Варяг. Обережник - Мазин Александр Владимирович
– Я сам! – попросил Молодцов. – Можно, я сам с ней поговорю? Я знаю к ней подход.
– Будь по-твоему. Шибрида, возьмёшь Жаворонка и Будима, вместе с Даниилом.
– От ведь, всегда бы мне такие поручения давали.
– Вы ведите себя как обычно, – наставлял Данила друзей.
– Да не боись ты, – язвительно отмахнулся Шибрида. – Ты, главное, ежели она лебедем там обернётся или змеёй какой, кричи, уж мы придём, поможем тебе справиться с этой бабой.
И заржал.
– Пустое болтаешь, – напряжённо сказал Будим, – а если она ведунья какая? Ведунья многое может. Вдруг и тех смердов она тоже зачаровала, а двоих потом и вовсе угробила? Ты, Даниил, в глаза её не смотри, на чары не поддавайся. Если почуешь что… худое – сразу бога своего зови. Ну и друзей, мы на помощь придём.
– Ага, я ведьму ещё ни разу не имел, – заметил варяг.
Будим сокрушенно покачал головой.
В древнерусском борделе Данила бросил на стол держателю заведения скомканный кусочек серебра:
– Я к Уладе.
Поднялся на второй этаж, в номер. Девушка была одна, заправляла постель.
– Молодец, – всплеснула она руками, – вернулся сюда! Соскучился?
– Угу, соскучился. Меня чуть не соскучили без тебя окончательно.
– Что?
– Не слышала, что на мосту случилось?
– Нет. – Девушка вздёрнула бровь.
«Если она врёт, то актриса из неё вышла бы гениальная», – решил Молодцов.
– Да вот, чуть не убили средь бела дня на людях.
– Как так?
– Ой, не крути, солнышко, не делай вид, что не понимаешь.
– Ты чего, Молодец? – Улада и в самом деле выглядела испуганной, скрестила руки на груди.
– Ты чего, солнышко? Ужель боишься меня, думаешь, бить буду? – елейным голосом спросил Данила. – Да как же можно такую красу – и бить? Ни в коем случае. Я просто напомню тебе, ненаглядная, о чём мы говорили в прошлый раз перед моим уходом? По твоим чудным глазкам вижу: помнишь. Ты, красавица, рассказала об этом своему хозяину, тот сильно разозлился и решил отправить меня к чурам. Да не вышло.
– Что ты говоришь, милый, я никому ничего не сказала.
Улада хотела обнять Данилу, но он не позволил.
– Как скажешь, солнышко. Только помни: слух может пойти, что в таком-то доме послухи обитают, вести тайные по городу разносят. Глядишь, и перестанут сюда ходить люди честные.
Молодцов повернулся к двери, Улада его остановила:
– Послушай, Даниил, Мокошью клянусь, пусть у меня вся женская сила уйдёт, но никому ничего про твои слова я не говорила. И не знаю, кто на тебя зло затаил.
Молодцов заглянул в тёмно-карие, с зелёной окантовкой глаза и поверил.
– Да?.. Хм, ну теперь, пожалуй, верю. Только кто же меня убить хотел?
– Я ж откуда знаю, Молодец.
– А ты узнай, – предложил Данила. – Ты девушка умная, всех тут знаешь. Было четверо татей, звали их Осмысл, Гостята, Нежил и Мороз. Живут на плотницких улицах, двое первых пропали куда-то, после того как убить меня хотели.
– Что я, по-твоему, каждого плотника во всех концах знаю? – обиделась Улада.
– Знаешь не знаешь, но узнать сможешь. Ты умная, справишься. Я не такой, как здешние мужчины, я знаю, что умная женщина на многое способна. Ну и в долгу за услугу не останусь.
Улада вдруг лукаво посмотрела, улыбнулась и стала развязывать ремешок, подпоясывающий талию.
– Эй, ты чего? – спросил Молодцов.
– Как чего? Серебро за меня заплатил и уйти просто хочешь? Не выйдет, да и вдруг заподозрят чего. А об услуге… Помогу я тебе.
Улада задрала подол рубахи, обжив молочного цвета живот, а затем и всё, что выше. Одно мгновение – и на ней уже нет одежды, нижнего белья в этом мире не предусмотрено.
– Ну что, это она? – спросил Шибрида у Молодцова.
Двое охранников ждали его в холле борделя, оба весёлые и довольные.
