Галина Тер-Микаэлян - Грани миров
Петр Эрнестович почему-то подумал, что последнее она сказала ему чисто из вежливости, и немного забеспокоился — вдруг маленький Антоша окажется не на высоте, ведь ему только два с половиной. Взглянув на усердствующую маму Лены, он ревниво спросил:
— А почему другим детям мамы помогают?
Интимно понизив голос, воспитательница пояснила:
— Я с этой мамашей ничего не могу сделать — сидит постоянно над дочкой, как ворона, все боится, что ребенок что-то не так сделает, неаккуратно нарисует. Никак не могу ей объяснить, что у нас другие цели — наша задача добиться всестороннего развития ребенка. Мы должны сделать из него высокоразвитого члена социалистического общества, научить правильно воспринимать окружающий мир. Вы со мной согласны, профессор?
— Да-да, конечно. Только меня одно немного смущает — не отразится ли на восприятии ребенка, если он будет думать, что все машины желтые, а обезьяны розовые? Ведь розовых обезьян и оранжевых слонов вообще не бывает. Да и желтых машин я что-то…
Она немного смутилась:
— Такие игрушки нам привезли, что поделаешь. Для нашего санатория их делали по специальному заказу, а мы, когда заказывали, не уточняли, какие цвета, просто просили, чтобы цвета были разные. Вот они и постарались. Но думаю, что ничего страшного — дети постоянно видят машины на улицах, обезьян и слонов в зоопарке и на рисунках, они прекрасно понимают, что это абстракция. В конце концов, в основном цвета нормальные — собаки коричневые, кошки серые, звезды красные, крокодилы зеленые.
— Да-да, конечно, звезды красные. Но это у вас скорее гавиаловый крокодил, а они по большей части бурые с зеленым отливом.
— Ах, профессор, — со смешком возразила воспитательница, — у нас ведь не урок естествознания. Давайте, если хотите, подойдем и посмотрим, как Антоша раскрасил свой мяч — он уже, наверное, закончил.
Но Антон раскрасил не мяч, он раскрасил собаку. Потом начал раскрашивать человечка. Человечки на столе были черные — возможно, выполняя спецзаказ, мастер вынашивал какую-то антирасистскую идею, — но они Антошу не интересовали, его интересовал именно тот, который был в его книжке-раскраске и казался похожим на злого дядю-сторожа, прогнавшего собаку. Собака и дядя-сторож получились синими, потому что другого карандаша Антону не дали, но это было ничего — они все равно не умели ни ходить, ни разговаривать. Антоша представил себе, как сторож захотел побить собаку, а потом пришел слон, и злой дядя, испугавшись, убежал.
— Антоша, — остановившись над ним, ахнула воспитательница, — что же ты раскрашиваешь? Ведь у тебя синий карандаш, посмотри — какие предметы на столе синие? Шарики! Найди в книжке шарик и раскрась его синим.
— Наверное, он не понял задания, — немного расстроившись за племянника, сказал подошедший вместе с воспитательницей Петр Эрнестович. — В конце концов, он еще слишком мал, дети в таком возрасте не умеют абстрагироваться.
Воспитательница, наклонившись к Антоше, взяла его руку, державшую карандаш, и попыталась закрасить шарик, но мальчик молча высвободился и продолжал закрашивать слона — его нужно было поскорее закрасить, чтобы он успел прийти и защитить собачку.
— Антоша, неужели ты не можешь понять, это же такое простое задание! — со скрытым торжеством в голосе проговорила сидевшая напротив него мама Лены. — Посмотри, как аккуратно раскрасила Леночка, а ведь у нее не шарик, у нее собака, собаку намного труднее раскрашивать. Лена, покажи Антоше, как ты раскрасила.
Пухленькая Леночка продемонстрировала свой рисунок Антоше, воспитательнице и Петру Эрнестовичу.
— Молодец, — похвалила воспитательница. — Видишь, Антоша, собачки на столе коричневые, а у Лены коричневый карандаш, поэтому она раскрасила собачку. Посмотри, как аккуратно! А у твоей собачки хвостик висит, и она синяя. И слон синий. Разве бывают синие слоны и собачки?
У Петра Эрнестовича вертелось на языке сказать, что оранжевых слонов тоже не бывает, но он благоразумно промолчал, а Леночка с величайшим презрением заметила:
— У Антоши собачка больная, у нее тлипел.
— Что у нее? — не поняв, удивился Петр Эрнестович, а мама Лены впервые порадовалась, что ее дочка еще не научилась произносить звук «р».
Антоша же, ни на кого не глядя, упорно продолжал водить карандашом по бумаге — ему казалось очень важным успеть до того, как у него заберут карандаш с книжкой-раскраской и поведут на ужин. Воспитательница, махнув рукой, решила, в конце концов, оставить его в покое.
