Геннадий Прашкевич - Генератор времени
Не выдержав, шепнул: «Не врёт, не врёт русская пословица».
Цезий нисколько не удивился: «А какую пословицу ты имеешь в виду?»
Услышал! Надо же! Смирнов тут же пояснил: «Чудес не бывает, а х…рня случается».
И легонько, совсем легонько, почти не касаясь, похлопал Цезия по ноге, обутой в пыльную сандалию. Ведь Хреновый — это не остров, это место мороков, миражей, место бывших, несколько затянувшихся научных экспериментов. Тут монеты находят с дивными ликами. Короче, знал, что рука не встретит никакого сопротивления, пройдёт сквозь кожу и мышцы, но. Цезий вздрогнул, и глаза у него сверкнули:
«Чего это ты разлёгся? Быстро за хворостом!»
«Это ты мне?» — растерялся Смирнов.
«А кому ещё?»
Цезий повернулся и крикнул бывшему чемпиону:
— Тут у нас один абориген прикорнул под кустом, пусть костром займётся…
И добавил что-то такое весёлое — про сочные шашлыки, про весёлые дружные посиделки, то да сё, но в это время, ровно рокоча, к берегу высоким носом приткнулся второй катер. Тоже в ржавчине и на хорошем ходу. К такому мощному движку пошла бы скорострельная пушка на баке. Но ничего такого не оказалось, зато с борта попрыгали на берег простые и лёгкие на язык молодые люди. Не фрики из «Одноглазого индейца Джо» с томагавками и коваными стволами, а обычные — с цветными банданами через лоб. Опасливо поглядывая на новоприбывших, расстроенный Смирнов выдернул из песка и донёс до кострища солидный корявый корень, тем самым как бы подключив себя к общему делу. «Может, уеду с ними, — мелькнула робкая мысль. — На таком движке минут через пять буду на материке».
Но мысль эта тут же завяла.
Столько пистолетов и короткоствольного автоматического оружия Смирнов давно не видел. Не манёвры же военные начались.
— Ты не стой там! — строжился потомок шаманов.
Но тут же показал, что строжится он на Смирнова по-дружески:
— Знаешь, почему на стройке русский носит сразу по шесть кирпичей, а еврей — только по одному?
Смирнов, конечно, не знал.
Тогда потомок шаманов весело сплюнул:
— Да потому, что русский по определению ленив. Западло ему, видите ли, лишний раз сходить за кирпичом.
На бортах и на берегу напряжённо заржали.
Не то чтобы встретились старые приятели, особого радушия в общем ржании не чувствовалось, но встретились молодые люди не просто так. Бывший чемпион даже с усмешкой поднял бутылочку с минералкой: «За удачный бартер!» А бритый со второй посудины, старший, наверное, тоже поднял бутылочку с минералкой, как бы поддержал антиалкогольный призыв. Смирнова это порадовало.
Известно, трезвые дерутся реже.
Вот только почему Цезий его не узнаёт?
— Где товар? — крикнул с борта бритый бугор.
Бывший чемпион двумя пальцами ткнул в сторону кирпичных руин. Бритый понимающе наклонил голову, и молодой человек из его команды — в шортах, в цветной футболке — вразвалочку двинулся в сторону руин. Не торопился, всё заранее просчитал, знал, что делает. И глядя, как лениво он загребает кривыми ногами, Смирнов вдруг окончательно понял тайную суть своего сна.
«Валька я Филимонов, меня бить будут».
Да не в имени тут дело. Филимонов или Смирнов — это, наверное, никакой роли не играет. Просто молчал и смотрел на крепкого молодого человека в шортах, как он неторопливо брёл в сторону руин. Знал, что ни хрена не найдёт сейчас этот молодой человек под кривой корягой. Страшился, какой чёрт меня дёрнул? Зачем я перетащил в кусты ящик с «СТ»? Присев на корточки, чиркал от волнения зажигалкой.
А посланец бритого тем временем добрался до цели и заглянул под корягу.
Даже руку длинную опустил, поболтал ею в воде. Ни слова не было произнесено ни с той, ни с другой стороны. Движки молчали, Федосеич молча пялился в открытый иллюминатор. Зато все взгляды скрестились на посланце в шортах, а он никак не мог оторваться от мутной воды, деловито щурился, лениво сплёвывал. Смирнов решил не ждать. Не вставая, на корточках, как гусь, двинулся в сторону более густых кустов, но рыжебородый Цезий остановил его. Как Господь лёгким мановением брови останавливает ход отдельной заблудшей звезды, так рыжебородый потомок шаманов лёгким движением мощной ноги остановил Смирнова в самой неудачной точке — между двумя насторожёнными командами.
А посланец, наконец, поднялся.
Поднялся, сплюнул и погрёб к своему катеру.
