Горец. Вверх по течению - Старицкий Дмитрий
— Ускоряйте движение роты в атаке на препятствие, капитан, — мрачно выговорил ему Щолич. — Каждая лишняя минута — это двести выстрелов из пулемета по вашей роте.
Когда приехал из штаба проверяющий полковник принимать зачеты у маршевой роты, то пехотный капитан ему на нас нажаловался, что это специально его так изощренно гнобят на полигоне. Основным его аргументом было то, что без артподготовки пехота в атаку не ходит.
Наш капитан Многан спокойно пожал плечами и заявил в ответ на инсинуацию, что пушку и снаряды к ней он обеспечит — на складах это есть, только вот на полигоне нет постоянного артиллерийского расчета.
Полковник поспособствовал, отправил в город с приказом своего адъютанта, и на следующий день на полигон пригнали восемь канониров во главе с фейерверкером в качестве длительно прикомандированных в нашу часть. Очень недовольных такой ссылкой в лесную глушь.
Эллпе из своего хозяйства выделил трофейное орудие и телегу снарядов. Кстати, артиллеристов Многан сразу приписал к нему в хозяйство — по нахождению материальной части. И пусть он теперь за их дисциплину и отвечает. Фельдфебель упираться не стал и недолго думая закрепил за ними в своем хозяйстве холодный артсклад. Чтоб служба медом не казалась.
— Вот сейчас и проверим всё на условиях, приближенных к боевым, — удовлетворенно потер полковник ухоженными ладошками, как муха лапками перед обедом.
Меня как чертик дернул.
— Осмелюсь спросить, господин полковник, наступающую роту обстреливать из пулеметов мишенной команде также прикажете?
Тяжелый взгляд полковника меня просто ударил.
— Не умничайте, фельдфебель, без особого на то приказа.
Я и сократился.
Как и следовало ожидать, обстрел проволочных заграждений шрапнелью ничего не дал.
А впереди таких маршевых рот, для которых колючая проволока перед окопами становилась прочней крепостной стены, ожидалось на полигонную учебу много.
С этим надо было что-то делать. Но как устроен «Змей Горыныч», который применяется для преодоления такого заграждения в Российской армии, я не знал. Видел один раз из башни БТР его действие на учениях и впечатлился. За пять минут мы получили вполне сносный проход для бронетранспортеров всей мотострелковой роты в пяти рядах минированной колючей проволоки.
И совсем я не помнил, как такие заграждения проходили в моем мире в Первую мировую войну. Это вообще самая малоизвестная война для нашего населения. Наверное, оттого, что большевики ее тупо слили, завершив, по словам самого Ленина, «позорным и похабным» Брестским миром, предав в этой войне всех своих союзников буквально накануне общей победы.
Помнил только, что отравляющие газы не принесли желаемого эффекта.
Впрочем, как и первые танки.
Даже артиллерия крупных калибров оказалась бессильной против обороны с глубоко эшелонированной полевой фортификацией.
Сумели преодолеть такой позиционный тупик только ко Второй мировой войне созданием специальных штурмовых саперных частей и предельной концентрацией артиллерии на участке прорыва. Но опять-таки вначале была идея глубокой операции, и только потом стали считать потребные на нее ресурсы. А здесь пока все ресурсы усиления размазывают ровным слоем по фронту. Всем сестрам по серьгам, чтоб не обижались.
Поэтому, плюнув на лысины стратегов из генерального штаба, я по вечерам взялся за облегчение фронтового быта простого солдата.
Первым моим делом на ниве изобретательства стал проект нормальной ременно-плечевой системы по принципу старой советской — Y-образной. С дополнением второго патронного подсумка.
Затем облегчение ранца, для чего я предлагал толстую тяжелую кожу заменить плотным легким брезентом. Телячья шкура с шерстью на его крышке оставалась — она хорошо работала в дождь, отводя потоки воды от носимых вещей, не давая ранцу промокнуть. Даже собственноручно сшил образец. В качестве наглядного примера предельно тотальной экономии сшил также нормальный русский сидор, только с ремешками по бокам для шинельной скатки.
