Елена Минкина-Тайчер - Принцесса Лягушка
Зима наступила внезапно. Здесь все наступает внезапно — утро, ночь, дождь, нашествие медуз в море, наглая ослепительная жара. Никаких переходных отенков — ни печально–серого, ни туманно–голубого или бледно–зеленого.
Вот и сегодня задул пронзительный ветер и хлынул совершенно бесконтрольный дождь, как–будто опрокинули ванну с водой.
Я с трудом добегаю до машины. О, Боже мой! Бензин!! Стрелка еще вчера стояла на нуле. Разве это можно освоить?! Каждую неделю ехать на специальную станцию, открывать в машине специальную дырку, засовывать туда тяжеленный негнущийся шланг. Каменный век! Джунгли! Ну почему эти студенты не сделали свое открытие всего на двадцать лет пораньше? Главное, в той самой стране!
— Доктор, вам не нужна помощь?
Сплошной поток воды по стеклу, я не сразу различаю, кто остановился напротив. А! Пациент Рабинович с длинным именем.
— Пересаживайтесь скорее, подвезу! Вам ведь на работу?
Думать особенно некогда, через пятнадцать минут начинается прием. Я пытаюсь приоткрыть свою дверцу, но ветер тут же ее захлопывает, а заодно плещет в лицо водой. И тут пожилой вежливый Рабинович стремительно открывает дверь, хватает меня за куртку и перетаскивает к себе в машину, как глупого котенка. Я даже не успеваю намокнуть, только по лицу текут струйки. О, моя косметика! И сумка совершенно мокрая… Мой спаситель забирает сумку, аккуратно кладет на заднее сиденье, потом достает из бардачка мягкую бумажную салфетку и быстро вытирает мне щеки и лоб. Хорошо хоть нос не высморкал!
— Как вас отпускают одну в такую погоду?!
Интересно, что я должна ответить?
— А почему вы не явились на повторный осмотр? Я ведь отменила половину лекарств, требуется наблюдение!
— Не сердитесь! Я не думал, что вы помните. Честно говоря, без лекарств как–то легче стало жить. Вот и решил, что больше можно не приходить.
— А эргометрия? Мониторинг?
— Все выполнено, клянусь!
— А результаты?!
— И результаты получил. Лежат дома, на полочке.
— Нет, ну как можно быть таким легкомысленным?! Вы же интеллигентный человек!
— Не сердитесь, доктор, я не нарочно. С одной стороны, действительно, лучше себя чувствую. С другой, — новая работа, квартиру искал, машину. Совершенно забыл к вам записаться.
— А нарушения ритма? В нашем возрасте нельзя полагаться только на самочувствие!
— В нашем?! Не примазывайтесь! Вы — совсем девчонка! Даже неприлично говорить про возраст.
Я на минутку пугаюсь. Нет, он не может знать.
— Хороша девчонка! Вы даже не представляете. В этом году исполняется пятьдесят лет! Очень зрелый и серьезный возраст.
Мне немного неудобно врать этому симпатичному человеку, но что я еще могу сказать?
— Не может быть, — твердо заявляет пациент. — Вам тридцать. Самое большее — тридцать два. Как моей дочери. Вы хорошо изображаете взрослую женщину, это правда, но я умею читать по глазам.
Я опять пугаюсь немного, нужно быть разумнее и серьезнее! Самая грубая ошибка в тайм–командировке — раскрыть себя и нарушить временные отношения. Никто не знает, к каким непредсказуемым событиям и катастрофам это приведет. К тому же тебя сразу отзовут обратно и с треском уволят из университета и науки вообще.
В детстве мне читали старинную русскую сказку про лягушку, которая сбрасывала кожу и превращалась в прекрасную принцессу. Или, наоборот, принцесса превращалась в лягушку? Я уже забыла подробности, но дальше там начинались какие–то глупости и ужасы. Кажется, ее собственный муж сжег лягушачью кожу. Или какой–то другой принц приехал на печке и увез эту кожу? Короче, она исчезла, эта принцесса–лягушка. Исчезла, вот и все.
— Какое у вас красивое имя, — говорю я чтобы переменить тему. — Только длинное немножко.
— Вам нравится, правда? Я очень рад! Моя семья совершенно так не думает. Когда–то жена отказалась менять фамилию, мотивируя тем, что лучшее место для Элиэзера
Рабиновича — это анекдот. А ведь Рабинович означает — сын равина, ничего плохого. Но дети, когда подросли, тоже выбрали фамилию жены. Я мог бы сменить или укоротить, но не хотелось из–за мамы, она меня обожала и баловала всю жизнь, зачем же идти на мелкие предательства? Мама случайно спаслась в детстве, богатый дед, мудрый и дальновидный человек, вывез ее из оккупированной Польши в Америку.
— А деда звали Элиэзер?
— Ну, конечно!
Мы, наконец, приехали. Надеюсь, в такую погоду будет меньше больных. Все–таки не каждый готов вылезать из дома в холод и ураган, чтобы рассказать доктору про насморк или больную коленку.
Я прощаюсь с Элиэзером, приятный человек, только странный немного. Впрочем, наш городок полон странных людей. Я не удивлюсь, если он сочиняет баллады в стихах или рисует на шелке.