— Пусть рисует, — сказала она Петру Эрнестовичу, — возможно, у него еще не развито цветовое восприятие. Вы, извините, мне нужно еще поработать с другими детьми, а вы, если хотите, можете посидеть и посмотреть наши методические пособия.
Петр Эрнестович из вежливости полистал несколько брошюрок, потом облокотился на перила, наблюдая за Антошей.
«На мать не очень похож, хорошенький, — подумал он. — Людмила-то особой красотой не блещет, хотя чувствуется в ней что-то особенное. Одни ее телепатические способности чего стоят, меня даже мороз по коже пробрал, когда она с такой точностью угадала мои мысли! Возможно, у Златы действительно какие-нибудь проблемы гормонального характера, связанные с возрастом. Не надо паниковать, не надо! Она весной проходила очередной осмотр, перед отъездом в санаторий мы делали, анализы — все было в порядке. Все ли? А если причина в этом самом — в этих бактериях? Еще ведь ничего точно неизвестно! Ничего!»
От этой мысли мир вокруг Петра Эрнестовича внезапно качнулся, и подкосившиеся от ужаса ноги, вынудили-таки его опуститься на крохотную скамеечку.
«Почему не я, почему не Ада? Почему эти непонятные бактерии проникли именно в кровь моей Златы? И в кровь Сережки, который только-только начинает новую жизнь с этой юной девочкой Наташей?»
…Сергей с Наташей зарегистрировались в районном ЗАГСе третьего августа. Свадьбу, как таковую, не справляли, но несколько человек — самых близких друзей и родственников — собрались, чтобы поздравить молодых. Сидели за столом совсем недолго и часа через три начали расходиться. Задержался лишь академик Оганесян — он вопросительно посмотрел на Аду Эрнестовну:
— Так что, голуба моя, мы сейчас сообщим Пете с Сережей то, о чем вы мне вчера говорили, или отложим до лучших времен?
— Как сочтете нужным, Сурен Вартанович, — сухо пожала она плечами, — можем и отложить до лучших времен, если им сейчас не до этого.
Ее братья изумленно переглянулись, и, разумеется, никто из них после такого вступления не выразил желания отложить разговор «до лучших времен». Поэтому, оставив Наташу и Злату Евгеньевну разбираться с немытой посудой, они вчетвером заперлись в кабинете Петра Эрнестовича.
— Я долго мучить ваше любопытство не хочу, поэтому постараюсь лишь вкратце обрисовать обстановку и подвести итоговую черту, — сказал академик. — Учитывая нынешнее торжественное событие в жизни Сережи, я решил его не загружать и сделать это самостоятельно. Итак, что же мы имеем?
Первое. Около трех месяцев назад Сергей, попав в аварию, получает серьезную черепно-мозговую травму. Двое из его уцелевших спутников тоже крайне тяжело травмированы — у подростка поврежден позвоночник, у мужчины раздроблены обе ноги ниже колен. Местные жители привозят их в свое село, а через две недели все трое практически здоровы.
Второе. Плато, где находится село, в течение тысячелетий было фактически отгорожено от остального мира, в его флоре и фауне, как отметил уважаемый Сергей Эрнестович во время своего там пребывания, сохранились редкие экземпляры. Он мог предположить, что и микрофлора в той местности может иметь свои особенности. Действительно, им обнаружена палочка, морфологически и биохимически во многом сходная с corynebacterium diphtheriae. Однако, в отличие от corynebacterium diphtheriae, она вегетатирует в крови млекопитающих и может попасть в кровяное русло как в результате внутримышечного введения культуры, так и через желудочно-кишечный тракт. Лучшей средой обитания этой бактерии вне организма является белый сыр, который жители села готовят по определенной технологии. Во всяком случае, в других видах сыров она селиться не хочет, хотя хорошо взрастает на питательных средах.
Третье. Проверка на токсикогенность in vivo. Все мы по милости уважаемого Сергея Эрнестовича, накормившего нас сыром, содержащим культуру, наряду с белыми мышами и морскими свинками стали участниками этой проверки. Не красней, Сережа, я это говорю не в качестве претензии. Итак, из всех тех, кто в тот день ел сыр, бактериемия — наличие в крови бактерии — обнаружена у вашего покорного слуги, у Златы и у двух аспирантов — в тот день они пришли поздравить своего шефа с днем рождения и с голодухи объелись бутербродами. Сыр, между прочим, действительно был очень вкусный. У остальных в мазках крови бактерии отсутствуют. Не привились они также и у половины подопытных животных. Почему? Это еще предстоит выяснить. Палочка присутствует также в мазках крови у самого Сергея Эрнестовича, у всех жителей села, а также у всех тех, кто уцелел в аварии. На данный момент можно сказать, что никаких негативных ощущений мы не испытываем.
