Алеша Драконыч - Шелонин Олег Александрович
— Попалась птичка! — Расцарапанный Кощей повернул ключ в замке и убрал его в карман.
Роксана с другой стороны зарычала от злости. Пещера была тупиковая.
Сделав профилактический втык Соловью за бездарно проведенную и благополучно проваленную операцию обмена оборотня на яичко, Кощей в заключение отвесил ему звонкую затрещину и отдал короткое распоряжение:
— Все здесь прибрать. Чтоб блестело и сверкало, а я пока пойду помедитирую. Надо подумать.
С этими словами бессмертный злодей двинулся в сторону самой дальней пещеры, яростно пиная все, что попадалось под ноги на его пути. Вид у скромного олигарха при этом был настолько мрачный, что даже верная Манюня не решилась следовать за ним. Она села под дверью и начала ждать. Медитировал Кощей долго и очень шумно. Он громко топал и чем-то периодически стучал. Часа через два Манюня рискнула робко поскрестись. Резиновыми пальцами это сделать было трудно. Манюня нажала сильнее. Дверь подалась. Не услышав с другой стороны протестов, манекен проскользнул внутрь.
— А! Подруга дней моих суровых? — буркнул Кощей, нарезая круги вокруг каменного стола своего нового кабинета.
Счастливая до соплей Манюня немедленно пристроилась в кильватере.
— Меня голыми руками не возьмешь, — хорохорился Бессмертный. — Раз пока живой, значит, еще нужен. За Виону трясется, иголочку сломать боится. Пока боится… А как надоест бояться?.. Думай, башка, думай!
Кощей подскочил к стене и начал стучаться об нее головой. Похоже, он делал это уже не раз в процессе медитации. Голова была вся в синяках и шишках. Не выдержав этого зрелища, Манюня бросилась вперед, и… бессмертная голова отскочила от резиновой груди.
— Манюня, — умилился Кощей, — грудью прикрыла! С такими кадрами и не победить?
Похоже, именно этого импульса ему не хватало для вдохновения.
— Итак, что мы имеем? В смысле, я имею? — вопросил он свою героическую подругу.
Манюня раскрыла объятия. «Меня!» — безмолвно кричало все ее резиновое тело.
— Знаю, — стряхнул скупую мужскую слезу Кощей, — но даже ради спасения своей бессмертной жизни магрибскому колдуну я тебя не отдам. С него и Вионы достаточно… которой у меня нет. А что в таком случае мы можем ему противопоставить?
Манюня пожала плечами.
— Только одно. Срочное претворение в жизнь моего гениального плана, сорванного по вине бездарных исполнителей. И тогда мне не страшен никто! Что бы там ни говорила эта жалкая ничтожная личность из Магриба, весь мир будет у моих ног, и он первый почтет за счастье обло-бызать мои стопы! Будем работать в этом направлении. Жалко, что Лейлы нет! Итак! Аура ему нужна незамутненная, значит, сам не сунется. Пошлет кого попроще. Какого-нибудь дурачка без магии. Влюбленного джигита… Ха! Так мне только того и надо. Пусть идет. Сам готов дорожку показать, только вот носа отсюда нельзя высовывать. Ладно, что-нибудь потом придумаем. Лейлы нет, Вионы нет, зато есть дикая, но очень симпатичная кошка… — Манюня при этих словах содрогнулась, Кощей успокаивающе поднял руку, — …которую этот дурак Соловей приволок вместо Вионы, даже не засунув ее в мешок. Плохо, что не Виону, но хорошо, что хоть что-то приволок. Остается только узнать, кто она, что она и есть ли у нее возлюбленный.
Кощей вновь задумался.
— Должен быть! Девка молодая, красивая, кровь с молоком, не может быть, чтоб на нее никто не запал! Знать бы — кто? Информацию слить, чтоб сам, своими ножками за тридевять земель в тридесятое царство! Что ж, попробуем узнать…
Кощей ринулся в сторону узилища Роксаны. Манюня, скрипя резиновыми членами, понеслась следом.
— Эй, малахольная, у тебя возлюбленный есть? — нагнулся к замочной скважине Кощей.
Оттуда вылетела шпилька. Любовь творит чудеса. Как Манюня успела втиснуться между глазом Кощея и дверью, не понял ни Кощей, ни Соловей, застывший с открытым ртом, совком и веником в руках. Пронзенная шпилькой насквозь, Манюня начала сдуваться.
— Прощай, любимый… — просвистела она проколом и опала окончательно, превратившись в бесформенную резиновую тряпку.