Предложил укоротить штык, как избыточно длинный и неудобный для разворота в окопах, и вместе с ножнами особой конструкции дать каждому солдату разборные ножницы для резки проволоки, по примеру штыка от автомата Калашникова. С той самой знаменитой квадратной дыркой. Потому как одни уставные кусачки на взвод — это заранее списать половину взвода в убитые.
И конечно же представил проект малой пехотной лопатки, которую многие ошибочно называют саперной. И написал обоснование, почему ею необходимо вооружить каждого рядового бойца.
Узнав от бывших городских работяг в своей команде, что паровые молоты в этом мире давно существуют, но используются странно — только на фасонной вырубке фурнитурного металла и монетном производстве, предложил не ковать вручную шанцевый инструмент, а штамповать его на этих молотах. И вычертил проект такой лопаты, состоящей из четырех деталей — трех клепаных и зажимного кольца на черенке.
Не знал я только, насколько глубокий штамп могут делать эти паровые молоты — нужна экскурсия на завод, который изготовляет кастрюли. Поэтому проект пехотного стального шлема с сожалением отложил до получения необходимой информации.
Когда эта напряженная работа по вечерам закончилась, мне страшно захотелось напиться. Но рота эта маршевая, будь она неладна, на своем хвосте принесла к нам новый императорский указ о запрещении продажи в гарнизонных кафе и гаштетах любого спиртного. Так вот у нас в полигонном чипке даже пиво пропало.
И что тут началось…
До открытого бунта, слава богу, не дошло, но тихие бурления плохо пахнущих субстанций в солдатской массе изрядно нервировали командиров.
И удивительное дело, больше всего солдат огорчила пропажа из гаштетного меню даже не водки, а… пива. Точнее, возможность в свое свободное время пропустить накоротке кружечку, реже — две… Народ тут экономный и в возрасте. И главное для него не сам напиток, а привычное вечернее времяпровождение.
Мне же хотелось нажраться именно водки. Потому как посетивший меня с визитом по наводке капитан-лейтенанта Плотто поверенный от юстиции для начала долго меня мурыжил параграфами и статьями с подпунктами, а потом смиловался и кратко объяснил, чем отличается изобретение от рационализации.
Все, что я наваял, оказывается, изобретением не являлось, разве что сидор. Да и тот имел в империи крестьянские аналоги среди бедноты — мешок, веревка да две луковицы по углам. Империя большая, и разнообразия в ней много.
— Заявку от вашего имени я подать могу, уважаемый Савва, но ничего не могу вам гарантировать… — развел руками прилично одетый господин, просто излучающий доверие к себе. — И императорская премия за рационализацию будет на порядок меньше. Это если еще военное ведомство такую рационализацию одобрит, что никогда еще не делалось быстро.
— А самовар? — постучал я по надраенному медному боку.
— Самовар — да. По крайней мере, я такого еще не видел.
Чай из самовара поверенному понравился. Вот этот агрегат он готов был запатентовать на мое имя быстро и брался торговать лицензиями на патент за долю малую. Всего двадцать пять процентов. И еще сообщил, что есть на рынке необходимость в простых переносных экономических печках.
Забрал с собой мои чертежи, четыре золотых и отбыл восвояси. На один золотой он мне сделал оптовую скидку.
Вот я и взвыл. Выручил меня хозяйственный Эллпе, доставший из загашника бутылку сливянки. Но сообщил, что она у него последняя. Так что нажраться не получилось, только снять стресс.
22
Капитан у нас мужик оказался мировой, долго прослуживший и все понимающий. Он просто своим приказом по части разделил торговую точку на полигоне на чипок для всех вообще и гаштет только для постоянного состава, куда переменный не пускали. Вот в последнем снова стали продавать пиво, основываясь на императорском указе о запрещении крепких спиртных напитков в гарнизонной торговле. Крепких! Понимать надо. Но также запретил продавать пиво на вынос.
