Екатерина Лунная - Чертова свадьба! или Месть по-ведьмински
– Чего хотела, того и добилась, – фыркнула неофициальная хозяйка замка. Официальный владелец ее не занимал ни капли, все внимание женщины отдано молодой паре. – Как, однако, забавно получилось, ты не находишь? С этим кольцом?
– Что за людей ты имела в виду, когда пыталась спровадить хотя бы часть противников?
– Я не пыталась, дорогая моя. Судя по результату, я это сделала.
– Не придирайся к словам, тетя.
– А ты не уходи от темы, – ввернула Лиз. – Ты же чувствуешь, насколько глупой вышла твоя судьба?
– Судьба не может быть глупой.
– А как еще назвать поворот жизни, когда твою жизнь разменяли на бесполезную стекляшку? Если бы девчонка не положила глаз на кольцо, жизнь твоя, возможно, повернулась бы в совсем другую сторону. Не было бы ни долгих лет в плену у водяниц, ни планов изощренной мести. Твоя судьба так по-глупому исковеркана этой дурой, что на твоем месте я бы ее убила на месте, а печень скормила ее же мужу.
– Ты подумай, что будешь делать на своем месте…
– На своем-то месте я делаю, что могу и что хочу. Вот ты любительница разговор переводить! – подивилась ведьма. – Жаль только, не мастерица. Ну да ладно. Как я поняла, с этим чурбаком, – небрежно кивнула она в сторону брата, – вы в сговоре, и он сюда явился с тщетной надеждой чем-нибудь помочь. А вот этот грозный зверь – действительно твой жених? И он что, в самом деле пришел, потому что тебя любит? Безо всяких твоих приворотов и колдовства? Или ты опять меня обманула и сделала все по-своему? Впрочем, – тут же отмахнулась ведьма, – это неважно. Я предупреждала тебя, что он умрет, если придет сюда. И я свое слово сдержу.
Одно мгновение потребовалось ей, чтобы дернуть загодя подготовленные ниточки. Два – чтобы, будучи цветущей женщиной, вновь сморщиться, усохнуть, истратив на черное колдовство изрядный запас жизненных сил.
На Марата навалился всем весом ледяной, неповоротливый, но весьма цепкий мешок мяса. Мертвые руки стальным хватом вцепились в шею, и даже когда волк в попытке скинуть врага упал на спину, придавив того своим не меньшим весом, крепкие пальцы держали позиции.
Ариадна перехватила победный взгляд тетки:
– Ты не уйдешь отсюда живой, – просто произнесла она, не разрывая зрительный контакт.
– Поборемся, племянница, – прошипела Лиз и сделала шаг вперед, пихнув нематериальной, но четко осязаемой силой соперницу. Бывшая водяница вздохнула и отпустила свое колдовство – загадочное, странное, ею даже почти не изученное. Многому ли научишься у тоскливых водяниц, зацикленных на собственном горе? Или у духа, который за свою долгую жизнь не успел приобрести не то что педагогический опыт – достаточных знаний о человеческой магии, чтобы передать их воспитаннице. Не у кого было учиться – только на месте, интуитивно угадывая последовательность действий.
И Ариадна училась, в полевых, боевых условиях, как могла, противостояла многоопытной, матерой ведьме, свихнувшейся на почве достижения могущества, и только благодаря природой дарованному уровню силы пока держалась. Колдовство Лиз напирало клочковатым мутно-серым туманом, уже ноздри чуяли металлический, тошнотворный запах крови и разложения.
Вдруг тетка охнула, ругнулась. Ариадна увидела, как оседают на пол двое, прежде чем их накрыла, заслонила собой мохнатая светло-серая тень.
Дверь за спинами захлопнулась глухо, тяжело, так что у замыкающей шествие Леси мороз по коже прошел от нехорошего чувства.
– Куда мы? – спросила она, чтобы только прервать плотную тишину.
– Пока – на выход, а там посмотрим…
– Пусть кто куда хочет, – решительным голосом перебила Николку Дарья, – а я – драпаю домой. Хватит с меня этой чертовщины, всё! Без нее жила спокойно четверть века, и еще больше проживу. Спасибо, накушались хваленого волшебства, аж из ушей потекло.
С этими словами она все дальше тянула своих провожатых, и даже не заметила, что на одного из мертвецов – снятых Маратом стражей – наступила. Ей было страшно, обидно, она чувствовала себя негодяйкой и дурой. Дурной, до ужаса напуганной негодяйкой. Когда она вроде как уже многое узнала о магии, ведьмах и прочей нечисти, оказалось, что эти знания – лишь малая толика от того, что знают и могут исконные обладатели дара. Ариадне понадобилось несколько дней, чтобы понять, для чего предназначено это многострадальное кольцо, а Дарья носила его на себе несколько лет, отчаянно, слепо надеясь, что хоть оно поможет вычеркнуть из медицинской карты диагноз «бесплодие». От этой магии одна грязь, налипающая на душу, она пачкает, коверкает мысли, толкает на поступки, на которые Дарья в обычной жизни не считала себя способной. Она развращает, заставляет думать, будто ты всесильна, а на самом деле твоим даром может подтереться первая встретившаяся ведьма.
