Тринадцатый ученик Дьявола - Алекс Урса
– Почему-то все считают, что я существо с черной душой, полной пороков и всех известных грехов, – продолжил Грохан едко. – Люди накачаны под завязку предрассудками. Но ты же знаешь правду – на эту должность может заступить лишь тот, в чьей душе будет соблюден баланс Тьмы и Света. А мне пока попадаются сплошь грешники с душами черными, как копоть, или идиоты, которые впустили в себя весь свет, что им довелось найти, и усиленно изгоняют тьму, необходимую, чтобы этот свет оттенять. И вот уже которую сотню лет я перерываю землю, чтобы найти того единственного, в ком весы находятся в равновесии. Потому что только при этом условии я смогу наконец отдохнуть.
– Жаль, я не могу видеть их души, – откликнулся Фурлих. – Хотя иногда даже я понимаю, что к чему. Готов поклясться, что у Арчибальда Петеля и Маркуса Лидсея душонки маленькие и черные, как угольки. А вот про кого не могу сказать ничего, так это про Ноэля. Любопытно было бы посмотреть на его душу. Чего в нем больше: Света или Тьмы? Нет, он, безусловно, не ангелочек, – Ноэль услышал кудахтанье Фурлиха и про себя решил завтра же накрутить пушистый хвост зверя, но после следующих слов передумал. – Но в целом он добрый малый. Какая у него душа, Учитель?
Грохан надолго замолчал, и Ноэль весь превратился в слух. Ему ужасно интересно было услышать, как именно выглядит его душа и чего в нем больше: Света или Тьмы.
– Вот в этом-то и вся загвоздка, Фурлих, – сказал Грохан нехотя, – у Ноэля нет души. По крайней мере, я ее не вижу…
Что-то грохнуло в кабинете, и Фурлих зачертыхался, а Грохан надолго замолк, видимо пережидая, пока зверь наведет порядок. Ноэль же стоял, ничего не понимая. Как может быть такое, что у человека нет души? Само собой, душу нельзя потрогать или ущипнуть себя за нее невозможно, но она есть, и ее присутствие неоспоримо. Через несколько минут, очевидно прибравшись, Фурлих задал Грохану тот же вопрос.
– Разве может быть такое, что у кого-то нет души?
– Вот этим вопросом я и мучаюсь с того дня, как Ноэль попал в стены моей школы, миновав печать, которая не пропускает никого вот уже не первое столетие, – ответил Грохан. Кресло под ним заскрипело, и раздался стук сапог. Ноэль отпрянул к стене, решив, что тот направляется в коридор, но шаги учителя уже изменили траекторию. Он просто ходил взад и вперед. Ноэль давно заметил, что именно это помогает Учителю собраться с мыслями. На занятиях он тоже, случалось, ходил туда-сюда, заложив руки за спину, пока объяснял материал или выслушивал сбивчивый ответ одного из учеников. – Почему я не могу разглядеть его душу?
– Ничего не понимаю, – пробурчал себе под нос Фурлих, и Ноэль еле расслышал его. – У любого смертного есть душа. Даже у того, кто владеет колдовством в совершенстве. Свою жизнь можно растянуть, но не обеспечить бессмертием.
Шаги прекратились, и в комнате воцарилось молчание. Ноэль подождал несколько минут, но ничего не происходило. Он аккуратно высунулся в узкий проем между дверью и косяком, чтобы посмотреть, что же происходит в кабинете.
Грохан стоял у камина, привычно заложив руки за спину, и не отрываясь смотрел на огонь. Его лицо было задумчивым и спокойным. Фурлих сидел неподалеку, в кресле, и терпеливо ждал, пока Грохан очнется, не решаясь подать голос. Наконец губы Грохана дрогнули.
– У смертного – да. У любого смертного есть душа. Возможно, в этом и кроется разгадка. Вероятно, Ноэль кто-то другой…
***
Ноэль стоял в громадном холле напротив двери, через которую им предстояло выйти в конце завершающего учебного года. Рядом с ней прямо в воздухе висели часы-луковица Грохана с огненными стрелками. Ноэль закрыл глаза и выровнял дыхание. Он старался сосредоточиться и не перескакивать мыслями с одного на другое. Ему нужно было время и знание. Знания и время. К своим семнадцати годам он ни разу не задумывался о том, что за сила заключена в нем, откуда она взялась и как именно ее можно использовать. Слова Грохана, услышанные прошлой ночью, не только ничего не прояснили, но и породили новый ворох вопросов.
Своих родителей Ноэль не помнил. Младенцем его подбросили на порог семьи Пибблс, и матушка, по словам ее супруга Карла Пибблса, ворча приняла вопящий маленький комок плоти, хоть лишний рот и был для них ощутимой обузой. Но о том, что он не имеет никакого отношения к этим людям, Ноэль понял еще до того, как ему исполнилось десять: уж больно ощутимой была разница между ним – ребенком с теплым оттенком кожи и почти желтыми глазами – и пухлыми бело-розовыми детьми Пибблс. Происхождение мало его беспокоило, однако теперь пришла пора задуматься, откуда же он родом и что он такое.
Ноэль глубоко вздохнул и почувствовал легкое покалывание в пальцах. Левая рука наливалась теплом и силой. Он приоткрыл глаза и медленно перевернул руку ладонью вверх. Над кистью бесшумно материализовался крохотный огненный шарик. Он парил в воздухе и постепенно разрастался, превращаясь в гигантский шар. Ноэль аккуратно подкинул светящийся шар в воздух, и тот с оглушительным хлопком лопнул. Взрывной волной Ноэля отбросило на пол, уши заложило, и когда он, протирая глаза, все же поднялся на ноги, все неуловимо изменилось. Вокруг стояла мертвая тишина – это остановились стрелки на часах Грохана, а прямо перед ним над дверью горела ярко-алым пламенем круглая сфера, внутри которой плавала перевернутая пентаграмма.
«Печать Грохана, – догадался Ноэль. – Но почему я раньше ее не видел?». Но все это было только началом, поскольку в следующую секунду тяжелые дубовые створки распахнулись, впуская в холл лунный свет и легкий теплый ветерок.
Ноэль как зачарованный стоял посреди холла, пялясь на распахнутую перед ним двустворчатую дверь.
– Если хочешь уйти, ты можешь сделать это прямо сейчас, – раздался за спиной спокойный голос, заставивший его подпрыгнуть. Он резко повернулся и увидел Грохана. Учитель стоял на нижних ступенях огромной лестницы, ведущей на второй этаж, и смотрел на него.
– Разве я могу пересечь порог? – спросил Ноэль и кивнул на алую светящуюся печать под потолком.
– Разве ты не видишь? – кивнул Грохан на открытый выход.
Ноэль подошел к порогу и осторожно высунул наружу руку. Конечность свободно
