Михаил Гуськов - Дочка людоеда, или приключения Недобежкина

— Мама! Опять этот пес! Ты видела?! Прямо зубами, клац! — и вырвал билеты.

— Да, доченька, это его специально натренировали, чтобы вырывать вещи. Мерзавцы! Шпана! Уголовники. Ничего нет святого! Крепче держи сумочку! Даже на бальных танцах воровство! Какой позор!

Но щенок с билетами помчался не к своему хозяину. Как оказалось, билеты нужны были лично ему. Увы, бедное животное, видевшее, что для прохода в дверь, в которой скрылись Недобежкин и Шелковников, нужна была особая, пахнущая типографской краской бумажка, не сообразило, что, имея такую бумажку, надо быть еще и человеком.

— Аня! — завопила контролерша подруге, стоящей напротив. — Аня! Смотри, мерзость какая! Пес лезет с билетами! Совсем обнаглели! Кто хозяин собаки?

Контролерша вырвала у пса из пасти один билет и, сверкая глазами, оглядела толпу, второй билет щенок успел проглотить. Шерсть на Полкане стала дыбом. В контролерше пес узнал Агафью, ту самую ведьму, у которой Недобежкин выкупил его за червонец. Он в страхе бросился бежать.

— Это кот Бегемот в собачьем облике! — рассмеялась какая-то девушка с пышным бантом в волосах.

— Вы зря так шутите, девушка. Это не бегемот, это черт знает, что такое! Хулиганство, натуральное хулиганство, — взвизгнула контролерша.

— Вы что, Булгакова не читали, бабушка?!

— Какой еще Булгаков?

— Да проходите же, там, впереди! — раздался истерический вопль сзади.

Молодой человек ногой отодвинул собаку, кто-то дал ей пинка.

Полкан, который в последние несколько месяцев, пока жил у Недобежкина, насмотревшись по телевизору множество программ, в которых на все лады воспевалось милосердие к старикам, сиротам и вообще обездоленным, вплоть до бездомных собак, решил, что это милосердие пустило в людях глубокие корни, и очень удивился, получив от них два таких чувствительных удара. Причем один, особенно болезненный, ему нанес остроносый явно женский туфель.

Потеряв один билет и проглотив другой, песик отбежал в сторону и стал думать, что делать дальше. Агафья, по-видимому, тоже его узнала, но все равно надо было предупредить своего хозяина, что вокруг него плетется заговор, но как? Говорить щенок не мог. Если бы он заговорил с хозяином, то навсегда остался бы собакой. Предупредить как-то иначе было невозможно — люди не понимали собачьего языках собачьих намеков. Он потянул носом. Несомненно, та женщина, что вместе с Агафьей превратила его с сестрой Аленой в животных, уже была в этом здании. Что ж, Полкан решил прибегнуть к очень болезненному средству, но иного выхода проникнуть в помещение не было. Разбежавшись, пес, ловко маневрируя между ног публики, прошмыгнул через контроль и понесся в глубь спортивного комплекса, сопровождаемый истошными криками:

— Аня! Я же говорила, что эта дрянь прорвется. Лови!

Держи! — Полкан ясно различил голос Агафьи. — Пес в здании конкурса! — Агафья бросила свое место в дверях и понеслась следом за Полканом.

— Собака в здании! Лови собаку! Пес! Пес!

— Милиция! Он выбежит на паркет! Он нам сорвет весь конкурс! — заголосили вокруг.

За псом бросилась целая толпа и трое здоровенных милиционеров с рациями и дубинками.

Полкан метался по лестницам, прошмыгивал между ног. Совершал гигантские прыжки с одного лестничного пролета на другой, но понял, что вот-вот будет схвачен, тем более что один из милиционеров так и норовил ударить пса дубинкой, но все время промахивался, круша мебель. Делать было нечего, оставалось последнее средство. Оторвавшись от преследователей, Полкан завернул на темную лестницу и, что было сил, мордой на всем лету врезался в стенку. Искры посыпались у несчастного животного из глаз, все его тело содрогнулось, и щенок вдруг, да-да, хотите — верьте, хотите — нет, превратился в прыщавого молодого человека с копной рыжих нечесаных волос. Его зеленый клетчатый костюм хорошо гармонировал с оранжевыми носками и красными ботинками.

— Эй, парень, куда пес побежал?!

— Не видел я никакого пса. Только мне и дела, что смотреть за вашими псами. У меня есть дела поважней! — презрительно хмыкнул рыжий.

Толпа прогрохотала вверх по лестнице, скатилась вниз, рассыпалась по закоулкам и снова собралась в одно целое. Тщетно! Собака как сквозь землю провалилась.

Парень облегченно вздохнул, но тут кто-то дернул его за рукав.

— А ты что тут делаешь? У тебя билетик есть?

Рыжий обернулся, перед ним стояла, злобно впившаяся в него глазами, Агафья. Парень машинально сунул руку в карман клетчатого пиджака невообразимо модного покроя и вытащил проглоченный ранее кусок билета.

Бабка уставилась на билет дикими глазами и зашипела:

— Нечего делать в служебном секторе, у тебя место в секторе «Д». Попадешься ты мне еще! Проваливай подобру-поздорову!

