Комплекс превосходства - Сергей Д. Блинов
– Не прикрывайтесь народом, – возразил Галлар.
– Прикрываться? И не думаю. Все, что я сотворил, приближало мою победу – и победу народа. Не думаю, что кто-либо из тех, кому через два дня предстоит отдать голос за Партию Справедливости и Равенства на Гран-Агора, выступил бы против любого из моих так называемых прегрешений перед законом.
Де Валансьен смочил губы коньяком.
– Я бил врага его же оружием, – продолжил он. – Благословенный Союз сам вручил его мне. Это не я создал систему коррупции. Я просто подкупал нужных людей. Не я положил начало заказным убийствам. Моего брата застрелили на улице, чтобы запугать отца, а с племянником сотворили такое, что я вынужден был вернуться из Ай-Лака, не доведя реформ до конца. Это не я начал шантажировать собственников недвижимости. Этим же занимались в Ай-Лаке при полном попустительстве генерал-губернатора. У меня были хорошие учителя: подлые, бесцеремонные и очень опасные. Превзойти их я смог, став еще подлее и опаснее, чем сами они.
– По-вашему, это оправдание? Вы приумножили зло вместо того, чтобы бороться с ним.
Де Валансьен развел руки в стороны.
– Ценю вашу заботу о гражданах Эльвеции и полностью разделяю ваши взгляды, друг мой. Узнав о вас, я сожалел, что в моей партии так мало подобных самоотверженных и талантливых людей. Спешу успокоить: ни одного невиновного от моей руки, по моему приказу или при моем попустительстве не погибло. Я уничтожал только тех, кто вел страну к краху.
– Значит, вы будете все отрицать? – Криомант незаметно проверил надежность клапанов, выпускавших воду для ледяных клинков.
– Разумеется. У вас нет против меня ничего. – Де Валансьен махнул рукой в сторону Каали Сенга, – Вот этот ублюдок жестоко обманул мое доверие, равно как и Амарикус. Это подтвердит любой. Какое счастье, что вы избавите меня от негодяев, порочащих честь Партии! Амарикус же арестован?
– Мертв.
– Жаль, – с широкой улыбкой на лице произнес де Валансьен. – Он был верным соратником и преданным другом. Таких немного, особенно среди нынешней власти.
– Вы знаете мои политические взгляды, – догадался Галлар.
– Знай противника своего. И если он достойный противник, не убивай, а сделай союзником. Отец свято придерживался такого правила. Чем я хуже? Вам действительно нужно объяснять, почему на третий день большинство голосов должен получить я? Как насчет истории юноши, начавшего самым перспективным молодым юристом Лутеции, а закончившего психопатическим поэтом, разыгрывавшим убийства по своим стихам?
На этих словах де Валансьен прервался, чтобы долить в опустевший бокал коньяку. Галлар понимал, почему. Лидер ПСР дарил ему последний кирпичик для здания расследования.
– Эрика пытали, офицер, – продолжил де Валансьен, закупоривая бутыль.
– Кто?
– Благословенный Союз. Есть у них такой Блез Донн. Настоящее чудовище. Угрожал мне, когда я служил в колонии, а стоило проигнорировать его, как он нанес удар. И, откроюсь вам, попал в самое сердце.
– Вы красиво излагаете, гражданин, – прервал монолог де Валансьена криомант. – Но неужели вы думаете, что на меня подействуют ваши речи?
– Нравится про сердце? А ведь у меня их два. Одним я люблю родину, вторым – ненавижу. Я отдаю всего себя своему народу. Подойдите.
Галлар не двинулся с места, и тогда встал де Валансьен. Он приблизился к магу, взял его руку и поднес к груди.
– Слышите, – прошептал политик, – как они бьются? Ощутите их пульс, посмотрите мне в глаза и если сочтете, что я вру, убейте на месте. Клянусь, никто не причинит вам вреда в этом случае.
Криомант наклонил голову, притворяясь, что исполняет просьбу де Валансьена, зная, что уже проиграл этот поединок.
– Я не причиню вам зла, – прогудел он, удивившись, насколько беспомощно звучит его голос.
Де Валансьен кивнул.
– А я не забуду эти слова, офицер.
***
То, что было дальше, Ги помнил плохо. Помнил, как потерял сознание на пороге госпиталя Челесты и как вновь взявшаяся за его починку Рози несла его на руках. На этом и кончился длинный и кровавый день, после чего время слилось в монотонную протяженность страдания и редких часов облегчения. Последние случались, когда приходила Челеста. Она помогала забыть и о сломанных костях, и об отбитых внутренностях, и о сотрясении. Открытых ран на теле Ги на сей раз не нашлось, но порой ему казалось, что лучше бы они были, чтобы хотя бы мысленно выпустить вместе с кровью всю скопившуюся в измятом теле боль.
В день Гран-Агора (Ги попросил сообщить о нем) некромантка положила на одеяло письмо. Развернув его, молодой человек моментально узнал торопливый почерк Свена.
"Дружище!
Ровно в полночь у Западных Таможенных ворот будет ожидать знакомый тебе Паризиус Самрай. Уезжай обязательно, завтра будет поздно.
Остаюсь, Свен".
Означать такая бескомпромиссность могла многое, но одно Ги понял сразу: Свен откуда-то узнал, что де Валансьена не постигло наказание, и ПСР в эти самые минуты набирала не потенциальную, а вполне реальную, осязаемую мощь и входила во власть.
Челеста от поездки отказалась, да и вряд ли ей что-то грозило. Ги сомневался даже, что де Валансьену о ней доложили. Он подумал о том, что Галлар, должно быть, погиб, пытаясь установить истину, и мысль эта опечалила его. Честолюбивый криомант заслуживал большего. За Челесту Ги отчего-то не беспокоился. Прощаясь, она поцеловала его в лоб, дав тем самым понять, что их отношения то ли умерли, не успев родиться, то ли автоматически, повинуясь руке лично приставленного судьбой бога из машины, перескочили через стадии сексуального напряжения, взаимного узнавания и пылкой любви к чему-то более возвышенному. Позднее, хорошенько поразмыслив над этим, Ги предпочел второй вариант: он гораздо больше щадил его чувства.
До места встречи его эскортировала Рози. Зомби тащила тележку, в которой Ги лежал,
