Павел Шмелев - Истории Дальнего Леса
Так что будете в Дальнем Лесу по случаю, загляните в галерею Василия. Там теперь выставлены копии его осенней серии «Диссонансов любви». Ну а в жизни у него с приходом бобрихи, диссонансы все как-то кончились сами собой. Рассосались, исчезли, как снег после теплых весенних дней. Вот что настоящая любовь, поселившаяся в душе художника, способна сделать.
К сожалению, не у всякого Василия своя Варвара найдется, потому и маются многие непризнанные одинокие и самозваные таланты и сумасбродные гении. Странствуют они по сказочным королевствам и далеко не сказочным провинциальным городам больших и малых стран, забытые богом и людьми.
А ведь надо для их нехитрого и насмешливого счастья так немного: чтобы был кто-то рядом, слушал твои стихи, иногда читал твои сочинения разной, порою весьма сомнительной степени талантливости, любовался твоими картинами. А в общем-то, по большому счету, чтобы кто-нибудь хотя бы попробовал понять…
Меж тем мечта Анфисы исполнилась: она наконец выбрала и купила новую мебель в гостиную. Давно хотела это сделать. А тут и случай благодаря новой серии произведений Василия подвернулся. Высокое искусство у Василия или не совсем высокое, по каким-то там заумным канонам и правилам, пусть себе творческие персонажи спорят и критикуют друг друга, а мебель красивая и удобная. И стиль подходящий. Так что пускай хорек Василий творит себе дальше.
Жизнь наша так устроена: каждому в ней достается то, что ему более всего нужно. Кому диссонансы любви в виде таинства и магии предмета искусства, кому сама любовь в чистом виде или в тринадцати картинах, без особых изысков и тайн, а кому и новая удобная мебель для гостиной. Главное, чтобы все были счастливы и удовлетворены своим выбором…
ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ
Время совы
Эта история занимает особое место среди всех историй о жителях Дальнего Леса. Наверное, потому, что она состоит из двух частей: первая из них была рассказана мне норкой Анфисой, магической личностью и просто моей давней знакомой. А вторую я услышал по пути в Дальний Лес в соседнем королевстве в сезон дождей. Показалось мне, что обе истории можно связать. Может быть, все это лишь легенда из множества волшебных сказок, витающих мечтаниями над Дальним Лесом…
Заметила норка Анфиса как-то, что ее недавняя подруга Василиса летает в чащобу леса во время совы. Как магический персонаж, норка Анфиса знала о колдовском времени совы, только не уделяла никакого внимания этому. Ей хватало своих загадок, чтобы еще заниматься проблемами совы и ее странными ночными полетами.
Ночь — это и есть самое настоящее время совы. Никто из обитателей леса не решается заходить в такую чащобу в пик времени совы. Сумерки всегда пугают своей таинственностью и неопределенностью. Здесь, на границе дня и ночи, практически нет запретного и все возможно. Стирается грань между, казалось бы, незыблемыми понятиями. Добро и зло меняются одеждами, и происходят чудеса. В это время исполняются желания и происходит колдовство.
Именно в этот час сова Василиса летела в самую чащобу Дальнего Леса, в заброшенный домик охотника, который стоял на самой границе мира зверей и мира людей. Так сложилось, что человек уже давно стал редким гостем в Дальнем Лесу. Но были времена, когда охотники часто заходили в эти места.
Говорят, давным-давно в домике жил одинокий охотник. Жил неплохо, потому что находился в полной гармонии с природой и был внутренне спокоен. Никому не завидовал. Говорят, была у него любовь. Но только никто-ничего ничего конкретного о нем не знал. И когда пришло время ему отправляться на берег Реки времени к одинокому лодочнику, чтобы переправиться на ту сторону, откуда нет возврата, боги сделали ему подарок — охотнику было позволено иногда возвращаться в этот мир в облике филина. К нему и летала сова Василиса: они могли видеться во время совы.
Им было хорошо вдвоем — когда они сбрасывали свои дневные покровы. Но с первым лучом солнца Василиса улетала обратно в свой лес — ведь они были из разных сказок…
Откуда взялись филин да сова и почему они встречаются, Анфиса не знала. Так бы и закончилась эта история, как красивая легенда, если бы не одна странная встреча в прошлом году.
На моем пути встретился странник в забытом богом и сильными мира сего уголке Вестбинского королевства, где я всегда останавливаюсь по дороге в Дальний Лес. Вестбинское королевство расположено до сих пор совсем рядом с Дальним Лесом и многими другими откровенно магическими и сказочными местами. Поэтому мне всегда интересно там бывать. Королевство, стоящее на границе многих миров, любит дарить нежданные встречи.
