Нулевое досье - Гибсон Уильям
– П-А-С, – произнес Милгрим по буквам.
– Пас?
– Постабстинентный синдром. – Он пожал плечами и снова двинулся к отелю. – Они насчет этого беспокоились.
– Кто они?
– Врачи. В клинике. В Базеле.
– А как насчет того человека? Который в штанах? Которого вы вроде бы видели в «Селфридже»? Он вас нашел?
– Да. Слейт ему сообщал, где я.
– И чем все кончилось?
– Не знаю.
– Как так?
– Я подбросил «нео» другим людям. Он пошел за ними.
Милгрим чувствовал, что надо почистить зубы. Между верхними задними коренными застрял кусочек грушевой тартинки. Все еще приятный на вкус.
– День был долгий, – сказала Холлис у входа в гостиницу. – Я говорила с Губертом. Он просил вас ему позвонить. Слейт думает, вы сбежали.
– У меня у самого такое чувство, будто сбежал, – ответил Милгрим, придерживая ей дверь.
– Спасибо, – сказала она.
– Мсье Милгрим? – Служащий за стойкой регистрации, немного похожей на кафедру в церкви.
– Номер мистера Милгрима оплачен с моей карточки, – сказала Холлис.
– Да, но ему все равно надо зарегистрироваться. – Служащий достал белый отпечатанный бланк и ручку. – Ваш паспорт, пожалуйста.
Милгрим вытащил из-под рубашки чехол Фарадея, достал паспорт.
– Я позвоню утром, перед завтраком, потом у нас сразу поезд, – сказала Холлис. И ушла, свернув за угол.
– Я сниму ксерокопию и верну паспорт, когда закончите разговор в вестибюле. – Он мотнул головой влево.
– В вестибюле?
– Вас там ждет мадмуазель.
– Какая мадмуазель?
Однако служащий уже скрылся в узком проеме за стойкой.
Маленькое фойе было не освещено. Раздвижные деревянные панели частично отделяли его от ресепшен. Отблески уличного фонаря на чайном сервизе. И на желтом изгибе мотоциклетного шлема, лежащего на стеклянном кофейном столике. Миниатюрная фигурка поднялась с дивана, хрустнув непромокаемой тканью и мотоциклетной броней. Мягкий овал лица над жестким, застегнутым на пряжку воротником.
– Меня зовут Фиона.
Милгрим машинально пожал протянутую руку. Она была маленькая, теплая, крепкая и мозолистая.
– Милгрим.
– Знаю.
Выговор у нее был не британский.
– Ты американка?
– По документам. Как и ты. И оба работаем на Бигенда.
– Он сказал Холлис, что не будет никого присылать.
– «Синий муравей» никого и не присылал. Я работаю на него лично. Как и ты.
– Откуда мне знать, что ты и впрямь работаешь на Бигенда?
Она ткнула пальцем в телефон, как у Холлис, послушала, протянула телефон Милгриму.
– Алло? – сказал Бигенд. – Милгрим?
– Да.
– Как вы?
Милгрим задумался.
– День был долгий, – ответил он наконец.
– Обсуди́те с Фионой, после того как поговорим. Она передаст мне.
– Вы поручили Слейту шпионить за мной с помощью «нео»?
– Это часть его работы. Он звонил из Торонто, сказал, вы покинули Париж.
– Я подбросил телефон другим людям.
– Слейт мутит, – сказал Бигенд.
– Насчет того, что телефон покинул Париж, – нет.
– Я не в этом смысле. Он мутный человек. Ненадежный.
– Ясно, – сказал Милгрим. – А кто надежный?
– Памела, – ответил Бигенд. – Фиона, с которой вы сейчас познакомились. Пока ситуация не прояснится, этим и ограничимся.
– Холлис?
– Холлис ни о чем таком не знает.
– А я?
Наступила тишина.
– Интересный вопрос, – ответил Бигенд, помолчав. – Что вы сами думаете?
– Мне не нравится Слейт. Не нравился человек, который за мной следил.
– Вы отлично справляетесь. Немного опережаете события, на мой вкус, но это занятно.
– Я видел пингвина. Нечто в форме пингвина. Возможно, мне надо вернуться в клинику.
– Это наш летающий пингвин Фесто, – ответил Бигенд после паузы. – Мы экспериментируем с платформами городского видеонаблюдения.
– Тесто?
– Фесто. Они немецкие.
– Что происходит? Объясните, ради бога.
