Эльвира Плотникова - Игра в дракошки-мышки
– Я давно уже не девочка, Олле. Вот, забери, – я сняла браслет и отдала его дракону, – кристалл активирует телепорт в замок заказчика. У него мой…
– Сынок, просила же, никаких разговоров, – недовольно произнесла мама Аля, входя в комнату с новой порцией лекарства. – Пей, детка.
– У меня есть…
– Пей, – снова перебила мама, поднося чашку к губам. – Потом расскажешь.
Не успела. Наверное, в отвар было подмешано сонное зелье. Едва сделав последний глоток, я устало зевнула и уснула.
Глава 2
Искушение
– Мама! Ма-а-а!
Тонкий голосок сына выдернул меня из забытья. Ян захлебывался в плаче. Я бросилась на зов. В густом тумане ничего не видно.
– Ма-а-ама!
Луч света разрезал туман, выхватив дверь, которую я узнала. Вход в донжон, самую высокую башню замка. Быстрее! Внутрь!
– Ма-а-а!
Бегом наверх, по каменной лестнице, вьющейся внутри башни. Сердце колотится от страха. Ступени крошатся под ногами. Быстрее! Выше!
– Ма-ма-а-а!
Узкий проход затянут паутиной – липкой, толстой, упругой. Пальцы тонут в паучьем кружеве. Вырываю прелые куски и швыряю на пол. Быстрее! Уже можно пролезть!
– Ма-а-а!
По крыше донжона гуляет ветер. Небо затянуто низкими темными тучами. Вспышка молнии. И тут же раскат грома. Гроза прямо над башней. Снова вспышка. Успеваю разглядеть фигурку ребенка между зубцами галереи.
– Ян, нет!
Хлынувший дождь смывает его вниз.
– Ма-а…
– Не-е-ет!
Я проснулась от собственного крика, судорожно хватая ртом воздух. Села рывком, отбрасывая одеяло. И замерла.
Где я? В помещении темно, лишь немного света попадает в комнату через окно. Судя по звукам, снаружи идет сильный дождь. Ветер швыряет капли в стекло. Босые ступни чувствуют ледяной пол. Камень? Пахнет неприятно: затхлым, кислым, тоскливым. И еще лимонным и медовым. Лимон и мед? Нет, наверное, показалось.
В голове прояснилось, и вернулись воспоминания. Последнее – пью отвар и пытаюсь рассказать о Яне. Не успела. И где я теперь?
Еще раз попыталась разглядеть, где нахожусь. Сижу на кровати, жесткой и узкой. Справа окно, под ним небольшой ящик. Сундук? Чуть дальше у стены стол, рядом – два табурета. Напротив – дверь. Остальное скрывает темнота.
Пошатываясь, подошла к окну. Ноги ватные, звуки приглушены. Я все еще сплю? Сквозь плотные струи дождя едва различима серая кирпичная кладка. Где-то наверху горит фонарь, он и дает скудное освещение.
Полыхнула молния, раскатисто прогремел гром. Я отпрянула от окна и вернулась на кровать. Вероятно, это тюрьма. Драконы избавились от меня, пока я спала. Просто и быстро. Спасибо, вылечили. Чувствовала я себя вполне сносно, только слегка кружилась голова и подташнивало от голода и жажды.
Картинки из страшного сна вернулись и смешались с безнадежной реальностью. Но Яна еще можно спасти! Еще есть время! Я сорвалась с кровати и всем телом припала к двери. Конечно же, заперта!
– Кто-нибудь! Пожалуйста! Откройте!
Звала, пока не охрипла. Плакала громко, в голос. Стучала кулаками и ногами, насколько хватило сил. Тишина. Никто не отозвался.
Всхлипывая, сползла на пол и села, привалившись боком к двери и обхватив колени. Холодно. Пусто. Горько.
– Терпеть не могу плакс.
Фраза прозвучала неожиданно. Я вздрогнула и обернулась на шум. Никого. Померещилось?
– Все еще хуже, чем я ожидал, – посетовал тот же мужской голос.
Раздался хлопок в ладоши, и в комнате стало светло.
Я зажмурилась и прикрыла глаза рукой. Щурясь, выглянула из-под ладони. На кровати сидел мужчина. Поздравляю, Дженни. Ты уже тронулась умом. Стоп! Сейчас же ночь. Навряд ли кто-то благоразумно позаботился об освещении, чтобы я смогла рассмотреть галлюцинацию. Значит, он настоящий?
Постепенно глаза привыкли к свету, и я разглядела ночного гостя.
Мужчина был молод и хорош собой: фиалковые глаза, нос с горбинкой, легкая улыбка на чуть припухлых губах, смуглая кожа, растрепанные смоляные волосы, длинная челка. Одет во все черное: кожаные брюки, наглухо застегнутая рубашка, жилетка, высокие сапоги и перчатки. Он небрежно опирался локтем о спинку кровати, закинув ногу на ногу.
Я ущипнула себя за ухо. А вдруг снова сплю? Больно! Рейо его побери, и как он тут оказался? Или я не в тюрьме?
– Где я? – На всякий случай лучше уточнить.