Тогда, во время сезона дождей, дороги были почти пустынны. Немногие путешественники рисковали держать путь в предгорьях восточной оконечности безлесых склонов Дальнебольских гор Вестбинского королевства в сезон дождей. Причем проливные дожди, нескончаемым потоком льющиеся с небес, были не самой большой бедою.
Сезон дождей был любимым временем сбора тавидов, странного племени колдунов и чародеев, исстари населявших Дальнебольские горные пещеры. Жили они обособленно и никому особо не мешали, вот только в сезон дождей тянулись тавиды из всех окрестных королевств и республик на родину, в труднодоступные Дальнебольские горные места. То тут, то там по всей округе раздавались веселые песни тавидов и видны были полуночные всплески их костров. Никто не решался тревожить тавидов, тем более в эти особые дни.
Вот и таверна была полупуста, в ней сидели лишь двое местных жителей, три королевских стрелка в черных камзолах, несколько странников в длинных плащах да необычного вида коренастый жизнерадостный старик с седой головой и сильными руками. И было в его облике что-то загадочное.
Старик сидел один и грелся у камина под веселый треск огня и нестройные звуки бродячего оркестра, состоявшего из седого скрипача в золотистом камзоле да отставных полкового трубача и барабанщика. Они играли вестбинские народные мелодии. Надо сказать, во многих странах почтительно относятся к народному творчеству, а уж вестбинские мелодии были так хороши, что даже посредственное исполнение не могло их испортить. Так что ни о какой снисходительности к музыкантам и речи не шло. Музыка была хороша сама по себе, без всяких, столь привычных в наших местах, скидок, натяжек, полунамеков да условностей.
Заказав мистический ром, жемчужину вестбинских виноделов, старик уничтожал баранью ногу с редким для его возраста аппетитом. Увидев меня он, улыбнувшись, пригласил за свой стол.
Слово за слово, разговор коснулся любви. Эта тема обычно возникает в разговоре мужчин после хорошей порции добротного сказочного рома. А мистический вестбинский ром — самый удивительный напиток, согревающий душу странника.
Ничего я не менял в его повествовании: ни слов, ни стиля. Но не обессудьте, если покажется, что язык этого рассказа простоват — я все записал со слов старика, чтобы донести его интонации. Лишь перевел с вестбинского наречия. Язык этот сложен для понимания и многозначен, так что, может, где-то я и ошибся в переводе.
…Итак, жил-был охотник. Был он весел и удачлив волею изменчивой судьбы и самого провидения. Он умело охотился, жил спокойно и независимо. Жил один, умел радовался каждому дню, никому не завидовал, но и никому не прощал обид. Не было у него переживаний и проблем, ни с кем он не ссорился по пустякам. Но уж если ссорился, то был страшен в своей решимости не останавливаться ни перед чем, чтобы наказать обидчика. Он не верил ни в бога ни в черта, никого к своей душе не подпускал на близкое расстояние. Поэтому и жил без особых потрясений. Он ничего не планировал и не создавал себе неразрешимых проблем, занимался тем, что нравилось. Так и прожил бы он одиноко и счастливо, как многие из нас, если бы однажды не встретил в лесу незнакомку. Все настоящие мужчины делятся на две категории: тех, кто на самом деле думает, что все зло от женщин, и тех, кто об этом только догадывается…
На этом месте старик прервал рассказ, и заказал еще рому. Лукавым взглядом он пробежался по нехитрому интерьеру таверны и остановил свой взор опять на мне.
— Вас, наверное, очень обидела какая-то недобрая женщина, — прервал я молчание, пытаясь угадать, что прячется под веселой маской собеседника.
— Меня? — удивленно переспросил старик, не переставая улыбаться. — Такая язва еще не родилась. А вы, судя по виду, человек ученый, всё еще женаты?
— Еще?.. — повторил я, удивляясь его вопросу. — Все не так просто. Я часто думаю, что женщины, в силу своего природного лукавства, всегда приносят с собой душевный трепет, а с ним проблемы и волнения. Такое их предназначение. А нам, мужчинам, — и совсем без женщин жить нельзя, и с ними сложно.
— Это у вас, ученых людей, все непросто. А вокруг меня, в горах, жизнь сурова и незатейлива, — вдруг серьезно проговорил старик. — Вы сами усложняете жизнь, а потом удивляетесь, почему она такая непростая. Да ладно, я о вас и так все знаю. Слушайте, что было дальше…
