Падение сурка - Владимир Алексеевич Абрамов
— Конечно, жандарм. Это звучит бредово. Любому обывателю известно, что не существует разрывных патронов для пистолета. Ещё раз вам говорю — у меня не было никакого оружия.
— Свидетели утверждают иное.
— Они врут. На самом деле всё было не так. Моя подруга застряла в ущелье. Я спешил позвать спасателей, и случайно наткнулся на лагерь альпинистов. После чего я попросил у них помощи, но двое из них в резкой манере мне отказали и оскорбили. Я им сказал, что девушка находится в опасности и попросил помочь в её спасении или хотя бы одолжить альпинистское снаряжение.
— Так-так, — застрочил клавишами на клавиатуре жандарм. — Что дальше?
— Блондинка натравила на меня своего парня. Тот бросился на меня с ледорубом. Я выбил ледоруб из его рук. В процессе борьбы мы повалились на их палатку, и она порвалась, а вещи разметало по округе. Другая пара обиделась на своих спутников. Пьер и Жаклин начали с ними спорить. Блондинка угрожала мне, кричала о том, что подаст заявление в полицию о том, что я угрожал её убить и пытался изнасиловать.
— А что скажете по поводу ограбления, месье Кац?
— Я психанул. Подумал, что эти двое неадекватные и могут помешать мне спасти человеческую жизнь. Чтобы они не помешали операции спасения, я забрал у них ботинки. Также, я одолжил у них телефоны, но исключительно с целью попытаться хотя бы с одного сотового дозвониться до службы спасения. Я честно предупредил, что верну их вещи на обратном пути. И действительно вернул им обувь и телефоны после того, как мою спутницу удалось спасти. Пьер и Жаклин помогали мне в спасении спутницы. Мы использовали их альпинистское снаряжение, за что я им очень благодарен. Вряд ли можно назвать кражей одолженные ботинки. Замечу, что делал это не из корыстных целей, а ради спасения человека.
— То есть вы утверждаете, что никакого оружия не было?
— Не было.
— И вы не стреляли?
— Не стрелял. Вы сами себя послушайте, месье Робер. Пистолет с разрывными пулями, серьёзно? Вы хотя бы с вашими экспертами советовались?
Робер поморщился, будто от пощёчины. Он и сам не верил в существование разрывных пуль для пистолетов. Оттого показания блондинки ему казались неправдоподобными. К тому же, двое других туристов твердили, что никакого оружия они не видели и добровольно отправились на помощь. Кто-то явно врёт, вот только кто, он не мог определиться. С одной стороны бред про взорванную палатку с вещами. С другой стороны чушь про амнезию и швейцарскую отшельницу. Но мелкая девица с мутацией ушей в наличии и двое свидетелей подтверждают, что её спасали из ущелья. Плюс говорит она на непонятной тарабарщине, которую ни один из переводчиков не может понять. От всей этой истории несло гнилым душком. Голова жандарма начинала болеть.
Блондинка ему самому не понравилась. Истеричная, визгливая и стервозная. Такая действительно могла натравить своего парня, а потом написать заявление. Он на таких насмотрелся за время службы в жандармерии.
В противовес этому Кац оставался спокойным, будто абсолютно уверен в своей правоте. Но его рожа Даниэлю не нравилась. Вся в шрамах и с взглядом матёрого убийцы. Но ещё больше ему не нравилась его левая рука. Под разрывами искусственной кожи проглядывался стальной протез. Связываться с инвалидами ему совершенно не хотелось, ведь стоит только общественникам и прессе прознать о том, что жандармерия арестовала двоих инвалидов без особых на то оснований, как поднимется вой на всю страну.
Оснований для ареста не имелось. Никаких доказательств обвинений нет, кроме слов потерпевших и их испорченного имущества. Но имущество они могли испортить и сами.
Где оружие? Если оно и было, то Кац наверняка от него избавился. Попробуй найти пистолет в горах. На это могут уйти десятилетия, и это с условием привлечения сотен поисковиков. А где их взять? Грабёж? Так ведь ничего не пропало. Все вещи возвращены владельцам.
Максимум можно предъявить Кацу хулиганство и привлечь за драку. Но тогда нужно привлекать и второго участника, устраивать перекрёстные допросы, чтобы выяснить, кто же на самом деле повредил имущество.
Ещё можно задержать этого мордоворота на сутки для выяснения личности. Робер представил, столько предстоит бумажной работы, и понял, что не хочет этим заниматься.
Его девушку и вовсе не за что привлекать. Она пострадавшая. Так ещё тоже инвалид — карлица. Её можно привлечь лишь за отсутствие документов. Но если она на самом деле швейцарская отшельница и документов у неё никогда не было, то бумажной работы предстоит ещё больше.
— Мишель, — окликнул Робер жандарма за соседним столиком. — Сними с него наручники, — кивнул он в сторону задержанного. — Месье Кац, подпишите протокол, и можете быть свободны.
— А моя спутница?
— Её тоже скоро освободят. Я распоряжусь. Больше не нарушайте закон, иначе в следующий раз так легко не отделаетесь.
— Даже не думал, месье Робер. Там ситуация была такая, что следовало торопиться и спасать человека. Кстати, мне понадобиться ваша помощь с восстановлением документов. Наверняка я числюсь пропавшим без вести.
Робер устало вздохнул.
— Хорошо, месье. Вашу личность мы уже установили по базам. Я распечатаю вам справку для префектуры.
— Спасибо, месье Робер. Удачного дня.
Кац дождался Флору. Жандарм Робер сопроводил её до выхода из жандармерии. При виде своего спутника её лицо озарила лучезарная улыбка.
— Жан, — бросилась она его обнимать. — Я так и не смогла понять, чего хотят от меня эти люди?
— Это стражники. Хотели узнать, кто ты такая и добиться от тебя показаний, чтобы посадить меня в тюрьму. Но поняли, что проще забить болт, чем искать переводчика с неизвестного языка и писать гору отчётов.
— Такие вежливые стражники? — в изумлении она широко распахнула глаза. — Даже не били. Удивительно.
— Сам в шоке.
Стоящий у выхода Робер пробормотал:
— Ты и в самом деле её понимаешь…
— Прощайте, месье Робер, — кивнул ему Кац, после чего подхватил под локоток свою спутницу и пошёл подальше от жандармерии.
Флора с любопытством вертела головой. Ей было интересно всё: архитектура, дороги, автомобили, люди, во что они одеты, как себя ведут. Она чуть не выскочила на проезжую часть. Жан-Поль поймал её за воротник в последний момент.
— Нельзя переходить дорогу, когда и где захочешь. Видишь разноцветные фонари?
— Вижу, — задрала она голову на светофор.
— Красный цвет означает стой. Жёлтый — готовность. Зелёный — можно идти. Но всегда помни два правила. Первое — не все люди будут соблюдать правила и не всегда машина может быть исправной. Второе — ты мягкая и хрупкая, а машина тяжёлая и стальная. Поэтому сначала смотришь
