Антон Демченко - Юнец Торгового Флота
- Что ж, законное требование. Добро. - В этот момент, дверь кабинета содрогнулась и директор недоумённо приподнял бровь. - Курсант Горский, откройте дверь, будьте любезны.
Ворвавшийся в кабинет секретарь, взъерошенный, словно мокрый воробей, наткнулся на взгляд директора и замер на месте, хотя как мне кажется, не прочь был бы вытащить отсюда Гревского за вихры, а заодно наградить меня хорошим подзатыльником.
- Оставьте нас. - Два слова, а какая реакция! Секретаря будто ветром сдуло. Дождавшись, пока его помощник покинет кабинет и закроет за собой дверь, директор покачал головой, но тут же перевёл свое внимание на нас. - Итак. Насколько я понимаю, Студенческий совет уже знаком с сутью происшедшего три дня назад столкновения?
- Да, господин директор. - Кивнул Гревский.
- Замечательно. Тогда не буду повторяться, чтобы не тянуть время. По результатам расследования инцидента, мы с Сергеем Александровичем пришли к выводу, что обе стороны конфликта равно виновны в происшедшем. Но в виду разной подчинённости сторон, наказание им будет назначать личное руководство. Так, Сергей Александрович, как руководитель определил своим подопечным наказание в виде одного месяца подсобных работ в Классах, с отсрочкой исполнения до возвращения в Китеж. Точно такое же наказание, с условием работы на альма - матер, я, как директор училища налагаю на курсанта Горского и слушателя Завидича, с такой же отсрочкой исполнения, поскольку оба они по завершении сессии отправляются для обучения по обмену в Китежские Воздушные классы.
- Простите, Роман Спиридонович. - Вклинился я в речь директора. - Но я ещё не согласился на временный перевод и обучение по обмену.
И два удивлённых взгляда мне наградой.
- Вот как? - Протянул куратор китежцев, пристально меня разглядывая, будто энтомолог неизвестную науке моль. Директор же тяжело вздохнул.
- Кирилл, в этом случае, я вынужден буду вас отчислить.
- Но это нечестно! - Воскликнул Мишка. Умница! Всё, как договаривались. - Получается, за один и тот же проступок, разные наказания. Курсантом одно, а слушателю - другое!
- Если вы настаиваете, я могу отчислить и вас, Михаил Иванович. - Изобразив улыбку, проговорил директор.
- Извините, господин директор, но я вынужден буду уведомить клуб и Совет о происходящем. - Заметил Гревский. - И мне кажется, эта история не придётся братству по душе. Мера наказания оглашена и менять её, тем более ожесточать, только потому, что один из наказанных вынужден отказаться от предложения участвовать в вашем проекте по обмену, да еще и угрожать отчислением курсанту, вступившемуся за собрата… это предосудительно.
- С каких пор, Студенческий совет заботится о слушателях? - Явно задавив рвущееся крепкое словцо, произнёс директор.
- С тех пор, как слушатель присоединился к братству. - Гревский кивнул на мою руку, где красовался точно такой же перстень, как у него самого и у Михаила. Директор скрипнул зубами.
- Кирилл, я вас предупреждал, и мне показалось, что вы правильно поняли сказанное. - Глубоко вздохнув, заговорил директор, справившись со своим гневом.
- Я прошу прощения, Роман Спиридонович. - Выудив из внутреннего кармана пиджака письмо Гюрятинича, я поспешил переключить внимание директора на себя. - Вчера, чтобы уладить личные дела, я был у своего нанимателя. Он меня выслушал и был крайне недоволен сложившейся ситуацией. Это письмо он настоятельно просил меня передать вам. Собственно, именно по результату разговора с капитаном, я и вынужден отказаться от вашего предложения участвовать в программе обмена.
- Наниматель? - Приподнял бровь до сих пор молчавший куратор «китежцев». Я кивнул.
- Мой статус слушателя - заочника обусловлен заключённым матросским контрактом. Его разрыв в связи с переводом на Китеж и, соответственно, невозможностью продолжать работу, грозит серьёзными санкциями. Неустойка в виде годового жалованья, пусть даже юнца, ощутимо бьёт по кошельку, знаете ли. - Объяснил я и повернулся к только что закончившему чтение директору. - Я готов принять наказание дирекции за свой проступок и могу заверить, что окажу всю возможную помощь по хозяйству училища, особенно если это будет связано с работой и наладкой артефактов. У меня большой опыт в этом деле. Но перевод в Китеж, пусть и временный, для меня просто неприемлем.
Мягче надо, мягче. Если директор сейчас вспылит, я действительно могу вылететь из училища. Пусть и не сегодня…
- Значит, говорите, хорошо разбираетесь в артефакторике, да? - Медленно протянул Роман Спиридонович. Я кивнул в ответ.
- Без ложной скромности могу сказать, что мог бы пройти испытания на звание арт - инженера хоть сегодня. - Заверил я директора. - Сложные арт - приборы, это мой конёк.