– Нет, – махнул головой Данила.
– Точно? – переспросил Будим.
– Точно, не беспокойся, не зачаровала она меня. Зато обещала помочь.
– Тю, какой толк от блудящей девки может быть? – Шибрида пренебрежительно махнул рукой.
– Зря ты так. Кажется мне, что толк от неё будет.
– Поговорил с девкой? – спросил Воислав.
– Да, она тут ни при чём, – ответил Данила.
Батька кивнул, как будто ждал этого ответа. Они с Молодцовым находились вдвоём в комнате, где жил Воислав. Она заметно отличалась от тех, куда поселили других охранников: окна заставлены слюдой, на стенах ковры, увешанные оружием и сигнальными рогами, постель застелена шёлковым одеялом с жёлто-синими узорами. Рядом с кроватью стол, на нём кувшин и два кубка, рядом с ним лавка с резной спинкой, на ней, широко расставив ноги, сидел Воислав.
– Уверен, что она не обвела тебя вокруг пальца? – уточнил батька, разливая вино по кубкам. – Ты садись.
– Да, уверен, – ответил Данила, принимая бокал. – Изворотлива, стерва, но не врёт, я в женщинах притворство чую. А ещё попросил помочь и найти того, кто на меня нож точит. Может, и вправду найдёт. Эта Улада умна, зараза, настоящая гетера.
– А кто такая гетера?
– Да так в Древнем Риме называли продажных женщин, которых специально в стан врага засылали, и они там всякие козни устраивали: узнавали, куда войска направляются, как между собой воеводы ладят, а то и вовсе главного вождя убить могли. Одна такая тысячи копий стоила. Ещё они…
– А ты что ж, про гетер читал?
Данила замер на полуслове, запоздало понял, что не стоило ему так разглагольствовать, но теперь уже назад пути не было.
– Да нет, слышал истории про них.
Воислав отставил кубок, медленно наклонился, сверля взглядом голубых глаз:
– Ещё раз соврёшь – вышвырну из дружины. Сам с посадником будешь о суде договариваться и сам виру и головное платить.
– Я не хотел врать, – тихо ответил Данила.
Он вдруг осознал, насколько зависит от этого длинноусого варяга и его бойцов. Но испугался не поэтому – Воислав действительно внушал ему страх своим видом, пускай и не угрожал смертью.
– А что же ты тогда хотел сделать?
– Я не могу тебе рассказать всю правду, батька. Не могу – и всё, ты не поверишь, – стараясь быть искренним, ответил Данила. – Но поверь: вся моя прошлая жизнь не может иметь отношения к тому, что случилось. Клянусь! Я… я не знаю, как попал в ваши земли. Это чудо или демон какой решил надо мной покуражиться. Я просто отдыхал вместе со своим другом, а наутро проснулся в ваших землях. Было это полгода назад. Я тогда и не знал, что это ваши земли, просто очнулся посреди леса.
– И что же случилось потом?
– Потом в рабство меня взяли, продали купцу какому-то, тот ещё одному. Но сам понимаешь, к вашей жизни я не годен был, и тогда с другими негодными рабами продали варягам. Те повезли нас на остров – в жертву Перуну отдавать. Но я оттуда сбежал, уплыл. В реке чуть русалка не утопила, но бог помог. После я Житко встретил, родича Вакулы, подрядился с ними ехать в Бродов, а что дальше было – ты знаешь.
Данила смочил пересохшее горло вином.
– Так, значит, – Воислав потеребил синий ус, – непростой ты муж, Даниил, но выгонять тебе из дружины смысла я пока не вижу. Талант в тебе воинский есть, как и во мне, знатным гриднем можешь стать. Надо тебя продолжить на мечах учить биться, пока Шибриду для этого попрошу. Но это после. Врать больше не смей!
Молодцов кивнул.
– А откуда ты родом, значит, не можешь сказать?
Данила сокрушённо мотнул головой.
– Прости, батька, потом, может быть, слова подберу.
Воислав усмехнулся.
– Завтра ты идёшь на суд посадника.
– Опять вече?
– Суд посадника, тебе сказано. В княжий детинец зайдём со свидетелями. Запомни одно: тебя первыми оскорбили, назвали трусом, ты ответил, но кровь проливать не хотел, так что весь ущерб пускай спрашивают с твоих обидчиков. Понял?
– Ага.
– Всё, допивай вино и до утра свободен.
Данила с радостью выполнил приказ.
