Чертова Мельница - Бушков Александр Александрович
Я, что характерно, тоже, мысленно добавил Сварог. Значит, у них отыскалось что-то другое, на то это и Туарсон, от которого, как показывает опыт, можно ожидать любого сюрприза…
– Ну, пойдемте, – нетерпеливо поторопил Ортаг. – Пока они тут добренькие…
– Ух ты! – вскрикнула Маритана, задрав голову вверх. – Папка, посмотри! В жизни такого не видела!
Все уставились в небо, в том числе и Сварог. Действительно, зрелище небывалое…
С полудня приближались летающие замки, плывущие в небесах безукоризненно точным строем, их было не менее трех десятков, и двигались они гораздо быстрее обычного, не беспечно плавали, как обычно, а спешили куда-то целеустремленно. Землю размеренно накрывали огромные пятна густой тени, когда очередной замок заслонял солнце.
Скрылись с глаз они очень быстро.
– И точно, ни разу не видел, чтобы они этак вот, большой стаей, да быстро… – протянул Патек.
– Нам-то какое дело? – сердито сказал Ортаг. – Мало ли что взбредет в голову Высоким Господам… Пошли уж!
Замыкавший шествие Сварог подумал, что это больше всего похоже на объявленный вдруг «Журавлиный клин». Примерно так и должно выглядеть. «Они уходят…» – плакала Бетта. Кажется, они и впрямь уходят – недели на две раньше намеченного срока. Почему вдруг? Канцлер известен тем, что скрупулезно соблюдает во всех делах им же намеченные сроки и требует того же от других. Или сейчас у него не выдержали нервы, и он приказал начать исход раньше? Почему бы и нет…
– Как утки, которых вспугнул кто на болоте… – фыркнул Патек.
– Отец… – тихонько сказала Кайя. – А ведь давненько уж говорят, что к нам летит…
– Чертова Мельница? – фыркнул Ортаг. – Слушай больше эти сказочки. Нет никакой Мельницы.
– А помнишь, что говорил монах в Заруме?
Не останавливаясь, Ортаг фыркнул:
– Странствующие монахи, мать, они вроде нас – ради миски похлебки или пары монет любой фокус покажут, любую басню сплетут…
Публика известная. Она ответила задумчиво:
– А мне вот порой кажется, будто я ее вижу. Вон там…
Сварог вздрогнул: она показывала в точности туда, где сам он и днем прекрасно видел багровый огонек, разве что изрядно поубавивший яркости при солнечном свете…
Ортаг остановился, глянул на жену очень внимательно:
– Кажется? А не – точно? Ну, если кажется, то ерунда. Кажется, перекажется, перемелется… Вот если б ты сказала, что точно, я бы, знаешь, поверил… А так… Ладно, пошли. Нужно убираться, а то еще передумают…
Глава XVII
Один-одинешенек
– Дядюшка Патек… – сказала Маритана, сидевшая на облучке рядом со шпагоглотателем. – А вот вы в Чертову Мельницу верите?
– Если честно, даже и не знаю. Как-то получается… Очень уж жутко: все сметет с лица земли, ни хижинки не останется… Жизнь меня научила: когда болтают о чересчур жутком, всегда получаются побасенки. Ты-то, конечно, не помнишь, откуда тебе помнить… Лет двадцать назад по полуночным губерниям шлялся один… пророк. Я его сам в Чибольде видел и слушал. Такой, знаешь, как порядочному пророку и положено: лохматый, грязный, в драной рогоже на голое тело, босиком… Так вот, вещал он перепуганному народу, что через два месяца из Итела полезут в превеликом множестве огненные ящеры, будут, мол, пыхать огнем во все стороны, куда ни попадя, и спасется только тот, кто догадается скрыться в горах, потому что ящеры эти гор почему-то боятся и туда не забредают. Такой, знаешь ли, был пророк… внушительный. Как выпрямится во весь рост, как руки начнет простирать, глазищами сверкает, басом гремит… Иных впечатляло, люди приходили в смятение и панику, некоторые даже, похватав, что под руку попалось, направлялись к ближайшим горам… Двадцать лет прошло, а не два месяца. Вылез хоть один огненный ящер? То-то…
Сварог, лежавший за занавеской, за их спинами, слушал болтовню вполуха – у него до сих пор на душе было тяжело после случайной встречи с Гаржаком.
– А что потом было с пророком?