Дарья бежала, едва не обгоняя размеренно шествующего Богдана в паре с семенящим Гошей, и тянула за собой Степу. Тот, едва не каждые пять секунд, оборачивался, растерянно осматривал тылы.
Лесе, отвечающей ему вопросительным взглядом, к этому времени уже казалось, что все эти люди вокруг, кроме, разве что Зои и Николки, с ума посходили, и вообще, мир подобно норовистому жеребцу взбрыкнул, выбил бедную девушку из уютного седла и оставил разбираться с головным сотрясением одну, ускакав в далекие дали.
Эта безумная, постоянно меняющая возраст старуха, ее подчиненные, избивавшие Лесю безо всяких смущений, как минимум положенных добропорядочному мужчине, дряхлый дедок, почти выживший из рассудка, и непонятно вообще, на чьей он стороне.
Мира лесиной душе не добавляли и бывшие сокамерники, а ныне – спутники. Истеричная, вечно чем-то недовольная женщина, худосочный мужчина с потусторонним, рассеянным взглядом, подозрительно дружелюбный и приветливый старичок, выглядящий на общем фоне каким-то сумасбродом, хмурый, напряженный знакомец Богдан… Только Николка и Зоя незыблемыми столпами держали оборону мировоззрения Леси, ибо образ Ариадны, коварной ведьмы-заговорщицы, также покрылся трещинами. Необычайно спокойная, вежливая и какая-то печальная, девушка уже не вызывала прежней злости, желания расцарапать ей лицо – напротив, само собой проклюнулось сочувствие и даже где-то жалость…
Внезапно руку сильно дернуло, раздался дикий крик боли, какой-то хруст. Леся поняла, что уже не чувствует ледяной хватки зоиной ладошки.
– Нет! – крикнул Степан, порываясь бежать назад, однако Дарья его удержала:
– Куда лезешь, придурок!
Богдан оттолкнул Лесю себе за спину, подальше от подобравшихся со спины мертвецов – тех самых, что должны были сторожить подвалы коварной, бесчестной и чертовски предусмотрительной ведьмы Лиз.
– Зоя! – заорал Николка, бросаясь вперед. Старший товарищ не успел схватить опрометчивого парня – тот расколол пару воскресших стражей, один из которых еще не успел подняться от распластанной на полу тоненькой фигурки.
Одного из мертвецов, того, что Николка в порыве оттолкнул, Богдан поразил невесть откуда появившимся (скорее даже, материализовавшимся) кинжалом. Как ни странно, оружие не подвело: тело врага осело безжизненной кучей.
– Серебро? – быстро спросила Дарья. – Еще есть?
– Нет, один. Этот-то еле достал. Держитесь за мной.
Николка, бестолково, по-своему разумению защищая маленькую ведьмочку, раскинул руки подобно дружелюбным объятиям. Мертвец не преминул их принять – и непременно задушил глупца, если бы опоздал Богдан. С его подачи еще одно тело упокоилось окончательно.
– Их было только двое?
– Кто их знает… в подвалах дежурили вроде по двое.
– А с ней что?..
Леся, отпихнув стоявшего на пути Богдана, кинулась к младшей подружке.
Зоя недвижимо лежала, неловко подвернув под себя ногу, с искривленным болью лицом сине-белого цвета и отчетливыми отпечатками пальцев на шее…
…Воздух отчего-то перестал проходить, в горле стало тесно-тесно, и Леся начала задыхаться, бестолково хватать ртом, пальцы ее хаотично двигались, пытаясь что-то сделать или попросить кого-то хоть что-нибудь предпринять. Напротив такими же расширенными, почти круглыми глазами на нее смотрел Николка…
Степан присел рядом, приложил несколько пальцев к шее юной танцовщицы.
– Нам нечем ей помочь, – покачал он головой и отвернулся, скрывая взгляд. Дарья огорченно вздохнула.
– Ох! – выдохнул Гоша. Здесь и сейчас он остро ощутил несправедливость жизни, когда дряхлые деды еще топчут землю и скрипят шестеренками, а юнцы и девчонки, у которых еще вся жизнь впереди…
…наконец, ком в горле прорвался. Только воздух не прошел внутрь, а наружу – и Леся закричала, просто на одном порыве. Она не хотела ничего сказать, просто выходила боль, и вина, и острое, острое горе. И мыслей не было. Ничего не было – только болело, и терзало внутри и прорывалось с криком….
