Ева Ибботсон - Великий поход привидений

Ева Ибботсон

Великий поход привидений

Посвящается Lalage, Toby, Piers и Justin.

Глава 1.

Хамфри Ужасный был привидением. Вообще-то, его имя было просто Хамфри, а 'Ужасный' он добавил, так как думал, что это поможет ему стать ужасным, которым он в настоящее время не был.

Никто не знал, что с Хамфри пошло не так. Возможно, виновата была его эктоплазма. Эктоплазма – это то, из чего сделаны привидения, и обычно это ужасное, бледное, скользкое ничто, немного похожее на липкие следы, оставляемые слизняками во влажной траве, или туман, который выползает из мерзких трясин вересковой пустоши. Однако эктоплазма Хамфри была персикового цвета и напоминала шерсть ягненка или летние облака. Кроме того, глаза его не косили и не сверкали - они мерцали, а косточки пальцев звенели, как колокольчики.

Его родители, которые естественно хотели, чтобы он был ужасным, жутким и отвратительным, как все лучшие привидения, очень волновались по этому поводу.

- Представить себе не могу, почему он стал таким, - говорила его мать.

Мать Хамфри была Ведьмой. У Ведьм крючковатые носы, горбатые спины и чешуйчатые черные крылья, а когда они двигаются, то испускают самые ужасные запахи. Для матери Хамфри было абсолютно естественным пахнуть заплесневелым холодцом, невымытыми подмышками и измельченными личинками в один и тот же день.

Отец Хамфри пытался ее успокоить. «Не волнуйся так, Мейбл, - говорил он. - У мальчика, вероятно, замедленное развитие».

Отец Хамфри – шотландский призрак. Он погиб, сражаясь в битве при Оттеберне в 1388. Это было очень кровавое сражение, в котором англичане и шотландцы убивали друг друга всеми неприятными способами. Обе ноги отца Хамфри были отрезаны одним жестоким английским бароном прямо в начале сражения, но он продолжал бороться на своих обрубках, пока другой мерзкий англичанин не проткнул его грудь мечом. Теперь его называли Скользящим Килтом, потому что, если смотреть на него, то все, что можно было увидеть - это низ его клетчатой юбки и пустое место, где должны были быть ноги. Он был очень внушительным призраком и хорошим отцом.

Но Ведьма, как и большинство матерей, была большой паникершей и никак не успокаивалась.

- Он ни капельки не похож на Джорджа или Уинифред, - всхлипывала она.

Джордж - старший брат Хамфри, и он был Кричащим Черепом. Кричащие Черепа - это просто черепа без прилагающихся к ним тел. Если Кричащий Череп пытаются закопать, он просто будет кричать и кричать, пока его не выкопают. Они также кричат, если их начинают передвигать, или если подходит кто-то, кто им не нравится. Фактически, они кричат большую часть времени, и исходящий от них шум похож на крики семи или восьми человек, у которых вытащили кишки. Так что, любой, кто слышал крик Кричащего Черепа, уже никогда не будет таким, как прежде. Естественно, это наполняло родителей гордостью за Джорджа.

Что касается Плачущей Уинифред, сестры Хамфри, то она скользила в длинном сером саване, пытаясь поймать маленькую миску воды, которая летала перед нею. Вода в миске была ей нужна, чтобы смыть пятна крови. Никто не помнил, откудана Уинифред появились эти пятна. Наверняка она сделала что-то действительно ужасное до того, как умерла: очень уж много на ней было этой крови. Но как бы быстро Уинифред ни двигалась, миска всегда летела быстрее. Конечно, это ее расстраивало, и она часто рыдала, потому ее и называли Плачущей Уинифред.

Они были очень счастливой семьей. Наверно, нигде в мире не было более любящей пары, чем Ведьма и Скользящий Килт. Она берегла для него все свои лучшие запахи. Он считал, что ее косые глаза и длинные черные бакенбарды прекрасны. Оба они любили Джорджа и Уинифред. И, конечно, они очень сильно любили Хамфри, даже несмотря на то, что он не был ужасным. Фактически, Хамфри, будучи самым младшим, возможно, был даже немного избалован.

Они были не только очень счастливой семьей, но и очень везучей, так как жили как раз в таком месте, которое призраки любят больше всего. Это был замок на севере Англии, с сырым темным подземельем, кишащим большими серыми крысами; рвом, наполненным зеленой илистой водой; и разводным мостом, на котором до сих пор сохранились волосы убитого грабителя, прилипшие к ржавому железу засохшей кровью.

Замок назывался Крэггифорд, поэтому Хамфри и его семья были известны как Крэггифордские привидения.