– То, что случается периодически. Это связано с кадровыми требованиями «Синего муравья». Люди, хоть сколько-нибудь годные для моих целей, имеют тенденцию уходить в отрыв. Или продаваться тем, кто ушел в отрыв раньше. Я к такому готов. Иногда это бывает вполне продуктивно. Фиона была с вами утром в поезде. И завтра тоже поедет с вами. Отправьте Холлис на такси в «Кабинет».
– Куда?
– В клуб, где она сейчас живет. А сами ждите на стоянке такси. Фиона отвезет вас ко мне. А сейчас расскажите ей вкратце про сегодняшний день и ложитесь спать.
– Хорошо, – ответил Милгрим, затем понял, что Бигенд уже отключился.
Возвращая Фионе телефон, он приметил у нее на левом запястье что-то похожее на компьютерную клавиатуру для кукол, сантиметров десять длиной.
– Что это? – спросил.
– Пульт, чтобы пингвином управлять, – ответила она. – Но вообще-то, мы скоро будем делать это с айфона.
33
Бурдж
Холлис вытащила айфон из сумки еще в крошечном бронзовом лифте и нажала сотовый номер Хайди, как только кабина открылась. Пока она шла по коридору – двери справа, корявые средневековые балки слева, – из телефона раздавались гудки. Хайди взяла трубку, когда Холлис вставляла ключ в замок.
– Твою ж… – На фоне шума, который показался Холлис гомоном чисто мужского паба.
– Скажи мне, что с Гарретом. Сию секунду.
Она открыла дверь. Увидела белые полотенца на кровати, там, где их бросила, фигурку синего муравья на встроенном ночном столике, огромные закорючки китайского сусального золота на кроваво-красных стенах. Как будто входишь в увеличенный до человеческих размеров набор «Барби – шлюшка из шанхайского борделя».
– Погоди. Отвали! Не ты. Мне надо слезть с этой хреновины.
– Ты говорила, что не пьешь.
– «Ред булл». Разбавляю имбирной шипучкой.
– Говори. Быстро.
– Не смотри ютуб.
– Что там на ютубе?
– Чемпионат мира по бейсджампингу с «Бурдж-Халифа».
– Это отель? Похожий на яхту из «Тысячи и одной ночи»? Что случилось?
– Ты про «Бурдж-аль-Араб». «Бурдж-Халифа» – самое высокое здание в мире…
– Черт…
– Прыжок на ютубе – не он. Это было раньше. Здесь говорят, чувак открылся с большим запасом высоты. Твой хахаль придумал, как забраться еще выше. Верхние окна еще не застеклили. Там стоял кран…
– Господи…
– Ну и охрану усилили, разумеется, после чувака с ютуба, но твой хахаль, он же везде пролезет…
– Ну скажи же!
– Он пробирался наверх, уж не знаю, как ему это удалось, и тут его засекла охрана. Он был уже там, где окна не застеклили, и прыгнул оттуда. Вообще, это с меньшей высоты, чем ютубовский чувак…
– Хайди!
– В бэтменовском костюме. Тянул до минимальной высоты. Наверно, его выбесило, что прыгнул ниже рекордной точки. Хотел добрать очки за счет класса.
У Холлис текли слезы.
– Пришлось приземлиться на шоссе. Четыре утра, и тут дряхлый «лотус-элан»…
Холлис зарыдала. Она сидела на кровати, хотя не помнила, как это произошло.
– Он жив! Жив, слышишь? Ребята говорят, у него супер-пупер-связи, потому что его на «скорой» отвезли к медицинскому самолету и доставили в Сингапур, в какую-то невпупенную травматологическую клинику. Где лучшие в мире врачи и все такое.
– Он жив? Жив?
– Да, блин. Я же сказала уже. С ногой чего-то хреновое. Я знаю, что он был в Сингапуре, шесть недель, а дальше кто что говорит. Одни – что оттуда он полетел в Штаты, где делают какую-то херню, которую не делают в Сингапуре. Военные врачи. Ты говорила, он не военный.
– Связи. Старик…
– Суть в том, что самолет был с гербом ихнего шейха или кого там.
– Где он?
– Ребята в моем спортзале – бывшие военные. Может, бывшие. В общем, они темнят. Сколько бы они ни пили, на каком-то месте просто умолкают. Прикусывают язык. Они знают, кто он, но только по джампингу. Все по нему фанатеют. Еще потому, что он англичанин. Типа свой. Про тайную фигню, о которой ты говорила, они вроде не в курсе. Хотя фиг их знает. Они все на свой манер крезанутые.
