Залив 9/8 - Евгений Владимирович Сапожинский
Эх, Наташа слабовата. Но ничего, научим. Главное — желание! А там уж разберемся.
* * *Дочь вела огонь прицельно. Я любовался ей. Гнусные медно-глянцевые черви, словно опутанные тончайшей проволокой, изгибались, агонизируя. Да не черви, всего лишь личинки. Вы видели когда-нибудь созревшее, прошедшее метаморфоз чудовище? Это вам не на бумажках царапать в кабинете с секретаршей, кофе и лимоном. Конечно, сие было всего лишь показательным шоу. Пусть дитя побалуется. Волчица-мать сначала кормит детей отрыжкой, а затем приносит в пасти полузадушенных зверьков на потеху деткам.
Увлекшись, не заметила, как гадина поползла по штанине, влезла на рукав и стала прогрызать скафандр. Наташа, молодец, вовремя обнаружила супостата и хорошенько хернула по личинке плазмой. М; а благодарно кивнула и продолжила расстрел.
Мрази трепетали и гибли.
— Лихо мы их, папаня? Так их, сволочуг… Так… И так!
Да, дочурка умеет не только в клубняках оттопыриваться.
Я пошел в ночной павильон и взял пива.
А потом мне все это надоело, и я раздолбал клавиатуру.
Достал запасную.
Ну, Марс, мать вашу.
А Земля? Шарага.
Те еще тусовки в транспорте, каждый второй пялится в экран, а каждый другой второй думает о том, что пора бы достать дебилофон и тем или иным образом отметиться в сообществе убогих. А здесь, на хрен, красота… Старею, что ли?
Как-то раз я был в одном городишке и имел на редкость толковый разговор с автохтонами. Этот город, будь в окрестностях полустоличных или вроде того, звался бы просто поселком, здесь же был неким приличным центром бытия. Несколько храмов, школ, Вечный огонь на привозном газе из баллонов. Потрещали, потом (накрапывал дождь) разошлись. Кое-какие мысли заползли в голову.
Путь туда был странен, но оттуда — куда странней. Какой-то музей под открытым небом. Чувак на педоэкраноплане архаичной конструкции (механизм был сделан чуть ли не до изобретения антиграва, то есть антиграв-то работал, но педали при этом велосипедофилу приходилось крутить до седьмого пота, что было заметно по кепке, съехавшей набок), ничего вразумительного не ответил на наш вопрос о качестве дороги. Вольному — воля. Мы-то ехали на джипе, апологеты романтики. «Мариинский канал знаете?» — вопросило существо, раскручивая маховик. Его машина была еще и оборудована экспонатом, явно спертым из музея Н. В. Гулиа. Мы не знали. Да и не очень-то хотели знать. «Как у вас с рыбой? — спрсили мы. — Сложно ли с ней? Вам, уважаемый водно-воздушный крестьянин, не петляво ли жить, рыбача в эфире?» — «Нет, — буркнул он; шуршащий и хлюпающий винт уже начал перемалывать молекулы атмосферы (я их видел, как вот сейчас тебя увижу, если, конечно, надену очки с особыми линзами той самой отличной шлифовки), — а вот вам бы лучше не то чтобы держаться от этих мест подальше, а просто ехать». Толян (все бы ничего, но последняя реплика представителя местного разума его явно задела), харкнув по-интеллигентски, надвинул на лоб свой псевдошлем цвета хаки, затем сдвинул его на затылок и, почувствовав себя ни с того ни с сего хозяином положения, сделал подозрительный жест (его заметил только я); рявкнул (это исключительно ему, обаче, блеянье противоестественно изнасилованной овечки показалось суровым рыком властителя здешних мест): «Э! А не будете ли вы так любезны объяснить, милейший!..» — Но автохтон умыл нас без мыла. А если и с мылом, то с детским. Он врубил на полную катушку генератор звука чихающего двухтактного движка мопеда и скрылся. С эквалайзером было явно что-то не то. У меня был соблазн встряхнуть чертову коробку и трахнуть ее обо что-нибудь. Или, наоборот, шарахнуть по ней чем-нибудь не слишком увесистым вроде резинового демократизатора.
А! Заработало. Я уселся поудобнее и стал смотреть дальше. Э-э… так Марс?
Блин, а чего это я вообразил? Я же родился на Земле, на ней же, судя по всему, и окончу свои бренные дни. Ну на кой он мне сдался, Марс этот ваш?
Прервусь. Прогуляюсь в одно местечко. Дождь кончился. Далековато, да не так, чтоб очень. Ноги — в штаны, ноги в сандалии! Ноги… чуть не забыл. Ноги — в трусы. Кажется, ничего не перепутал. Панамку надеть. Иду в сквер, раскланиваюсь с соседями. Иду, дабы предаться умиротворяющим мыслям. Не обращаю внимания на детский перформенс, не обращаю, не педофил ведь какой-нибудь! Хотя… детки… люблю ведь.
Нырнуть, пересеча, и непопастца, и вынурнутца, а речсча бежитсча. Аллейка, кивнув, слегка кривитсча; выйти, преодолеть весьма объемистый (сука, на этот раз всего лишь почти в трех измерениях), перекресток, — да и прибыть на место дислокации. Здесь военно. Обман мыслей. Давно уже никто не отдает четких недвусмысленных команд, и оркестр уехал. Да, Перцуцац. Самое главное: не забыть о нем. Об этом гуманоиде со столь смешной фамилией (пока он мне не представился, я сам в такую чепуху не поверил бы).
Плюхнулся на скамейку. Сквер то ли интимно, то ли патетично великолепен. Небо сине. Храмовый колокол брякнул и передумал. Зачем-то плыло себе облачко, а говнотечка-речка катила какие-то весьма не полные воды.
Красота. Я вынул из кармана конверт нехорошей, попсовой фирмы, за который уже расписался: претензий ни к кому не имею. И к себе, наверное, тоже? Та́к подразумевалось, или мне это показалсь?
Нужно вынуть из конверта документы, подписать где-то еще, что-то уточнить, а у меня не было никакого желания заниматься этой галиматьей. Я лелеял дурацкую надежду, что среди этих бумаг, дурно отпечатанных на дешевом «Братке», может быть, найдется что-нибудь стоящее — например, Катькина фотография стандартного, как они говорят, формата десять на пятнадцать. И карточка нашлась. Она как-то сама собой выпала из вороха бумаг. Я тупо смотрел на нее, упавшую, лежащую на песке, ярко освещенную почти полуденным солнцем.
Платаны (и какой дурак посадил платаны в этом сквере, да какой это в таком случае сквер, скажите, если умеете говорить?) уже совсем не радовали, мне больше по душе наши родные ели… Да что я оттягиваю сюжет? За спиной послышалось гмыханье, а я ведь и сам веду себя не так уж редко подобным образом; боюсь показаться негалантным. Вежливое покашливание — так это надо назвать.
Перцуцац не таился. Если б я не поленился обернуться, то
