Останкино 2067 - Сертаков Виталий Владимирович
– Но она утверждала, что нашла вас в душевой?
– Что за хрень! – Костадис вздохнул, возведя глаза к небу. – Оналюбила меня… Капитан, вам знакомо это чувство? Ее несчастному мозгу пришлось решать две взаимоисключающие задачи – любить меня и вдруг пожелать мне смерти. Девушка просто свихнулась. Позже я разыскал человека, который работал в лаборатории у Сибиренко. Не в той лаборатории, что у всех на виду, а в закрытом «ящике» на другом конце города. Он мне рассказал, что первых перформеров в обязательном порядке курировали обученные агенты. Милеша наверняка сама рассказала куратору о том, как не смогла выполнить приказ. Эти сволочи подшутили надо мной вторично, когда застрелили Милешу в моем же игровом салоне. Но страшнее другое. Я все понимал, но не мог предупредить других. Это что-то вроде замка с секретом. Стоит серьезно задуматься, как начинает болеть сердце и раскалывается голова.
Полонский вздрогнул.
– Куратором была та рыжая девушка в белой куртке?
– Я так думаю…
Костадис зашмыгал носом.
– Вы можете найти мне этого ученого?
– Я дорого бы дал, чтобы с ним еще раз встретиться, но человека уже нет. Я же говорил вам, что не все погибшие вам будут знакомы. Официально он умер от сердечной недостаточности.
Костадис промокнул глаза.
– Вы мне дурите голову, – медленно произнес Януш. – Если вас подвергли гипнозу или что-то вроде этого… Как же вы переслали мне чип с записью? И как же вы обо всем так спокойно рассуждаете?
– Частичное обратное замещение.
– Что-о?
– Я нашел людей, которые произвели частичное обратное замещение. Точнее, друзья госпожи Фор меня вытащили из самолета. Я хотел бежать куда глаза глядят… А потом мне хватило разума понять, что единственным противовесом Сибиренко может выступить Управление. Я никуда не улетал, меня спрятали на одной из квартир, и за это время сделали штук десять попыток обратного замещения. Полного добиться очень непросто, но лучше они вам расскажут сами. Тем более что вы знакомы.
– С кем я знаком?!
– Со мной, котик.
Темное стекло, отделявшее заднюю часть салона, отъехало вниз. Коко помахала Полонскому ладошкой.
– Только не напоминайте госпоже Фор лишний раз, что Коко за разработку моей темы дали старшего лейтенанта, – гулко засмеялся Тео.
– Вот это да! – только и выдохнул дознаватель.
– Поехали, милый. – Коко показала Янушу ствол пистолета. – Донна не любит, когда опаздывают.
28. Подвал
– Нет! – говорю я. – Нет и нет, вы меня обманули.
– Это единственный способ, – вздыхает Коко. – Котик, я тебя умоляю, не упрямься.
Они выстроились полукругом, перекрывая пути к отступлению. Коко, Костадис, Денис и Соня с чемоданчиками, двое охранниц донны Рафаэлы, Миша из гаража и… Клементина. С ней еще один насупившийся тип, я его встречал пару раз в Управе. Дениса и Соню я узнал по голосам, это была та самая парочка, что ковырялись в моих дельта-ритмах неделю назад, но Клео под шляпой узнаю далеко не сразу.
– Черт подери, – говорю я. – Ты-то что тут делаешь?
– Заехала в гости, – чеканит госпожа подполковник. – Вопрос в том, что ты тут делаешь, Полонский? И почему игнорируешь вторую повестку?
В бесформенных брюках, такой же куртке и шляпе, надвинутой на глаза, она похожа на древнего шкипера, сошедшего на берег пропустить стаканчик рому.
– Вторую повестку?.. – Тут до меня доходит. – Мне пока нельзя появляться дома. Понимаешь, поругался с женой.
– Ну, еще бы не понять, – благодушно отмахивается она. – Ты только не забудь, что третья проигнорированная тобой повестка – это уголовное преступление. Зачитать статью?
– Не надо, я помню.
– А нельзя ли как-нибудь его пока не вызывать? – ловко встревает Коко.
Госпожа подполковник поворачивает голову на голос и смотрит на мою заступницу, как тяжелая гаубица на недобитую танкетку.
