Кругом одни принцессы - Резанова Наталья Владимировна
Так же, очевидно, думал и Лонгдринк, и орденские братья старшего посвящения.
В мятежных армиях, подобной той, что собрал Мордальон, на штурм первыми гонят всякую сволочь, а сволочь охотно идет, надеясь в случае успеха кинуться на разграбление покоренной крепости. Но успеха они достигают крайне редко, и служат для того, чтобы принять на себя ливень стрел, дождь смолы, и проложить дорогу опытным воинам – рыцарям либо наемникам. У Мордальона есть и те и другие. Скорее всего, когда лучники гидрантов перебьют эту рвань, на штурм пойдет Секвестр Тальони со своим отрядом. Что ж, его ожидает сюрприз – если доктор успеет управиться. «Чай Вылезария», насколько мне приходилось слышать, – страшная вещь. С помощью этой зажигательной смеси Второримский полководец Вылезарий остановил нашествие из Великого Хамства в битве у горы Ближний Локоть. Название такое убийственное оружие получило потому, что Вылезарий, поклявшийся императору, что растратил все запасы, на самом деле заначил одну банку – вдруг в хозяйстве пригодится? Но оно все не пригождалось, и без дела томилось в чулане, пока Вылезарий, ослепший на старости лет, не счел ее за банку с вареньем, выложил в чай, потребил его и с тем скончал живот свой во всех смыслах слова. Посему секрет зажигательной смеси считался утерянным, но раз Халигали утверждал, что сумел ее восстановить…
Итак, «чай Вылезария». Но будет он или нет, прежде должны ударить стрелки. Я перевела взгляд на фон Штепселя, стоявшего на смотровой площадке – не подаст ли он сигнал? Однако командор был неподвижен, как статуя. Ждет что ли, пока поближе подойдут? Он дождется, что мордальоновские гопники окажутся под самыми стенами, и стрелы будут вонзаться в землю позади них. Или… он видит что-то, чего не вижу я?
Должно быть, то же смекнул и Лонгдринк. Обернувшись, я обнаружила, что он припал к бойнице и прохрипел:
– Измена!
– Это серьезное обвинение, кабальеро, – веско произнес дон Херес. – Кто угрожает нам изменой?
– При чем тут мы? Кто-то напал на Мордальона и его воинство с тыла!
– Как некрасиво! И неблагородно – бить в спину! – возмутился идальго.
– Чего уж благороднее – нагло отбивать нашего противника!
– Ну-ка, пусти, – я отпихнула рыцаря от бойницы. Может, подошли основные силы гидрантов во главе с великим магистром? Рыцарский кодекс, конечно, запрещает бить в спину, но сомнительно, чтоб его стали соблюдать в отношении мятежников, каковыми являются для имперцев Мордальон сотоварищи.
В лагере осаждающих шел бой. Рвань, только что готовившаяся штурмовать наши стены, побросала лестницы, крюки и веревки и металась по полю, оказавшись меж двух огней. Кондотьеры сомкнулись в правильном порядке. Возглавлял их здоровенный детина в цельном доспехе немильской работы, с легкостью размахивающий полуторным мечом – несомненно, сам капитан Секвестр. Мордальона не было видно – возможно, невеликого ростом генералиссимуса прикрыли верные рыцари. А вот нападающие… Определенно о них можно было сказать лишь, что это не гидранты. Но кто? Не то, чтоб я не могла их разглядеть – я видела множество воинов в разнокалиберном вооружении, почти все они сражались пешими… но при этом как-то не попадали в фокус. Дело не в расстоянии, кондотьеры и рыцари находятся так же далеко, но четко различимы. Может, из-за того, что движутся они слишком быстро, и как бы прерывисто. Люди так не могут.
Вот оно.
Стало быть, это и есть таинственные враги гидрантов, страх и отчаяние империи? Про которых я сама вчера вещала доктору, что они призраки? Армия теней?
Но какие же они тени? Они не просвечивают, они обладают плотью, или видимостью плоти.
Вот именно. Видимостью. Бедного Генриха это тоже ввело в заблуждение.
Однако сейчас день, ярко светит солнце – как же быть с представлением о том, будто время призраков – ночь? Что ж, придется избавляться от стереотипов…
И лишь успела я об этом подумать, как в точности по вчерашнему сценарию, тьма рухнула на окружающий мир.