– А ничего хорошего, – хихикнул Патек. – Иных, случалось, после таких вот несбывшихся ужасов народец и сам колошматил чувствительно… Но с этим было иначе. Земли были герцогские, а герцог – может, и живой до сих пор, совсем нестарый был тогда – оказался не только суровым, но и с юморком. Когда среди прочих с его земель побежали его собственные крепостные, он, понятно, осерчал. Велел схватить пророка и привести. И сказал ему так: ваше пророчество, погостите-ка оставшееся время у меня в замке, в уютной комнатке с запором снаружи. Если ящеры и в самом деле полезут, у меня будет время вознаградить вас по-королевски, чем хотите, золотом либо землями. Ну, а если не полезут, уж не посетуйте, велю запороть… Этакий, знаешь ли, был красавчик – брюнет, статный, взгляд хищный, улыбка наглая… Женщинам нравился… и любил воровать с большой дороги красоток попроще, за которых заступиться некому. Вот окажись мы там, тебя бы его ловчие точно украли…
– Да ну вас!
– А я серьезно. Потом уж старались его владения обходить-объезжать – а то налетят ловчие, сцапают с повозки дочку или даже жену, и никак ты их потом не выручишь, разве что королю в ноги броситься, да поди ты доберись до короля… Да и герцог у него был в большом фаворе…
– Вы про пророка, дядюшка Патек!
– А что пророк… Когда срок вышел, герцог, как он сам сказал, ради пущей беспристрастности, выждал лишнюю неделю. А когда и неделя минула – ну, запороли, как и было обещано. Мне его и не жалко нисколько: видела бы ты, какая паника поднялась… Хотя кто их поймет, пророков, кто ж заранее определит, который настоящий, а который врет… Что-то давненько я их не видел, перестали как-то шляться…
– Но мама же вроде видела…
– Вот то-то, что «вроде». Сама сказала: кажется. А маму твою я знаю сколько лет, это ж я их с твоим папкой познакомил, когда…
– Сто раз рассказывали.
– Ну болтун я, Тана, болтун… В общем, я, как и твой папка, давно понял: когда она говорит уверенно, все так и есть. А если кажется – то оно и есть мерещится…
– А монах? Я ведь тоже слышала…
– Охо-хо, монах… – тяжко вздохнул Патек. – Мы с твоим папкой, сама знаешь, насчет веры придерживаемся двух совершенно разных мнений, но что до бродячих монахов, тут я с ним согласен целиком и полностью: среди них и в самом деле попадаются фантазеры, балаболы, а то и, прости, Единый, сущие прохвосты. Один на моей памяти продавал в Покортуке камешки, якобы… ну, ты уже совсем большая, тебе можно… Камешки, якобы совершенно унимающие у женщины боль при родах. Успел их продать не одну пригоршню – и унес ноги раньше, чем обнаружилось, что никакой боли они не унимают, надо полагать, в придорожной канаве собраны… А ведь монах… А другой… Довелось мне однажды с ним три дня пить в Равене. Хорошо погуляли, душевно, и с винцом, и с… кхм… ну, короче, как следует. Этот ни у кого денег не выманивал и облапошивать людей не пытался. Вот только толковал мне три дня напролет, что знает, кто у нас Воплощение Воздуха, и где засел (Сварог моментально навострил уши). Ты ведь знаешь, что такое Воплощение Воздуха?
– Ага. Мама рассказывала. Четвертое, никому неизвестное.
– Хе-хе-хе… Никому, понимаешь ли, неизвестное, а вот ему, если верить, прекрасно известное. После второго кувшина принимался расписывать ужасы, даже на бумажке карту чертил, если попадалась бумажка. Самое интересное, что монах был не странствующий, а из местного монастыря, отец Юло, ага… Большой был краснобай. Только, я так понимаю, ему и в собственном монастыре не особенно верили – самый обычный монашек, ничем не примечательный, грешил напропалую против некоторых заповедей… что ж, прикажете верить, будто такому будет божественное откровение наподобие того, как это случилось с Катбертом-Молотом? Ох, крепко сомневаюсь… А без божественного откровения, я так думаю, такие вещи и не узнать. Никто не знает, в том числе почившие во благодати святые, а этот пьянчуга и бабник, видите ли, сподобился… Не бывает так. Божественные откровения не монетки в день королевского тезоименитства, чтобы их разбрасывать кому попало. Уж коли ты не святой и даже отдаленно не приблизился…
