Архив Шерлока Холмса. Открытие Рафлза Хоу (сборник) - Дойл Артур Конан
Было уже поздно, когда они закончили строить воздушные замки и наконец разошлись по своим комнатам. Однако Роберту не спалось. События того дня могли выбить из колеи и более крепкого человека. Утреннее откровение, странные опыты в лаборатории, доверенная ему великая тайна. Потом разговор с отцом, их размолвка и неожиданное вмешательство Рафлза Хоу. Наконец этот разговор с сестрой, который разбередил воображение и прогнал сон. Напрасно он крутился и переворачивался в постели с боку на бок, напрасно вставал и мерил шагами спальню. Он не просто не мог заснуть, он был необычайно возбужден. Нервы его были натянуты, словно струны, все чувства обострились. Что же сделать, чтобы хоть немного поспать? Тут Роберт вспомнил о бренди, оставшемся внизу в графине, и решил, что бокал-другой в качестве успокоительного ему должен помочь.
Открыв дверь комнаты, он неожиданно уловил звук шагов. Кто-то медленно и осторожно спускался по лестнице. Лампа в его комнате не горела, он заметил движущийся слабый подрагивающий огонек внизу и длинную черную тень, ползущую по стене. Роберт замер и вслушался. Шаги уже доносились из прихожей. Негромко щелкнул дверной замок, и в дом ворвался порыв холодного ночного ветра. Потом огонек исчез, хлопнула дверь — ее закрыли снаружи.
Роберт был поражен. Кто этот ночной странник? Отец? Что же могло заставить его куда-то отправиться в три часа ночи? Да еще в такую погоду! Ветер швырял в окна струи дождя с такой силой, что, казалось, дрожащие в рамах стекла вот-вот не выдержат и лопнут. Дерево за окном скрипело и стонало, размахивая голыми ветками под напором бури. Что могло выгнать человека в такую ночь из дому?
Роберт торопливо нашел спички и зажег лампу. Спальня отца находилась прямо напротив него, и дверь в нее была открыта. Он толкнул ее и заглянул внутрь. Комната оказалась пустой. Кровать даже не была расстелена. Единственный стул стоял у окна, видимо, старик сидел на нем с тех пор, когда покинул их в гостиной. Однако нигде не было видно ни книги, ни газеты, ничего, чем он мог бы занять себя, лишь кожаный ремень для правки бритв лежал на подоконнике.
Предчувствие надвигающейся беды обожгло холодом сердце Роберта. В этом ночном путешествии отца ощущалось что-то зловещее. Он вспомнил, с каким мрачным видом старик просидел весь вечер, вспомнил его хмурый взгляд, брошенные в порыве ярости угрозы. Да, за этим скрывается что-то очень и очень нехорошее. Но, может быть, еще не поздно предотвратить беду! Звать Лору бесполезно — в таком деле она ничем не поможет. Он торопливо оделся, набросил пальто и, прихватив шляпу и трость, отправился вслед за отцом.
Ветер продувал деревенскую улицу с такой силой, что Роберту пришлось повернуться боком и продвигаться, выставив вперед плечо. Когда он свернул в переулок, идти стало легче: по крайней мере, с одной стороны его защищала высокая насыпь и кусты на обочине. Дорога превратилась в жидкую грязную кашу, дождь и не думал стихать, вокруг не было ни души, но Роберту и не нужно было искать случайных прохожих и спрашивать, не видел ли кто отца. Он и так знал, куда тот направился.
Калитка на аллею, ведущую к дому Рафлза Хоу, была приоткрыта. Поколебавшись, Роберт двинулся вперед по посыпанной гравием дороге между мокрых елей. Что у отца было на уме? Зачем он пришел сюда? Просто шпионить или же хотел вызвать хозяина Нового Дома на разговор и выразить свою обиду? А, может быть, за его странным поведением скрывались более темные и зловещие замыслы? Вдруг Роберт вспомнил о точильном ремне на подоконнике в отцовской спальне, и ужас охватил его. Что мог с ним делать старик в такое время? Роберт пошел быстрее, потом побежал, пока не остановился у двери.
Слава Богу! Как будто все тихо. Роберт приблизил ухо к большой двери и прислушался. Кроме шуршания дождя и шелеста ветра ничего слышно не было. Где же тогда отец? Если бы он хотел попасть в дом, он бы не стал лезть через окно, потому что присутствовал при том разговоре, когда Рафлз Хоу показывал свою защитную систему. И тут Роберта осенило. Одно незащищенное окно все же имеется. Хоу сам опрометчиво упомянул об этом. Это среднее окно в лаборатории. Если ему это так хорошо запомнилось, то и отец не мог этого забыть.