– А скрин ты тоже отключил из-за жены? А маяк почему молчит? Полонский, твое счастье, что не я тобой занимаюсь и что в «Ирисе» я как частное лицо…
– Если ты здесь как частное лицо – проваливай, – предлагаю я.
Клементина стремительно багровеет и делает шаг вперед, почти толкая меня грудью. Слышно, как захрустели ее кулаки. Госпожа подполковник сегодня еще ни в одном глазу, а потому злобная и может врезать по шее.
Как частное лицо.
– Девочки, мальчики, не ссорьтесь, – напевно произносит женщина в черном, и обе ее телохранительницы ловко ввинчиваются между нами. Женщину я узнаю – это Белла, помощница донны Рафаэлы, но мы явно не в «Ирисе». Мы в каком-то подвале.
– Тут и так голова кругом идет от ваших затей, еще драки не хватало, – смеется Белла. – Денис, у вас все готово?
Денис молча распахивает дверь. На нем белый костюм и бородка клинышком, прямо-таки старосветский помещик. Только гитары с бантом не хватает и пенсне. Соня скорее похожа на ученого аиста из сказки, она вся какая-то острая и ходит как птица.
Мне хочется завыть. За дверью устроено жалкое подобие нашей лаборатории перфоменса. Похоже, в подвале размещалась когда-то прачечная, а теперь гудят приборы, покачиваются салфетки сразу четырех скринов, на них высветились пустые пока поля диаграмм. Вместо анатомической лежанки и удобной чаши для головы, изготовленных по спецзаказу в Германии, мне предстоит освоить жесткий топчан и струбцину, больше похожую на орудие для колки кокосов. Мне не нравится, как разложен инструментарий, потому что я привык к порядку, царящему в наших мастерских. Мне не нравится, что в потолке подвала протечки и грязная лужа прямо под энцелографом. Мне не нравится, что даже нет одеяла.
Я попросту боюсь.
Не потому, что будет больно. Я боюсь, что Коко окажется права и я вспомню что-то, чего совсем не хочу вспоминать. Если она окажется права, и меня… со мной… короче, если мною воспользовались, то возвращаться станет действительно некуда.
Ни домой, ни на работу.
Я боюсь проснуться кем-то другим. Если додумать до конца, то вопрос упирается в глубину замещения. Кажется, этот термин называется именно так, я не технарь и не планировал осваивать процессы перформанса в деталях. Бородатый Денис объяснил мне, что существует полное замещение, именно тот вариант, к которому прибегает наш телеканал. Иного и быть не может, в сценариях типа «Шербет» нельзя допустить малейшего сбоя. Нельзя допустить, чтобы истинная личность актера проглянула сквозь образ, на создание которого уходят сотни тысяч евро и сотни часов машинного времени.
Частичное замещение практиковалось еще сотни лет назад и называлось гипнотическим воздействием, а позже – зомбированием. Гипноз тяготел к целям медицинским, прочие психотропные изыски достигали целей совсем в других областях. Позже древние термины отмерли, поскольку в тридцатых годах появились методики аппаратной декодировки. Требовалось всего лишь поставить на службу машину, прогоняющую десять миллиардов операций в секунду, и сделать такую машину достаточно дешевой для районных Управлений. Компьютер, «настроенный» на волну человеческого мозга, функционировал, как своего рода камертон. Он «прослушивал» звучание миллиардов нейронов, находил «фальшивые ноты» и выдавал формулу к исправлению. И случилось так, что любой грамотный участковый мог расшифровать данные мозга и обезвредить скрытого зомби, каких немало развелось в годы «тотального сжатия». Сейчас так мудрено не говорят, но в тридцатые термин часто мелькал в новостях, это были годы, когда безлюдели целые области, становились ненужными школы и дороги. Тогда развелась куча сект, практиковавших частичное замещение, поскольку истинно верующих находить становилось все труднее.
Мне не нравятся Денис и Соня, но, скорее всего, это из-за того, что они бесцеремонно вели себя в прошлый раз.
Впрочем, вместе они – истинные специалисты. Не представляю, где Коко их откопала; еще пару дней назад я был уверен, что такое оборудование, как у нас на студии, существует в единичном экземпляре. Соответственно, инженеры перфоменса тоже не растут на ветках.