– Тебе и этого не сказали? – легко рассмеялся гость. И снисходительно объяснил: – В тюрьме у драконов, девочка.
Логично. А он тогда кто? Может, у них тут стражники дверью не пользуются? Не верится что-то. И не спрашивает же, зачем звала. Я вытерла лицо руками, шмыгнула носом и встала с пола. Вот и пусть сам объясняет, с чем пожаловал. Устроилась на табурете, отодвинув его подальше от кровати, и выжидающе уставилась на гостя.
– И долго будем в гляделки играть? – чуть обиженно поинтересовался он.
Я неопределенно пожала плечами.
– Скучная ты, – пожаловался он. – Могла бы удивиться посильнее, повизжать для порядку. Совсем не страшно?
– А должно быть страшно? – Я поджала пальцы на ногах и поежилась. Пол ледяной, и в комнате прохладно, а на мне только ночная рубашка, длинная, но тонкая. – Давай пропустим визги. И говори уже, кто ты и что тебе от меня нужно.
Гость встал и широко развел руки. Прямо на глазах его облик стал меняться: кожа почернела и пошла буграми, на голове выросли два закрученных рога, глаза полыхнули огнем, туловище увеличилось в размерах, ткань лопалась и опадала клочьями, обнажая черное чешуйчатое тело.
Сердце екнуло: я узнала гостя. Черный бог Рейо, один из братьев-близнецов Двуединства. Точно, умом тронулась!
– А так? – спросил тот, кто только что был человеком. – Страшно?
Это и стало его ошибкой. Изменив внешность, гость не позаботился о том, чтобы изменить голос. Он не подходил божественному облику, и у меня мелькнула мысль об иллюзии.
– А где хвост и копыта? – наугад брякнула я.
В некоторых источниках упоминались и эти отличительные особенности черного Рейо, хотя официальная религия наличие хвоста отрицала. А если я ошиблась и он на самом деле бог? Сейчас как испепелит! И даже не узнаю, зачем приходил.
– Тьфу на тебя! – в сердцах сказал гость, разваливаясь на кровати.
Так и знала! Иллюзия исчезла, и я опять лицезрела молодого и наглого парня.
– Хорошо, я не он, – признался гость, – но я – его посланник. И, смотрю, хозяин в тебе не ошибся.
– Хозяин? – Сердце екнуло от нехорошего предчувствия.
И куда только делась расслабленная поза. Гость подобрался, с лица исчезла улыбка, взгляд стал жестче, брови словно срослись над переносицей. Даже двигался он теперь иначе: резко, отрывисто, скупо.
– Вижу, ты осознала важность момента.
Его снисходительный тон раздражал. Хочет, чтобы я боялась? Обойдется!
– Послушай, как тебя там, – если уж наглеть, то хоть с пользой для себя, – ты не представился, извини. Если ты посланник бога, то наверняка умелый маг. Может, наколдуешь мне стакан воды? Пить очень хочется.
В замешательстве он взъерошил пятерней волосы.
– Потом тебе захочется поесть? – Теперь это был сарказм.
– Уже хочется, – я поскребла пальцем столешницу, пряча невольную улыбку, – но голод можно и перетерпеть. А вот жажда замучила. И еще я замерзла, потому что кое-кто занял мою кровать.
– Зови меня Бесом, – произнес гость ледяным тоном. – Загляни вот сюда. – Он ткнул пальцем в сундук, стоящий под окном.
И исчез. Пожалуй, это удивило меня сильнее, чем сам визит.
Я потерла глаза и зевнула. Гроза стихла, но дождь все еще стучал в стекло. Подошла к окну, зябко переступая с ноги на ногу. Вот бы открыть его и хоть дождевой воды напиться! Может, посланник намекал, что в сундуке вода?
Откинула крышку и закусила губу, борясь с эмоциями. Хотелось смеяться и плакать одновременно. Сверху лежала моя любимая шаль. Та самая, из пушистой белой пряжи, связанная много лет назад мамой Алей. Драконы отобрали шаль вместе с другими вещами, когда выставили меня из дома. А теперь вернули. Хоть согреюсь.
Накинув шаль на плечи, я стала копаться в вещах, сложенных в сундуке. Только одежда: нижнее белье, пара рубашек, юбка, платье, чулки, кофта. На самом дне – башмаки из тонкой мягкой кожи. В отдельном мешочке – разные мелочи вроде расчески и зубной щетки. И маленький незапечатанный конверт.
Я натянула теплые носки и забралась в кровать. Повертела конверт в руках. Очень хотелось выбросить его, не читая. Но все же открыла и вытащила сложенный вдвое листок.
«Милая Дженни! На аресте настояли представители власти. Прости нас, мы не смогли тебя защитить. Верь в лучшее и поступай так, как велит тебе сердце. Твои мама и папа».
Я несколько раз перечитала послание, а потом скомкала листок и швырнула его прочь. Милая Дженни? Не смогли защитить? Мама и папа? Звучит как насмешка! Почерк отца, а вещи, несомненно, собирала мама. Зачем? Какое им до меня теперь дело? Чувствуют вину?