Она засеменила прочь от бывшего Полкана А тот, сверкая оранжевыми носками в красных штиблетах, независимо пошел по коридору.

Тем временем Витя Шелковников, разыскивая сектор, в котором находились их места, пытался завоевать симпатии аспиранта, беря на себя инициативу быть приятным собеседником.

«Опять я получаюсь не главный! — уже без возмущения подумал молодой Крез. — Однако он мне предложил билеты, значит, чувствует, что я что-то собой представляю».

— Я тоже поклонник бальных танцев, — врал на ходу Витя, изливая патоку. Если бы кто-то другой попробовал дарить столько нежности и сахару окружающим, его хватило бы минут на двадцать, а назавтра он бы проснулся совершенно опустошенный и с ужасной головной болью, а Витя, прямо как сахароваренный завод, заливал ею собеседника и не чувствовал у себя никакого убытка.

— Бальные танцы — это моя стихия, после кино я больше всего люблю бальные танцы, — он зажмурился от удовольствия, продолжая цепко хвататься за локоть Недобежкина.

— Биноклей уже нет, — разочарованно повторил объявление гардеробщицы аспирант, когда они вошли внутрь. — Сейчас я вам достану бинокль, их, конечно, уже нет, но я вам достану. Делать добро ближнему — это для меня самая большая радость. Подождите меня, пожалуйста, одну минуточку Я знаю здесь одно место, где всегда есть бинокли.

Витя Шелковников растворился в толпе и действительно не более чем через пять минут вернулся, сверкая новеньким перламутровым биноклем. Витя умолчал, что же это за место, где всегда есть бинокли. Самые догадливые уже догадались, а менее догадливые пусть узнают, что место, где всегда можно найти недостающую вещь, это карман зазевавшегося гражданина или сумочка мечтательной гражданки.

— Вот, возьмите, это вам мой скромный сюрприз. Меня зовут Витей, фамилия Шелковников, я приехал из Краснодара, мечтаю стать актером кино.

«В кино я попал совершенно случайно!..» — повторять время от времени эту фразу было для него высшим наслаждением.

— Значит, вы будете поступать во ВГИК?

Сахарный завод в лице юного бомжа, а, как теперь выяснилось, еще и рыцаря чужих карманов, перестал вырабатывать патоку.

— Э-э, как бы это деликатней сказать, у меня, видите ли… — он лихорадочно вспоминал, что в таком случае говорят персонажи знаменитых голливудских кинолент, но никто из них не мог похвастать, что не закончил девятый класс, все они, как правило, окончили колледж. Наконец он сам сочинил фразу. — У меня, видите ли, есть маленький пробел в образовании. По независящим от меня обстоятельствам, у меня нет аттестата. Но мне бы не хотелось омрачать вам такой праздник своими проблемами.

«Какой деликатный молодой человек, — отметил про себя аспирант, — жулик, наверное».

Сахарный завод заработал на полную мощность. — Позвольте узнать ваше имя и отчество, я буду называть вас по отчеству, мне кажется, что вы молодой ученый, а у нас в семье был культ обожания ученых.

Если учесть, что в их семье кроме Вити была только мать, торговый работник, а попросту продавщица овощного ларька, которая почти не умела писать, то этот «культ» сводился к эпитетам типа «профессор кислых щей», «очкарик поганый», «надел шляпу и воображает», поэтому тяга к образованию сахарозаводчика была в высшей степени похвальна, а результаты, которых он добился по части вежливого обхождения, были просто феноменальны.

— Аркадий Михайлович. Недобежкин, — снисходительно назвал себя аспирант с той интонацией, как если бы член Политбюро был вынужден представиться какой-то незначительной личности вроде кота или даже мухи.

— Аркадии Михайлович, — так, будто это отозвалось музыкой в его сердце, повторил белобрысый в ранге мухи, — Аркадий Михайлович, у меня к вам большая просьба, зовите меня на «ты» и просто Витей.

Глава 6

ЭЛЕОНОРА

Недобежкин благосклонно кивнул. Погруженный в себя молодой ученый плохо слушал и поэтому даже не совсем понимал то, что ему говорил этот белобрысый юноша с золотым зубом. Все его мысли постоянно возвращались к грудам золота и драгоценных камней, оставленных дома, к разговору с Повалихиными, к сумочке Ангия Елпидифоровича. Кроме того, образ утренней блондинки настолько прочно засел в его сознании, что он никак не мог от него избавиться, да и не хотел. Все в нем начинало трепетать тем сильнее, чем ярче представал перед ним этот образ. Недобежкину даже захотелось, чтобы поскорей кончились эти бальные танцы, куда-нибудь исчез этот странный белобрысый юноша, так кстати и некстати подвернувшийся с лишними билетами. Он думал, как бы поскорее оказаться дома, чтобы в одиночестве разглядывать свои сокровища и мечтать об утренней блондинке. Ах, блондинка, блондинка! Мелькнула и исчезла! Сколько таких прекрасных блондинок мелькнет и исчезнет, прежде чем кончится жизнь, поэтому надо хватать их за руки, падать перед ними на колени, бежать за ними, умолять остаться, а он, Недобежкин, ничего этого не сделал и потерял навсегда самую лучшую из них.