разговор вмешался король. Он поднялся со своего места и провозгласил:
— Никто не будет драться сейчас. Я объявляю поединок на рассвете.
Все разбрелись по королевскому дворцу в раздумьях.
А поутру затрубили фанфары и все направились к главной арене. Де Пук уже был там и выглядел удивительно спокойным. Волшебник появился намного позже и был явно не в себе.
Фанфары призывно протрубили еще раз, возвещая о начале поединка. Яркие и горячие лучи солнца коснулись края арены, волшебник поднял меч и после стремительной атаки отрубил голову де Пука.
По трибунам пронесся вздох удивления, смешанного с ужасом. Меж тем волшебник молча убрал свой меч и внимательно взглянул на Мелинду, которая, по указанию короля, представляла собой воплощение скорби по страшной потере. И в это самое время голова де Пука вдруг повернулась к Никандру и произнесла:
— Неплохой удар, поздравляю.
Голова принца покатилась к туловищу, взобралась на плечи и, прокрутившись пару раз по часовой стрелке, удобно устроилась на шее.
Волшебник, меж тем, загадочно произнес: «Я видел все, что хотел увидеть». Затем сел верхом на своего коня и поскакал прочь. А король только усмехнулся. Он ведь один из немногих знал, что волшебник Никандр — отец принца де Пука. Он ожидал этой проверки и был доволен, что Мелинда его не подвела.
Понемногу все успокоились, и торжество продолжалось всю следующую неделю. А потом принц с невестой уехали в свой замок, где и стали жить по соседству с королем. У принца не было ни особых военных побед, ни иных свершений, он просто и счастливо жил с Мелиндой, и было у них восемь детей.
И, словно по странной иронии судьбы, четверо его детей были удивительно похожи не него, а другие четверо — напоминали короля.
А когда де Пуку настало время покинуть этот мир, его отец, великий маг и волшебник, превратил принца в маленького зверька, наделил красноречием и послал в далекие и неведомые миры…
Прогремел гром, и я проснулся. Растаяли помпезные замки и лукавый король со всей своей челядью. За окном все плакал и плакал о ком-то нескончаемый дождь. Хотелось думать, что не обо мне. Я пошел вниз за фирменным кантебрийским вином, думая о недавнем сне. Уж больно необычным он был. И тут я совершенно явственно вспомнил, что принца в моем прерванном сне звали Василием.
ИСТОРИЯ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Пуговица-пузяка
Пуговица с тоненьким витым золотым ободком и большой буковкой «N» в центре своей красивой и пузатой сущности очень гордилась, что находится на новом парадном королевском камзола. Причем она была не из тех, обычных матерчатых или металлических, банальных, не отличимых друг от друга многочисленных сестер-близнецов, застывших в парадном ряду себе подобных. Вот уж нет, никоим образом.
Она была одной-единственной и неповторимой пуговицей правого рукава. И когда король повелевал, он поднимал правую руку, и солнце загадочно и таинственно играло именно с ней, с пуговицей правого рукава. Рядом с ней никаких других пуговиц-конкурентов просто не было и не могло быть. Вот таковым было изящество лукавого дизайна нового костюма монарха. И она, горделивая пуговица-пузяка с правого рукава парадного королевского камзола, посылала отраженный луч солнца на придворных кавалеров двора, хитроватых советников и министров, дрожащих слуг и изящных светских дам. И все были довольны получить кусочек божественного солнца, отраженного от величия самого державного правителя тех мест. А больше всех сияла своей важностью и значимостью пуговица-пузяка, посылавшая этот царственный свет. Она искренне верила в то, что без нее не было бы у короля такого блеска, величия и важности властелина.
Бывал я на королевских приемах в Кузинаках не раз и знаю, что король довольно часто меняет камзолы. И пуговицы новых поколений, надуваясь от собственной весомости, даже и не думают, сколь короток их век. До них не доходит, что весь их блеск — лишь отсвет далекого солнца, без которого нет у них не будет ни славы, ни света. Вот так, думая о пуговицах, часто вспоминаю я людей, которые как будто пришиты белыми нитками, подобно блестящим пуговицам-пузякам, на государев парадный камзол. Они полны собственной важности и совсем не понимают, что со всей их спесью и бахвальством лишь пуговицы. Причем многие из них к тому же декоративные, просто деталь отделки парадного платья. И не более того. Так, приятный пустячок.
Стали и в наших далеко не сказочных демократиях появляться такие высокомерные вельможные люди-пузяки, подобные парадным пуговицам короля. И понимают они всю ничтожность своего положения только тогда, когда выходят из моды или государь просто так, для разнообразия или по какой-то еще лишь ему известной причине меняет свой мундир. А бывает, что отрываются эти глупые пуговицы и падают со своего высокого места, думая, что произошла ошибка или несчастный случай и их обязательно поднимут, отмоют и непременно возвратят на прежнее теплое местечко. Недалекие и самовлюбленные создания — эти королевские блестящие пуговицы-пузяки, просто до абсолютного безобразия глупые. А может быть, это характерно для всех блестящих? Как знать…
Но вернемся к нашему королю. Была у этого властного и самолюбивого самодержца, правителя страны Кузинаки, такая черта — в присутствии сказочно прекрасных, просто прекрасных и даже совсем по-земному, относительно красивых дам проявлялась в нем павлинья сущность. Вот и в этот раз мог ведь он не надевать парадный камзол на прогулку в лесу с очередной гостьей из соседнего королевства. Но как же не ослепить гостью блеском золотых пуговиц!
День выдался солнечный и весьма подходил для тонкого искусства лесного флирта, и парадный камзол с золотыми пуговицами-пузяками оказался как раз кстати. Поэтому, пока слуги мыли короля освежающей магической водой с благоухающей пеной, вытирали его мягкими королевскими полотенцами с красными гербами и желтой каймой и одевали в парадные летние одежды, он сочинял романтические истории и думал о своей сегодняшней гостье. Надо же было обаять ее. Соседи у короля были мирными, и поэтому воевать ему не приходилось. Так уж сложилось. Поэтому пришлось наградить себя большой красивой звездой за сохранение мира. Никак нельзя верховному правителю без звезды. Но даже эта звезда меркла перед переливами больших золотых пуговиц-пузяк на утреннем солнце.
Расстояния в этом королевстве мерили буксами. Один букс равнялся протяженности пути, который король мог пройти от рассвета до заката. Учредил эту меру отец нынешнего короля, правитель по имени Буксадоп, который был хромоват от природы и совсем не любил ходить. Поэтому букса была очень мелкой мерой. Тот король был автором и другой меры — степени загазованности воздуха. Вот эта мера, условно называемая пуком, была очень большой. Благо, воздух в королевстве был горный и удивительно чистый.
Так вот, где-то вблизи, на расстоянии ста пятидесяти пяти с половиной букс, проснулась Алиса, дочь председателя сената соседней страны, которая в силу природной несуразности была республикой. Алиса была молода ровно настолько, чтобы на нее обращали внимание мужчины любого возраста, и умна ровно настолько, чтобы понимать, что это время мимолетно. А подходящей партии все не находилось. И поэтому когда в ее поле зрения попал сосед королевского рода, она решила не упускать свой шанс. Тем более что предстояли выборы и ее папаша уже вряд ли будет председателем сената. У него уже было два дома и четыре сундука золотых монет. А по законам той страны, после четырех сундуков золотых монет председателя сената обязательно переизбирали. Потому что после этих четырех сундуков, по республиканским понятиям, начиналось излишество.