Жили они очень просто. Хамфри спал в маленьком гробике под тисовым деревом на углу церковного кладбища, и каждую ночь Ведьма приходила, чтобы рассказать ему ночные проклятия. А когда она склонялась над ним, чтобы пожелать спокойной ночи, запах очень старых ног или чрезвычайно заплесневелой баранины залетал ему в нос и благополучно усыплял его.

Днем, естественно, дети делали уроки. Они должны были выучить, как надо зловеще смотреть, как трясти цепями и как срывать у людей постельное белье ледяными тощими пальцами (Джордж, у которого был только череп и не былопальцев, брал дополнительные занятия по крику). Самое главное, конечно, что им нужно было выучить - это как исчезать.

У Хамфри это получалось хуже всего. Он был самым неоднородным, неаккуратным, отвратительно исчезающим привидением, которого можно было бы представить. Иногда он забывал про ногу, иногда – про плечо. А однажды исчезло все, кроме живота, который остался висеть в комнате, как круглый голландский сыр.

Еще хуже дело обстояло с локтем. Левый локоть Хамфри просто не хотел исчезать.

- Ты не пытаешься, Хамфри, - кричала бедная Ведьма.

- Я пытаюсь, мам, честно, - звучал голос Хамфри. – Просто он… как бы… застрял.

Уинифред, которая, несмотря на частые рыдания, была очень нежной и доброй девочкой, пыталась оптимистичней смотреть на ситуацию.

- На самом-то деле, он не так уж и виден, мам. Похоже на… паутину или столбик пыли.

- Глупости, Уинифред. Это ни в малейшей степени не похоже ни на паутину, ни на пыль. Это похоже на локоть. Теперь снова, Хамфри. Усерднее.

Однако какими бы трудными ни были уроки, после них всегда находилось много времени на то, что они любили. В лесу, полном желтоглазых сов, они играли в прятки или скользили наперегонки вокруг зубчатых стен. И, конечно, у них было много друзей. Сумасшедший Фред, который был древесным духом и жил внутри пустого дуба на Холме Палача, издавая стоны и бессвязно бормоча в ожидании прохожих, чтобы мгновенно превратить цвет их волос в белый. Еще Призрачная Свинья, живущая на Крэггифордском болоте. Свиньи не так уж часто становятся призраками. Но эта свинья была затравлена и убита ни больше ни меньше, как вторым кузеном Робин Гуда. Нельзя сказать, что она от этого зазналась: она была миролюбивой свиньей, которой нравилось, когда Хамфри чесал ей спину, и любила сопеть среди буковых орехов, как если бы она была обычным фермерским животным. Еще была Серая Леди, живущая на церковном кладбище, где спал Хамфри. Призрачные Леди, независимо от их цвета, обычно ищутчто-то: зарытое сокровище или того, кого они убили и сожалеют об этом – типа такого. Эта Серая Леди искала свои зубы. Когда ее хоронили, у нее был полный комплект (по крайней мере, она так говорила). А потом кто-то разграбил могилу, и это сильно ее разозлило. Если удавалось отвлечь ее от своих зубов, что случалось не так часто, Серая Леди придумывала интересные игры, например, игру в бирюльки со старыми костяшками пальцев или «змеи и лестницы» с живыми гадюками.

Когда вы со своей семьей живете мирно и счастливо, кажется, нет никаких причин, почему это должно когда-нибудь закончиться. Естественно, Хамфри думал, что они проживут в замке Крэггифорд еще лет пятьсот или тысячу, или три тысячи. Но мир снаружи менялся. Жизнь становилась трудной и опасной для привидений. Они даже не осознавали, насколько трудной и опасной до одной темной и бурной ночи сразу же после Хэллоуина…

Они сидели за ужином. Это была простая, но очень вкусная еда: нарубленные крысиные хвосты, слегка обжаренные в масле, и холодная жабья кровь. (Люди, которые думают, что призраки не едят, не пьют и в туалет не ходят, неправы. Им не обязательноэто делать, но им это нравится. Надо же как-то время проводить).

Джордж капризничал и кричал слишком громко, и Ведьма, у которой болела голова, накинула на него чехол для чайника, чтобы заглушить его. Часто так получается, что когда ты не видишь, то начинаешь лучше слышать. Наверно, поэтому Джордж был первым, кто прекратил жевать и спросил: «Что это за шум?»

Спустя мгновение это услышали все. Звук лошадиных копыт, взбивающих воздух снаружи.

Звук приближался. Множество копыт, звон сбруи, скрип кожи… А затем со свистом и порывом ветра, который смел крысиные хвосты с тарелок, огромная карета, запряженная четырьмя черными лошадьми, внеслась через окно и остановилась в воздухе над их головами.