Мы – плотники незримого собора (сборник) - Брэдбери Рэй Дуглас
И вот она приобрела билет и полетела на Марс, где провела несколько приятных деньков в пансионате мистера Тиркеля, на котором красовалась вывеска:
НА КОСМИЧЕСКОМ КОРАБЛЕ ТИРКЕЛЯ В ЦАРСТВИЕ НЕБЕСНОЕ!
Она совершала омовения в прозрачных водах, избавляя свои хрупкие косточки от забот и треволнений, но вот у нее стали появляться признаки беспокойства. Она жаждала быть помещенной в частную ракету мистера Тиркеля, чтобы ею выстрелили, как пулей, в космос, за пределы Юпитера, Сатурна и Плутона. И тем самым – кто бы сомневался? – разве не становишься все ближе и ближе к Богу? Разве не начинаешь ощущать Его приближение? Не чувствуешь Его дыхание? Его пристальный взгляд? Его Присутствие?
– Посмотрите на меня, – сказала миссис Беллоуз, – я – древний, скрипучий, готовый к подъему лифт. Богу остается лишь нажать на кнопку.
На седьмой день осторожного хождения вверх-вниз по ступенькам пансионата в ее голову начали закрадываться сомнения.
– Начнем с того, – воскликнула она во всеуслышание, не обращаясь ни к кому конкретно, – что Марс вовсе не такая уж земля обетованная, как нас уверяли! Моя комната смахивает на тюремную камеру, а плавательный бассейн никуда не годится. К тому же, много ли найдется грибовидных и скелетообразных вдовушек, изъявляющих желание поплавать? И, наконец, весь этот пансионат насквозь пропах тушеной капустой и кедами!
Она отворила парадную дверь и хлопнула ею не без раздражения.
Ее изумляли старушки, собравшиеся в зале, который напоминал карнавальный зеркальный лабиринт, где непрерывно сталкиваешься с самим собой – то же мучнистое личико, цыплячьи ручонки и бренчащие браслеты. Перед ней проплывала вереница ее же собственных отражений. Она протянула руку, но оказалось, что это не зеркало, а дама с тряскими пальцами, которая промолвила:
– Мы ждем мистера Тиркеля. Ш-ш-ш!
– Ах! – прошелестели все собравшиеся.
Бархатный занавес раздвинулся.
Возник невообразимо безмятежный мистер Тиркель. Взглядом египетских глаз он охватил всех присутствующих. И все же его внешность позволяла заподозрить, что он сейчас воскликнет «Всем приветик!», и лохматые собачонки примутся перепрыгивать через его ноги, спину и сквозь сомкнутые обручем руки. После чего он спляшет в компании своей живности, улыбаясь ослепительным зубным рядом, наподобие фортепьянных клавиш, и упорхнет со сцены на невидимых крыльях.
Потаенные мысли миссис Беллоуз, ею всегда подавляемые, подсказывали ей, что сейчас дешевый китайский гонг возвестит о явлении мистера Тиркеля. Его большущие водянистые глаза были до того неестественны, что одна старушенция легкомысленно заявила, что видела перед ними завесу из мошкары, точь-в-точь как над бадьей с летней дождевой водой. А миссис Беллоуз уловила запашок театрального нафталина и пар из ярмарочного парового органа – каллиопы, источаемый его тщательно отутюженным костюмом.
Но с тем же неистовым рационализмом, с каким она встречала все прежние разочарования в своей неустроенной жизни, она, отринув все подозрения, прошептала:
– На этот раз все по-настоящему! На этот раз все получится. Разве у нас нет ракеты?
Мистер Тиркель отвесил поклон и внезапно расплылся в улыбке комедийной маски. Пожилые дамы присмотрелись к его кадыку и почуяли неладное.
Не успел он раскрыть рот, как миссис Беллоуз приметила, что он, взвешивая каждое слово, смазывает его маслом, обеспечивая ему плавное скольжение. Ее сердечко сжалось в кулачок, и она заскрежетала своими фарфоровыми зубками.
– Друзья, – молвил мистер Тиркель, и стало слышно, как сердца всего благородного собрания сковало холодом.
– Нет! – вскрикнула миссис Беллоуз раньше времени.
Она слышала, как на нее стремительно накатывают недобрые вести, как угрожают огромные черные колеса и истошно воет гудок, а она, беспомощная, привязана к рельсам.
– Ожидается небольшая задержка, – объявил мистер Тиркель.
В следующий миг мистер Тиркель мог бы воскликнуть, либо испытывал соблазн воскликнуть, в духе менестрелей:
– Дамы, оставайтесь на своих местах!
Ибо дамы повскакали с кресел и со всех сторон надвигались на него, сотрясаясь от негодования.
– Совсем крохотная задержка, – мистер Тиркель всплеснул руками, поглаживая воздух.
– На сколько?
– Всего на неделю.
