Путь безнадежного - Степной Аркадий
– Зачем? – невольно вырвалось у Рустама.
– Так вам же скоро небось в драку, с лиходеем столкнетесь, за родину постоите. Доля у вас нелегкая, продукты, чай, лишними не будут.
Рустам подозрительно на него посмотрел. Простое, открытое лицо, честный взгляд. Крестьянин уже немолод, но все еще крепок. Добротная одежда, да и двор, надо заметить, не из бедных. На лиходея вроде непохож. Вот только кто после того, что вчера учинил пьяный капитан с унтерами, будет по доброй воле заботиться о его солдатах? Вон как нижняя губа распухла-то от унтерской плюхи.
– А ты не темнишь, почтенный? – спросил у хозяина Гарт, очевидно, схожие подозрения возникли и у него. – Капитан вчера твою дочь снасильничал, унтера курей всех пожрали, а ты нам угощение приволок, не сходится что-то.
При упоминании о дочери лицо хозяина помрачнело, но ответил он твердо и уверенно:
– Так то же капитан и унтера. Нельзя же путать барина с крестьянами. Мало ли чего они там вчера натворили, эльфы придут – еще хуже будет. Ну а если гномы заявятся, тогда вообще пиши пропало. Вы все же свои, защитой нам будете как-никак. Опять-таки кровь прольете, и немало, что же, нам жалко, что ли?
Рустам с Гартом недоверчиво переглянулись, слова хозяина их не убедили. А вдруг продукты отравлены? Они все перемрут, а мужик спокойно прирежет оставшегося без охраны капитана и убежит вместе со всей семьей. Кто его будет искать в такое смутное время?
– За угощение спасибо, но вынуждены отказаться. На службе нельзя, – назвал Рустам первую попавшуюся на язык причину.
Крестьянин как-то сразу сник и, уныло кивнув, отвернулся. Гарт завязал завязки на мешке и протянул его обратно хозяину.
– Нет такой службы, чтобы мальчишки голодными оставались, – отрезал звонкий женский голос.
Рустам с Гартом удивленно вздрогнули, к ним подошла хозяйка. С красными от слез глазами, она тем не менее держала себя уверенно и гордо. Ткнула в бок мужа маленьким кулачком:
– А ты что стоишь, в рот воды набрал? Нормально объяснить не можешь. Солдатики небось и подумали, что мы их потравить хотим со злости. Подумали ведь? Не надо глаза прятать, знаю, что подумали. – Рустам невольно покраснел, Гарт, несмотря на весь свой опыт и апломб, опустил взгляд. – Стыдно, ребятки, – упрекнула их пожилая женщина. – В одной стране живем, одну землю топчем и при этом друг на друга умышляем. Что может быть хуже? И так враг у ворот, а мы тут уже на своих косимся. Вы вот вроде как маленькие, но все же начальники, так вот вам должно быть стыдно, что ребятки у вас голодные ходят. Вон лица какие вытянутые, щеки впалые, бока худые. А вы тут все сомневаетесь. Да неужели вы думаете, что мы эти сытые хари, – женщина кивнула в сторону дома, – от ваших не отличаем? Этим мерзавцам Бог судья, он их и накажет.
Голос пожилой женщины звенел от напряжения, не возникало никаких сомнений, что слова ее искренние и идут от сердца. Безнадежные переглянулись, обоим стало невольно стыдно за свои подозрения. Хозяйка окинула взглядом их покрасневшие лица и уже мягко и заботливо продолжила:
– Поешьте, ребята, от чистого сердца угощаем. Семьи ваши небось далеко, так хоть мы о вас позаботимся. Страшно нам, враг поблизости, ничего не боится, окаянный. Так, может, хоть вы его отобьете. Все говорят – уходить надо. Так куда идти-то? Землю эту наши отцы и деды потом своим поливали, кости их в ней лежат, и нашим здесь место. Последние дни живем в сплошном страхе, вот вас увидали – хоть легче стало. Ладные вы ребята да крепкие, и в глазах страха не вижу. Верю, встанете насмерть, землю родную грудью закроете. Не побрезгуйте, ребятки, отведайте нашего угощения.
Последние слова женщина произнесла чуть ли не умоляюще. Гарт смущенно хмыкнул, а Рустам решительно взял мешок в руки:
– Спасибо, мать. Доверия не обманем, за этим мы сюда и пришли. Но если разобьют нас – уходите. Враг придет – никого щадить не будет, даст Всевышний, врага прогоним – вернетесь.