- Вот как… - Роман Спиридонович окинул нас взглядом, помолчал, но, в конце концов, очевидно, махнул рукой на свою затею и, сложив письмо Гюрятинича, проговорил, - Так, господа. Курсант Горский, слушатель Завидич, я прошу прощения за свою несдержанность и горячность. Оглашённое наказание остаётся в силе. Но! В отличие от курсанта Горского, в вашем случае, Кирилл, я не вижу необходимости в отсрочке наказания. Поэтому, поступим следующим образом: наказание для вас начинается с сегодняшнего дня и будет продолжаться до вашего отбытия в рейс. На время рейса, наказание, естественно, откладывается. Отныне и до истечения тридцать первого дня, вы обязаны проводить не менее пяти часов в день в училище под руководством управляющего хозяйством Никиты Даниловича Ремизова. Он будет назначать вам работы и следить за их исполнением. У Студенческого совета есть возражения?
- Никак нет, Роман Спиридонович. - Откликнулся Гревский.
- Вот и замечательно. - Кивнул директор и тут же усмехнулся. - Тогда, прошу совет и лично вас Нил Нилович, озаботиться выбором трёх толковых курсантов. Одного с младших курсов и двух со старших, которые и отправятся в Китежские воздушные классы для учёбы по обмену… раз уж слушатель Завидич отказался от такой чести. Или четырёх? А, курсант Горский? Не собираетесь отказаться, как ваш приятель?
В тоне директора послышались нотки злого ехидства.
- Роман Спиридонович, я безмерно рад возможности оказаться в Китежских классах. - Чуть ворчливо заметил Михаил. - И мне ничто не препятствует в этом, в отличие от Кирилла.
- Что ж, я рад, что хоть кто‑то понимает значимость того, что делает дирекция для должного образования наших курсантов. - Проговорил директор. - Думаю, на этом мы можем закончить нашу встречу. Курсант Гревский, будьте любезны, проводите слушателя Завидича к господину Ремизову для знакомства.
- Слушаюсь, господин директор.
Поднявшись из‑за стола, мы попрощались с директором и куратором «китежцев» и вывалились в приёмную прямо под недобрый взгляд секретаря. И уже вдогонку, я услышал из кабинета хозяина училища…
- Удачи на экзаменах, господин Завидич.
Оставил последнее слово за собой. Ладно… прорвёмся.
- Что значит «он не согласился»? - Изумлённо проговорил гость хозяина поместья.
- То и значит. - Абсолютно невозмутимым тоном откликнулся его собеседник, подливая себе и гостю коньяк из хрустального графина. - Сказал, что не в его правилах разбрасываться толковыми подчинёнными.
- Он что, ни в грош твоё слово не ставит?
- Я ошибся. - Пожал плечами хозяин дома, подвигая пузатую рюмку собеседнику. - Ты говорил, что всё нужно сделать быстро, и я отослал сыну записку с указанием. А надо было бы съездить к нему самому и всё объяснить. Забыл, старый, что он не терпит приказов. Хорошо ещё, что вечером он приехал ко мне сам. Поговорили, разобрались…
- И что? Он выполнит просьбу? - Поинтересовался гость.
- Нет, конечно. Более того, теперь отобрать у него этого мальца будет сложнее, чем забрать медвежонка у его матери. Драться будет до конца.
- Но почему?! - Гость аж кулаком по столу треснул от избытка чувств.
- Потому что твоё ведомство уже дважды нарушило наш договор! - Неожиданно рявкнул в ответ хозяин дома. - Сначала эта авантюра с артефактами, чуть не лишившая нас «Феникса», теперь затея с мальчишкой… Хватит, Матвей, ты перешагнул черту!
Гость удивлённо взглянул на хозяина дома, но после небольшой паузы, нехотя кивнул.
Часть II. БЕЛКИ И КОЛЁСА
Глава 1. Кто ходит в гости
Я закончил этот марафон. Нет, не так… Я закончил этот долбанный марафон!!! Последний экзамен позади, а впереди, как минимум, две недели отдыха. Без зубрёжки, без мандража и «боёв» с экзаменаторами, вспоминая которые, я то и дело жалую недобрым словом мстительность директора. Нет - нет, меня никто не «валил», и сданные письменные работы принесли свои законные «отлично», но вот с устными экзаменами… это было что‑то. Обошлось, правда, без особых каверз и разбора тем до последней запятой, но… такое впечатление, что преподаватели, все без исключения, решили обкатать на мне, как минимум, по половине от всех имевшихся в их распоряжении экзаменационных листов! А вторую половину отрабатывали на Михаиле. Хорошо ещё, что у него, как у курсанта, экзаменов меньше… но всё равно, круглыми отличниками мы сессию не закрыли. Четыре «хорошо» у меня и пять у Горского. Чёрт, да мы с ним похудели за эти полторы недели килограмм на десять, не меньше… в общем зачёте, так сказать. На нас даже мастер Фенг без жалости смотреть не может. Но занятий не прекращает. Эх… Ладно, всё хорошо, что хорошо кончается. И первая сессия тому доказательством. Вот теперь можно немного расслабиться.
