Бек Макмастер - Поцелуй стали
— Не называй меня так, не смей. Только отец обращался так ко мне.
— Ты что-то знаешь.
Онор встретилась с гостем взглядом:
— Возможно.
— Поделись со мной, — произнес он. — Вдруг это ключевая деталь, которая поможет нам поймать зверя, пока не пострадал кто-нибудь еще.
Онория по-прежнему сомневалась. Насколько она могла доверять Лео? Не настолько, как хотелось бы.
— Почему ты охотишься за ним? Почему именно ты?
— Меня послал принц-консорт, — резко ответил Лео, почему-то глядя на ее волосы.
Онория перестала барабанить по спинке кресла:
— Ты лжешь. Никогда не мог посмотреть мне прямо в глаза, если лгал.
Лео наконец глянул на нее:
— Ты так хорошо меня знаешь?
— Совершенно не знаю, — парировала Онория. — Раньше я думала, будто могу тебе доверять.
— Да ты ненавидела меня в детстве, — скептически произнес Лео. — И не без причины.
— Я тебя жалела, а не ненавидела. — Ее голос смягчился, губы изогнулись в печальной улыбке. — Ну, разве что тогда, когда ты подбросил мне в кровать тех жутких механических пауков или когда оторвал голову моей кукле и закопал ее.
Повисло молчание.
— Ты меня жалела?
Онория взглянула на Лео. Если бы все сложилось по-другому, она признала бы его как своего сводного брата. Но отец и герцог Кейн уничтожили любую возможность такого исхода.
— Герцог презирал тебя, а отец… отец оставался равнодушен.
Больно признавать, что Артемий Тодд был неправ. Но Онория не могла отрицать тот факт, что отец неважно относился к Лео. В памяти вспыхнула картинка: маленький мальчик с ангельскими золотыми кудряшками — очень похожий на Чарли в том возрасте — смотрит на нее с ненавистью во взгляде, пока она высвобождается из отцовских объятий. Мальчишка разворачивается и убегает, и той же ночью механические пауки забираются к ней в постель.
Лишь повзрослев, Онория догадалась, почему он так над ней измывался. Мальчик, который делал вид, будто ему все равно, никогда не был равнодушным.
— Не думаю, что предпочел бы твою жалость неприязни. — У Лео вырвался горький смешок. — Жалость делает нас слабыми. Но, увы, тебе не удалось меня отвлечь. Ты что-то знаешь о вампире.
— Я и не отвлекала, — парировала Онория. — Ты солгал о своих мотивах охоты на эту тварь. У тебя какой-то личный интерес во всем этом, что наводит меня на мысль, а не знаешь ли ты, кем был вампир до обращения?
Лео окинул ее оценивающим взглядом:
— И теперь ты просишь довериться тебе?
— Я не предам тебя.
— Неожиданно. Прости, но я не верю в сантименты. — Его губы изогнулись в циничной ухмылке. — Думаю, при таких обстоятельствах ты как раз это и сделаешь.
— Что ж, тогда мы в затруднительном положении. Твоя информация в обмен на мою.
— Люди могут погибнуть, Онория. — Лео шагнул вперед, нависая над ней. — Тебе наплевать?
— Они могут погибнуть в любом случае. Еще не решила.
Лео разочаровано зарычал, схватив ее за руку:
— Ты всегда такая чертовски упрямая?
— Ага, всегда, — мягко произнес кто-то сзади.
Онория обернулась:
— Блейд.
Он шагнул в комнату, медленно изучая обстановку. Темный взгляд — демонически черный, обсидиановый — скользнул по Онории и Лео. И Блейд явно заметил, как близко они стоят друг к другу.
— Ты должен быть в постели. — Онория чувствовала себя виноватой, хотя на то не имелось ни единой причины.
— Звиняй, шо испортил ваши планы, сладкая.
* * *— Планы? — Онория шагнула ему навстречу. — И что именно ты под этим подразумеваешь?
— Да вот даж и не знаю.
Блейд прикрыл за собой дверь одними лишь кончиками пальцев. Прищурившись, он смотрел на руку Онории, которую столь фамильярно держал Лео. Онор просила доверять ей и прошлой ночью принесла своего рода клятву верности. Оставалась лишь одна проблема. Бэрронс.
— Это не то, что ты думаешь, — пробормотала Онория.
Блейд медленно приблизился, пытаясь заново оценить ситуацию. Волосы на затылке встали дыбом, как только в ноздри ударил запах Бэрронса, запах его лосьона после бритья. Внутренний демон, темная, вечно голодная часть Блейда, которой он никогда не мог нормально управлять, требовала накинуться на Бэрронса с клинками. Но… прошлая ночь. Она же должна была что-то значить.