Лицо пожилой женщины просветлело, она обхватила его голову руками и расцеловала в обе щеки:
– Верю я тебе, солдатик. Лицо у тебя не наше, но глаза хорошие и честные. Пусть судьба тебя убережет от смерти, отведет лихо и злое железо. – Рустам смутился, а хозяйка точно так же расцеловала Гарта и сказала: – А в тебе силы много и сердце доброе, береги ребятишек да сам не плошай. Дай тебе Бог здоровья да удачи воинской.
Безнадежные растрогались. Хозяин, шмыгнув носом и вытерев рукавом покрасневшие глаза, крепко обнял обоих солдат по очереди:
– Кушайте, ребятишки, угощайтесь на здоровье. А мы до вашего ухода еще снеди насобираем. Не все же этим свиньям, – махнул он в сторону дома, – одним обжираться.
– А за дочурку мою шибко не волнуйтесь, – сказала напоследок хозяйка. – Невинности она лишилась, зато здоровье при ней, уж слишком эти мерзавцы вином упились.
– М-да-а, – озадаченно протянул Гарт после их ухода, – никогда не суди поспешно. Часовой!
– Здесь, господин первый капрал.
– Разбуди капрала Дайлина и передай ему этот мешок.
– А что здесь, господин первый капрал? – простодушно осведомился солдат.
– Здесь твой солдатский долг, солдат! – рявкнул Гарт и добавил: – Не задавай лишних вопросов и передай капралу: пусть сам решает, что использовать сразу, а что сохранить на потом.
Часовой отдал честь, подхватил мешок и исчез.
Рустам полной грудью вдохнул утренний свежий воздух. Светлело, небо уже почти очистилось от звезд, где-то лениво залаяла собака.
– Знаешь, Гарт, я больше не побегу.
Гарт посмотрел на друга, увидел в его глазах ставший уже привычным блеск и кивнул:
– МЫ больше не побежим.
Эльфийский лучник стоял на пригорке, совершенно не таясь. Он был один, но, казалось, это его совершенно не заботит. Лучник невозмутимо натянул тетиву, проверил, удобно ли расположен колчан, достал из него несколько стрел и воткнул перед собой в землю. Он словно в одиночку собрался сразиться с целым войском, причем держал себя так, как будто заранее знал, что победит.
И войско дрогнуло. Люди остановились, воинская колонна со скрежетом затормозила и в нерешительности замерла. Полторы сотни рыцарей и три полка пехоты не бог весть что, но по сравнению с одиноким эльфом – несметная армия.
Тем удивительней было видеть, как исказилось в испуге лицо статного всадника в богато украшенных доспехах, возглавлявшего людское войско. Всадник, в котором человек опытный по знакам различия без труда определил бы глинглокского генерала, настороженно всмотрелся в одинокую фигуру на пригорке. В глазах его отразилась тоска, словно не одного лучника увидел он перед собой, а целую армию.
Молодой рыцарь из его свиты поравнял своего коня с генеральским. Генерал недовольно покосился, но, заприметив на щите известный всему королевству герб, промолчал. Рыцарь бросил на эльфийского лучника хищный взгляд и, горяча коня, предложил:
– Третий раз за сегодня, может, пугнем мерзавца, господин барон.
– Нет! – воскликнул испуганно генерал и даже побагровел от волнения. – Ни в коем случае, нам не нужны неприятности, виконт.
– Вот как! – Лицо молодого виконта скривилось в неприятной усмешке. – А мне казалось, что именно за этим нас сюда и послали – устроить эльфам неприятность.
Но барон Глинбор уже успел прийти в себя.
– Мало ли что вам казалось, виконт, – отрезал он жестко. – Я королевский генерал и выполняю здесь волю его величества, извольте подчиняться. – В глазах виконта промелькнуло недовольство, но барон был прав, и молодой рыцарь покорно склонил голову. Генерала это изъявление покорности удовлетворило, и он, не желая портить отношения с могущественной семьей молодого вельможи, примирительно пробурчал: – Слишком он смел, этот эльф. Наверняка это ловушка и за пригорком спрятались остальные. Я не хочу рисковать солдатами его величества. Что бы эти эльфы там себе ни думали, а королевского генерала на мякине не проведешь. Мы изберем другую дорогу.