Походка у него нисколько не изменилась, но мгновенно все люди на берегу и на катерах превратились в живые статуи. Хорошо вооружённые, конечно. И воздух отчётливо, как мрамор, затвердел. С одной стороны — пять человек, и с другой — тоже пять. Как раз хватит пальцев одной левой руки, чтобы всех посчитать, обречённо подумал Смирнов. Голова у него болела жутко, ну прям на разрыв шаблона. Вжавшись в сухой песок, смотрел сквозь отвердевший мраморный воздух, в который по странной какой-то причуде вмёрзли в один момент люди, катера, песок, плавник, камни, палящее солнце, ветерок, рыбы, наверное, тоже вмёрзли, хотя никаких рыб нигде не наблюдалось. Мелькнуло в голове: жаль, что нет дракона, а то бы и он вмёрз. В такую жару вмёрзнуть в мрамор даже приятно, вон у всех скулы какие каменные. Всё, что случалось в прежней жизни Смирнова, даже встреча с Машей, даже встреча с Тоней из Томска, даже узбечка с косичками, по-своему романтичная, уже не казалось ему важным. Что прошло, то прошло, с этим ничего не сделаешь. А посланец тем временем вспрыгнул на борт и деловито пригнулся к уху бритого.
Улитка krknpk
1Похоже, поводы для весёлых посиделок исчезли.
Бутылки с минералкой полетели в песок, раздались выстрелы.
Падая, откатываясь в сторону, под кусты, Смирнов услышал ругательства.
Не хотелось ему думать, что так грязно ругается бывший чемпион. Всё-таки известный (пусть и в прошлом) спортсмен, мог найти другие слова. Да и ГЭС. При чём тут новосибирская ГЭС? Если даже что-то потеряно, совсем необязательно разражаться такими проклятиями, орать, что вот он сам лично откроет плотину и спустит воду. Не террористы же. Если дело только в этом чёртовом ящике с запасами «СТ», то никуда он не делся. Сейчас покажу, только успокойтесь. А то сразу — открыть плотину, воду спустить! Зачем? Ну, обнажатся затопленные пространства, ну, выйдут на свет срытые когда-то деревни, поплывут по морю позеленевшие гробы, зато другие огромные пространства по течению реки будут затоплены, другие деревни окажутся под водой. Почему надо идти на поводу у бывшего чемпиона? Что он понимает в гидротехнических сооружениях? «Я, блин, плотину снесу!» Ну вас всех к чёрту, шептал Смирнов, отползая в кусты. Вот начнутся дожди, листва упадёт, под её осеннее шуршание и сговаривайтесь с диспетчерами, я здесь при чём? Верну, верну ваш ящик, успокойтесь, какие проблемы? Даже хотел приподняться, помахать рукой Цезию, дескать, знаю, где спрятан этот проклятый ящик, но не успел. Потомок шаманов вдруг резко завалился в песок, будто по ногам человека ударили.
«Кончайте, гоблины!»
Щёлкнул последний выстрел.
Но люди бритого уже врубили форсаж.
Когда они успели повскакать на борт, Смирнов не заметил.
Кто-то, наверное, был ранен, потому что на кривой коряге остался кровавый след.
А из команды бывшего чемпиона — лежал на сером песке рыжебородый Цезий.
— Эй, ты, бобёр!
Смирнов сразу остановился.
— Вали сюда, — приказал бывший чемпион.
Пистолет он заткнул за пояс, прямо как в боевике.
Не то чтобы красавец, но плотный, уверенный в себе.
Мощный движок соперников рокотал уже где-то далеко — в самом разливе блистающей солнечной ряби. Вот, правда, подумал Смирнов, ещё вчера казалось мне, что остров Хреновый по-настоящему необитаем, а теперь на нём не протолкнуться. То дракон пускает ветры, то гоблины с троллями вопят, то предводитель в рогах, а теперь так и вообще ничего не понять.
— Ты кто? — спросил чемпион.
— Я-то? Да что? Я местный житель.
Чемпион пошевелил блёклыми бровями:
— Живёшь здесь? Один? На этом вшивом островке?
— А чего такого? — удивился Смирнов. — Живут же люди в Гренландии.
Это бывшего чемпиона нисколько не убедило. Он медленно в упор посмотрел:
— Кинуть нас хочешь? Башка совсем не варит? Ты же Валька Филимонов, я знаю!
Вот он, вот он — вещий сон. Вот начинает сбываться, бить будут. Солнце жарило вовсю, а спину медленно тронул ледяной холодок. Неважно, что коробки свои, аккуратно выложенные на берегу, бывший чемпион сохранил, не успел отдать сопернику, всё равно настроен был скептически.
Ох, бить будут.
Смирнов старался не смотреть в сторону лежащего на песке Цезия.
Ну ладно. Одного застрелили, зачем другого-то бить? Может, просто заберут на катер, посадят рядом с трупом, поговорят, посмеются, а потом выбросят за борт и Цезия, и меня где — нибудь над подводной деревней Жуковкой? Всю оставшуюся вечность буду мучиться вопросом, откуда, чёрт побери, на золотой монете появился мой профиль? Вдруг правда в каком-то далёком прошлом был я великим вождём, водил трибу мегантропов в опасные, но всегда победоносные походы?