– Доктор! – в ярости заорал фон Штепсель. – Это уже слишком! А еще говорил – последняя мол, шкатулка с темнотой.
– Клянусь вам, – послышался откуда-то дребезжащий голос мэтра Халигали, – это не я!
– Так сделайте что-нибудь для освещения, демон вас побери! Читайте, что ли, заклинания…
– Читаю, не помогает…
Он не лгал. Я трижды повторила заклинание ночного зрения – и безрезультатно. То ли заклинание вконец износилось от частого употребления, то ли источник тьмы был слишком силен, и стандартное заклинание не в силах ему противодействовать.
Со стороны мятежного лагеря слышались яростные крики и лязганье оружия. Кондотьеры еще держались. Наверное, надеялись, что затмение, как и вчерашнее, ненадолго, и нужно для того, чтобы какие-нибудь диверсанты пробрались в крепость. Но в крепости так вовсе не считали. Командор продолжал препираться с мэтром, и к их дуэту присоединились ругательства других вояк, включая Лонгдринка.
– Тащите сюда ваши проклятые зажигалки!
– Но, сударь, обычный огонь в магической тьме не горит, здесь нужно волшебное зрение!
– Не морочьте мне голову, вылезарьев огонь – не нормальный!
Волшебное зрение? Где-то я что-то про него слышала… и, не стану притворяться, все время помнила о них, иначе не забрала бы их из гробницы.
Брат Тео говорил: Сумеречные очки, изготовленные в храме Края, не идут ни в какое сравнение с теми, что сделал Малагис лично. А разве в его гробницу положили бы другие очки?
Есть только один способ узнать – проверить. Я двинулась наощупь вдоль стены, стараясь мысленно восстановить в памяти путь к апартаменту доктора, едва не сверзилась с лестницы, ведущей в башню, сшибла с гвоздя трофейный доспех, наступила на хвост перебегавшей коридор крысе, но все же с грехом пополам добралась до нужной двери. Вот будет весело, если Халигали спрятал очки или забрал с собой!
Однако очки по-прежнему лежали рядом с гримуаром Логистиллы.
Не знаю, успел ли доктор продезинфицировать их, но сейчас не было времени проявлять брезгливость. Я еще раз протерла очки полой куртки и водрузила их на нос. Прав был командор. Вот смеху-то – в полной тьме в темных очках!
Правда, смешно мне совсем не было. И темно – тоже.
Не то чтоб свет озарил все вокруг, но непроглядная темень сменилась гнетущим сумраком. Больше, пожалуй, ничего не изменилось. Но, по крайней мере, я была в состоянии различать предметы, и могла вернуться на стену, не разнеся при этом половину крепости. И я поспешила наверх.
На смотровой площадке что-то смутно мерцало. Доктор Халигали таки приволок из лаборатории ведро с «чаем Вылезария» и пытался поддержать едва разгоравшийся огонек. Фон Штепсель и другие братья-гидранты подбадривали его, а я не стала мешать, обратив свой взор за пределы крепости. И тут мне стало не по себе. Потому что я все отчетливо увидела.
Я, вообще-то, несмотря на былую работу в военной академии, человек не военный. Но жизнь так складывается, что вооруженных конфликтов не избежать. И зрелищем боя смутить меня трудно. Даже если это не бой, а резня. Но те, кто добивал сейчас не успевших разбежаться сторонников мятежного генералиссимуса… очки Малагиса позволили мне их разглядеть. Плоть, одевавшая их, не была настоящей плотью. «Какая-то взвесь», сказал мне Генрих. Туман, густившийся до такой степени, что на него можно было натянуть одежду и дать в руки оружие. Да, мечи и топоры, отнимавшие жизни кондотьеров и рыцарей, были самые что ни на есть подлинные. И подлинная кровь текла под ногами убийц, но не текла в их жилах. А самым жутким в открывшемся мне зрелище было облако, что вилось в небе над призрачным войском. Облака или тучи такими не бывают. Не похожи они, знаете ли, независимо от погоды и времени суток, на раскинутое по небу полотнище. Уходило это полотнище на юг, теряясь за горизонтом. Как ковер. Нет, как скатерть. И, зависая над головами призрачных воинов, заканчивалось – или начиналось? – в обозе.
Я озадачилась. Какой, Ядрена Вошь, у призраков может быть обоз?