Мои надежды, конечно, не оправдались. У двери сидело четыре человека. Значит, как минимум трое без записи. Ситуация, с которой я совершенно не справляюсь. Ругаться? Отправлять домой? Но обычно без очереди приходят с самыми тяжелыми и острыми случаями. Если бы компьютер не был таким медленным и несовершенным! Про принтер я вообще не говорю, смотреть не могу на этого урода!
— Доктор, я вас умоляю, только вы можете помочь!
Маленькая изящная женщина средних лет, Эдна Шварц. Всегда нарядная, красиво причесана. Невозможно поверить, что у нее тяжелая хроническая болезнь крови и еще сахарный диабет. Лекарства, которые приходится выписывать, не помещаются на трех страницах моего трескучего уродца. Но сегодня ее не узнать — бледно–серое лицо, руки дрожат, глаза опухшие и красные. Я пытаюсь сосредоточиться на ее биополе — нет, никаких новых проявлений болезни не ощущается.
— Доктор, их перевели на границу! Он скрывает, конечно, но я сразу догадалась. Вчера погиб мальчик из его взвода. Доктор, я больше не вынесу! Третий раз! Третий сын в боевых войсках! Напишите, что у меня обострение, я вас умоляю!
Она вдруг сползает на пол и начинает рыдать, зажимая рот руками.
Эта ужасная действительность! Вся страна связана с армией — каждый человек или солдат, или резервист, или отец солдата. Каждый мальчик станет солдатом и запросто может погибнуть в 20 лет. Жестокость и безответственность политиков. Варварское время!
— Хорошо–хорошо, я напишу! Я напишу, что вы нуждаетесь в постоянном уходе, особенно в последний месяц.
То, что я собираюсь сделать — грубое профессиональное нарушение. Случайная комиссия легко может проверить мои записи, сверить с анализами больной… Но ничего другого я не могу придумать. Никакая биотерапия, даже опасная для жизни врача, тут не поможет. При подготовке с психологами такие случаи не обсуждались вообще.
Женщина встает, краски медленно возвращаются на серо–бледное лицо. Остается надеяться, что комиссия не заметит или не появится вообще.
— Доктор, дорогая, как жить? Нас никто не жалеет. Никто не хочет понимать, какой кошмар несут террористы! Каждая страна думает только о себе, безумные! Как будто завтра эти чудовища не явятся к ним и не начнут все взрывать. Что будет с нами и нашими детьми?!
Если бы я могла рассказать! Все будет хорошо и прекрасно с вашими детьми, бедная моя Эдна. Нужно только терпение. Только подождать двадцать лет, эти два мальчика, два яйцеголовых умника и отличника уже родились в Хайфе. Скоро они подрастут, поступят в университет и представят на конкурс студенческих работ новый вариант топлива. Очень простой и неожиданный. Такой простой и неожиданный, что даже у недалекого местного руководства хватит ума взять изобретение под государственный контроль и расширить исследования. Через два года Соединенные Штаты и Япония вложат огромные деньги в разработку, в Негеве вырастет новый институт а вокруг него — огромный чудный город. Я ездила туда незадолго до своей командировки. Бесконечные цветники и сады, белые дома из иерусалимского камня, танцевальные площадки.
Впрочем, вся страна изменилась, — живой музей истории и религии, бесконечные дворцы, павильоны, выставки, спорт–городки, курортная зона длиной в 300 километров, грандиозные университеты. Ничего удивительного — эта топливная революция просыпалась на страну золотым дождем. После первого шока и восторга руководство сделало два мудрых шага — оно объявило о бесплатном высшем образовании и создании профессиональной армии. Все решают деньги, моя дорогая Эдна, кто этого не знает! Молодежь, вдохновленная неслыханным успехом изобретателей топлива, рванулась в науку. Нет, такого уровня открытий больше не случилось, но произошел огромный рывок в экономике, химии, строительстве, медицине. Наконец, широко развернулось опреснение воды, переход на подземный траспорт и озеленение пустынь. Параллельно стремительно формировалась профессиональная армия. Был объявлен конкурс для людей от 20 до 25 лет, любой национальности, не исповедующих ислам, не имеющих семьи, готовых к суровой дисциплине и постоянным тренировкам. Месячный оклад равнялся годичному окладу директора банка, но при малейшем нарушении устава человек отчислялся без объяснений. Конечно, кроме местных отчаянных мальчишек хлынул поток претендентов из других государств, в основном из Украины, России и Африки. В этом была своя логика — если можно покупать спортсменов и тренеров, то почему не купить и солдат? Арабские соседи, еще не понявшие катастрофы падения нефти, столкнулись с монолитной, не знающей страха и усталости силой. Никакой поддержки со стороны Европейского Союза не ожидалось, его интересовало только топливо. Национальные и религиозные исламские фанатики, потеряв поддержку нефтяных магнатов, окончательно растерялись. Одновременно были объявлены огромные компенсации жителям оккупированных территорий Израиля при их желании выехать из страны. Сначала двинулись самые слабые слои арабского населения. Более ортодоксальные скупали земли у обедневшего Ирана, менее религиозные и молодые осваивали бесконечные просторы России. Но очень многие захотели остаться в расцветающей и богатеющей на глазах стране. Вскоре Иордания и Ливан предложили вступить в Союз и предоставить свои земли для развития экономики и градостроения.