Через окно в комнату лился свет, обрамляя Онорию и Бэрронса в золотой прямоугольник. Этот свет поблескивал в волосах герцога и мерцал на яркой алой ткани платья Онор. Красивая из них выходила пара. Оба молодые и статные, с кожей сливочного оттенка и темно-карими глазами. Блейд вдруг почувствовал себя невероятно старым, принадлежащим к миру теней.
— Я знаю, на че эт похоже, — произнес он, ощущая сплошную боль внутри. — И хочу те доверять. Но… черт побери, Онория… Те так трудно дать мне хоть какое-то проклятое объяснение?
— Ты спал, и я подумала, что мне лучше самой встретить Лео. Кроме того, у меня к нему были вопросы по поводу вампира.
Те самые вопросы, что он услышал, прежде чем вошел в комнату.
— Я не спрашиваю, че ты тут делашь.
Бэрронс с осторожностью отступил от Онории:
— И в мыслях не было вторгаться на чужую территорию.
— Я тя не спрашивал.
Онория сжала руки в кулаки, губы превратились в одну тонкую линию. Но в глазах светился не гнев, а боль.
— И ты говоришь, что доверяешь мне.
— Доверяю. Но Бэрронс вечно встает между нами, а ты упорно не желашь мне сказать, че он для тебя значит. — Блейд не смог сдержать рвавшегося наружу разочарования.
Сделав еще один шаг вперед, он почти вплотную приблизился к Онории, почти схватил за руку, но тогда поддался бы гневу и голоду. «Нет. Она испугается». Он с наслаждением вдохнул аромат Онории, все еще теплой после сна в его постели. К нему примешивался запах розовой воды, но даже ей не удалось заглушить едва уловимые нотки секса и крови.
— Я оч стараюсь те доверять.
По телу Онории пробежала дрожь.
— Мне бы очень этого хотелось. — В ее голосе сквозила боль. — Лео?
Бэрронс напрягся:
— Нет.
Онория обернулась:
— С меня довольно секретов. И мне надоело защищать тебя, в то время как тебе, очевидно, глубоко плевать на всех нас. Похоже, ты слишком долго жил в Эшелоне и уже не способен поверить, что не всем интересны твои закулисные игры. Блейд никогда не стал бы использовать эту информацию против тебя.
«Смотря какую».
— Я никому не доверяю и имею на то веские причины. Или ты забыла, кто именно меня инфицировал? — Взгляд Бэрронса стал жестким.
Онория побледнела:
— Он не хотел. Он пытался помочь тебе не заразиться.
— Он пытался протестировать свою чертову вакцину, — рявкнул Бэрронс. — Плевать он на меня хотел. Я всегда был для него лишь очередным подопытным кроликом.
— О ком эт вы толкуете, черт побери? — не выдержал Блейд.
Оба, Онория и Лео, взглянули на него темными глазами в обрамлении густых ресниц. Выражение в этих глазах было практически идентичным. Мгновение — и Онория отвернулась, разрушив наваждение. Но Блейд все же не смог забыть то, что увидел. «Господь Всемогущий». Он замер.
— Ты евойная сестра. — В его голосе сквозило удивление. — Черт возьми, ты евойная сестра!
Бэрронс побледнел, а Онория с облечением выдохнула.
— Да, — прошептала она. — Сводная сестра. У нас с Лео один отец. Я единственная, кто знает. Лена и Чарли никогда не встречались с Лео.
Мозг Блейда лихорадочно работал. Черты их лиц были похожи лишь отдаленно, но глаза — они выдавали родство. Неудивительно, что он упустил это из виду. У Чарли с Бэрронсом было больше сходства, и оно, скорее всего, будет лишь усиливаться по мере взросления парнишки.
— Кто отец Бэрронса? Герцог или Артемий Тодд? — И Блейд тут же сам ответил на свой вопрос: — Тодд, верно?
Иначе зачем это скрывать? Так вот почему она обратилась за помощью к Бэрронсу, прежде чем пришла к нему, Блейду. Эта мысль почти заставила его улыбнуться. Он совершенно зря беспокоился.
Бросив на сестру мрачный взгляд, Бэрронс обратился к господину:
— И что ты собираешься делать с этой информацией?
Блейд покачался на ногах. Его охватила такая эйфория, что чуть грудь не лопалась. Ему хотелось подхватить Онорию на руки и закружить. Она — его. Целиком и полностью.
— Скорей всего, ниче, — пожал плечами Блейд. — Вот изловим вампира, и надеюсь ваще как можно реже тя встречать. И ваще о те вспоминать.
— Мне слабо в это верится, — ровно произнес Бэрронс.
— Ниче удивительного. — Герцог — голубокровный до мозга костей. Ему никогда не понять: Блейд хотел лишь, чтобы его оставили в покое и дали возможность быть с семьей… и с Онорией.
Все еще не уверенный, как воспринимать заявление господина, Бэрронс взглянул на собеседников:
— Мне нужно кое в чем признаться. Но я скажу тебе. Только тебе. — Он посмотрел в глаза Блейду.