От громоподобного рева Кощея содрогнулись стены. Роксана, до которой внезапно дошло, с кем она имеет дело, затихла в своем узилище. «Доигралась. Прибьет», — мелькнула в ее голове паническая мысль.
Кощей в тот момент действительно был на грани, и ему очень хотелось кого-нибудь прибить, но Роксана еще нужна, а спустить пары было просто необходимо. Увидев глаза бессмертного злодея, Соловей понял, что пора заказывать белые тапочки.
— Ш-ш-шеф, х-х-хочешь, я ее заштопаю, а потом надую? — заикаясь, спросил он, пятясь от осатаневшего Кощея.
— Думаешь, мне самому слабо?
— Да ты че, шеф! Ты бог, а я…
Это спасло ему жизнь.
— Тьфу! Склероз проклятый… я же бог!
Бессмертный злодей сделал пасс в сторону Манюни, и резиновая кукла начала обрастать силиконом.
— Ух ты… — выпучил глаза Соловей. Формы у возродившейся Манюни были впечатляющие.
— Возьми меня, — томно простонала внезапно прорезавшимся низким грудным голосом силиконовая красотка.
Соловей шумно сглотнул слюну.
— Это она кому? — спросил он у Кощея.
Услышав в ответ рычание, понял, что не ему, проводил завистливым взглядом хозяина, несшегося в свой персональный кабинет с Манюней на руках, грустно вздохнул и только снова взялся за метлу, как кто-то бесцеремонно дернул его за штаны. Разбойник опустил глаза.
— Распишитесь. Вот тут, тут и тут.
Маленький человечек в коричневом балахоне с длинной седой бородой протягивал Соловью лист пергамента. В другой руке его была чернильница-непроливайка с торчащим из нее гусиным пером.
— Это че? — тупо спросил Соловей.
— Акт.
— Какой такой акт?
— Порчи имущества в результате неграмотного перемещения в эти шикарные апартаменты.
— Да ты че, гном, опух?
— Кроме того, — ледяным тоном продолжил гном, — расписка, что к нашему клану претензий не имеете, и договор на ремонтно-восстановительные работы.
— Ну-ка, ну-ка, — насторожился Соловей, — насчет последнего не понял.
— Чего тут понимать? Все уберем, приберем, восстановим художественную лепку на стенах… Короче, все будет снова сверкать.
— Ты кто?
— Прораб.
— Сколько? — сразу взял быка за рога Соловей.
— А тебе не все равно? Кощей платит. Ты ведь у него мажордомом? Значит, можешь выступить как доверенное лицо. Распишись.
Соловей немедленно бросил метлу и с удовольствием расписался. Тут же неведомо откуда высыпала орда гномов, и работа закипела. Под чем там расписался полуграмотный мажордом, нам неизвестно, но гномы не только восстановили порушенную каменную мебель и разбитую лепнину на стенах. Но и раскидали завалы, соорудили стеллажи для Кощеевой коллекции…
Они были настоящие мастера каменных дел. Даже восстановили, шустро работая мастерком и цементным раствором, разнесенные вдребезги статуи. Только руки Венеры Милосской с каменным щитом не нашли куда приспособить. Долго спорили, бегали вокруг статуй, пытаясь их куда-нибудь воткнуть, но вторая пара рук везде оказывалась лишней. Что-то сердито лопоча, гномики вмуровали ее в пол, сделав из щита нечто напоминающее скамейку. Закончив работу, они дружно протопали куда-то в сторону самой дальней пещеры и исчезли.
Очень довольный Соловей развалился на каменном диване в ожидании награды от благодарного хозяина. Возможно, он бы их и получил, если бы не прораб. Шустрый гном умудрился перехватить разморенного, благодушного Кощея на выходе из отдельного кабинета, где последний только что отмедитировал с Манюней. Изучив подписанные мажордомом бумаги, Бессмертный схватил первое, что подвернулось под руку, а именно гнома, и, яростно размахивая этим оригинальным оружием, понесся благодарить слугу. По дороге гномик сумел убедить Кощея, что молотом выражать благодарность эффективнее, толкнул свое орудие производства бессмертному злодею за десять золотых и, пока Кощей приноравливался к новому оружию, подписал с ним еще один договор на ремонтно-восстановительные работы, которые обязательно потребуются по окончании воспитательного процесса. Это заставило скромного олигарха задуматься, и он, отложив в сторону молот, наградил нерадивого слугу обычной оплеухой, после чего начал пинать ногами.