– На неделю!
– Да. Вы ведь можете провести в пансионате еще семь дней? Что вам небольшая задержка, в конечном счете? Вы же ждали всю жизнь. Всего несколько дней.
«За двадцать долларов в сутки», – мрачно подумала миссис Беллоуз.
– В чем дело? – вопрошала одна из женщин.
– Юридическая заминка, – ответил мистер Тиркель.
– У нас есть ракета?
– М-м-да.
– Я тут торчу целый месяц – все ожидаю, – сказала одна пожилая дама. – Задержки, задержки!
– Да, именно, – подхватили все.
– Дамы, дамы, – бормотал мистер Тиркель, лучезарно улыбаясь.
– Предъявите ракету!
Это уже миссис Беллоуз пошла в наступление в одиночку, потрясая кулачком, словно игрушечным молоточком.
Мистер Тиркель посмотрел в глаза пожилой дамы, как миссионер в окружении людоедов-альбиносов.
– Знаете ли, сейчас… – промямлил он.
– Сейчас же! – вскричала миссис Беллоуз.
– Я опасаюсь… – начал было он.
– Это я опасаюсь! – отрезала она. – Поэтому мы хотим увидеть корабль!
– Нет, нет, миссис… – он щелкнул пальцами, чтобы вспомнить ее имя.
– Беллоуз! – рявкнула она.
Она являла собой небольшое вместилище, но теперь все, что накипело у нее на душе за долгие годы, вырывалось струями пара сквозь тончайшие поры. Ее щеки раскалились. С протяжным стоном заводского гудка миссис Беллоуз выбежала вперед и вцепилась в мистера Тиркеля чуть ли не зубами, как шпиц, сбрендивший от летней жары. Она ни за что бы не выпустила его, пока он живой. Ее примеру последовали остальные дамы. Они запрыгали и загалдели, словно обитатели собачьего приюта, напавшие на своего дрессировщика, того самого, кто их поглаживал, к кому они ластились, повизгивая от удовольствия еще час назад, а теперь окружили его, хватая за рукава, и от его египетской невозмутимости не осталось ни следа.
– Сюда! – вопила миссис Беллоуз, воображая, будто она мадам Лафарг. – За кулисы! Мы слишком долго ждали, чтобы увидеть наш корабль. Каждый день он откладывал, каждый день мы ждали. А теперь посмотрим!
Они хлынули за сцену и выбежали в дверь, увлекая за собой беднягу в подсобку, а потом, к своему удивлению, в заброшенный спортзал.
– Вот она! – сказал кто-то. – Ракета!
И тут воцарилась невыносимая тишина.
Ракета.
Миссис Беллоуз взглянула на нее, и у нее опустились руки, державшие мистера Тиркеля за воротник.
Ракета напоминала помятую медную кастрюлю. На ней тыщами зияли прорехи и вмятины, из нее торчали ржавые трубы и глаза мозолили замусоренные отдушины. Под слоем пыли иллюминаторы напоминали кабаньи бельма.
У всех единым духом вырвался стон.
– Это и есть корабль «Во Славу Божию»? – в ужасе закричала миссис Беллоуз.
Мистер Тиркель кивнул, потупив очи долу.
– Это за нее мы выложили по тысяче своих кровных долларов и притащились на Марс, чтобы взойти с вами на ее борт и лететь на поиски Бога? – вопрошала миссис Беллоуз.
– Да она же гроша ломаного не стоит, – заключила миссис Беллоуз.
– Хлам!
Хлам, прошептали все, впадая в истерику.
– Держи его!
Мистер Тиркель пытался вырваться и убежать, но был зацапан со всех сторон множеством капканов и поник головою.
Все ходили кругами, как ослепшие мыши. От хождения вокруг ракеты и прикосновения к ней минут на пять воцарилось смятение и полились слезы, пока они кружились и ощупывали Ракету, Дырявый Чайник, Ржавую Лоханку для Дщерей Божьих.
– Так-так, – сказала миссис Беллоуз.
Она поднялась к перекошенному люку ракеты и повернулась ко всем лицом.
– Похоже, с нами приключилось ужасное происшествие, – сказала она. – У меня нет денег на возвращение на Землю, но я слишком горда, чтобы обращаться к правительству и признаваться в том, что какой-то ничтожный человечишка обвел нас вокруг пальца и прикарманил все наши сбережения. Не знаю, что вы все думаете об этом, но мы все очутились тут, потому что мне – восемьдесят четыре, вам – восемьдесят девять, а вам – семьдесят восемь, и все мы, расталкивая друг друга локтями, стремимся к своему столетию. А на Земле нам ничего не светит, да и на Марсе, по всей видимости, тоже. Мы все надеялись, что не будем вдыхать слишком много воздуха или вышивать множество салфеточек, иначе мы бы никогда не добрались сюда. Так что я просто предлагаю – давайте рискнем!