Едва зайдя за угол здания, он понял, что догадка его верна. В лаборатории горела электрическая лампа, и три больших серебряных прямоугольника ярко и ровно светились в ночной мгле. Среднее окно было распахнуто, и, как раз когда Роберт посмотрел на него, какая-то темная фигура по-обезьяньи вскарабкалась на подоконник и скрылась внутри. Яркий свет всего лишь на миг осветил ее, но этого хватило Роберту, чтобы узнать отца. На цыпочках он пересек отделявшее его от дома пространство и аккуратно заглянул в открытое окно. Взгляду его предстало удивительное зрелище.
На стеклянном столе лежало с полдюжины изготовленных вчера вечером больших золотых слитков, которые по какойто причине не были перенесены в сокровищницу. На них и накинулся старик, как человек, который наконец увидел то, что давно принадлежит ему по праву. Он лег на стол, обвел руками золотые бруски и прижался к ним щекой, бормоча что-то вполголоса. В ровном электрическом свете, в окружении гигантских колес и странных аппаратов маленькая темная фигурка, прижимающаяся на стеклянном столе к слиткам металла, выглядела одновременно пугающе и жалко.
Пять минут, а то и больше стоял Роберт в темноте под проливным дождем, глядя на эту странную фигуру, отец же почти не двигался, лишь крепче сжимал в объятиях золото да иногда нежно поглаживал его худыми руками. Роберт все еще думал, как ему поступить, когда взгляд его случайно наткнулся на такое, что заставило его негромко вскрикнуть от удивления, но завывание ветра заглушило этот возглас.
В углу комнаты стоял Рафлз Хоу. Откуда он вышел, Роберт не мог сказать, но он был уверен, что, когда только заглянул в комнату, его там не было. Химик в каком-то длинном темном халате стоял молча, скрестив руки на груди, на его бледном лице блуждала горькая улыбка. Старший Макинтайр, похоже, заметил его в ту же секунду, потому что вдруг громко выругался и еще крепче прижался к своему сокровищу, косо глядя на хозяина дома ненавидящими глазами.
— Значит, вот к чему все свелось! — наконец заговорил Хоу, сделав шаг вперед. — Вы так низко пали, мистер Макинтайр, что решили пробраться в мой дом ночью, как обычный вор. Вам было известно, что это окно не защищено. Я помню, что сам рассказал об этом. Но я умолчал о том, что здесь есть другие приспособления, которые дают мне знать, что в дом забрались жулики. Мог ли я предположить, что застану здесь вас! Вас!
Старый оружейник и не пытался оправдываться, но и золото не выпускал из рук, лишь хриплым голосом пробормотал какие-то проклятия.
— Я люблю вашу дочь, — сказал Рафлз Хоу, — и ради нее не сдам вас полиции, что очень легко могу сделать, разбудив слуг. Ваша отвратительная и постыдная тайна не будет раскрыта, никто не узнает, что произошло этой ночью. Но вы должны немедленно покинуть мой дом. Мне вам больше нечего сказать. Уходите тем же способом, каким проникли сюда.
Он сделал шаг вперед и протянул руку, будто хотел оторвать несчастного оружейника от золотых брусков. Но тут старик запустил руку во внутренний карман пальто и с бешеным криком бросился на хозяина. Таким неожиданным и стремительным было его движение, что Хоу не успел защититься. Костлявая рука впилась ему в горло, в воздухе сверкнуло лезвие бритвы. К счастью, при ударе оружие зацепило один из множества проводов, которые опутывали помещение, оно выскользнуло из руки старика и со звоном упало на каменный пол. Однако, даже обезоруженный, он был все еще опасен. Молча, с жуткой силой безумца он стал напирать на Хоу, толкать его все дальше и дальше, пока наконец они не наткнулись на скамейку и не повалились вместе на пол. Старший Макинтайр остался сверху. Одной рукой он продолжал сжимать горло своей жертвы и наверняка задушил бы Хоу, если бы Роберт, вскочивший в комнату через окно, не оттащил отца. Вдвоем они сумели прижать обезумевшего старика к полу и связать ему руки длинным шарфом. Смотреть на него было страшно: лицо его свела судорога, глаза вылезали из орбит, на губах проступила пена.
