Благие намерения: Спавшая пелена - Александр Кронос
На последних словах он поднял руку, указывая на мужчину, сидящего на дальнем конце одной из трёх лавок. Затем заговорил снова:
— Он тут дольше всех. Три с половиной месяца. Двадцать шесть операций за пределами полиса. Живучий, зараза. Так что если отдаст команду, слушай его. Конечно, если она не противоречит моей. Хотя такого не случится — у «Старого» мозги мигом закипят.
Последние фразы младшего капрала сопровождались мерзким оскалом, который тот, видимо, считал улыбкой. У меня же невольно возникло горячее желание впечатать в его лицо приклад автомата. От спонтанно вспыхнувшей мысли слегка закружилась голова. Так что я молча отошёл к скамейке и сел на своё прежнее место, прислонив рядом автомат. Проводив уходящего военного взглядом, тяжело вздохнул.
Они все относились к нам, как к инструментам. Как к чему-то неразумному и предназначенному исключительно для службы. Буквально считали расходным материалом.
Стараясь вынырнуть из гнева, который заполнил разум, я попытался всерьёз рассмотреть слова садиста в белом халате по имени Патрик. Сложно было сказать, насколько он сам был уверен в своих словах. Но вот я в них сомневался.
Потому что я никогда в жизни даже не слышал о технологиях, способных создавать искусственных людей. Если «Гелиос» действительно такое может, значит, они могут работать с человеческими органами, заменяя их при необходимости. Плюс, должны уметь создавать человеческие мозги — живые, нейронные, биологические устройства. Конечно, теоретически это возможно. Но здесь речь шла о практике. О крайне сложном технологическом процессе. Применяемом массово.
Если подумать, он ни шёл ни в какое сравнение с теми технологиями, которые корпорация использовала в полисах. Раз они настолько продвинулись вперёд в науке, почему все прочие производства так примитивны? Или речь о масштабном прорыве в отдельно взятой сфере, где у них внезапно объявился гениальный учёный? Иной вариант — подобное направление и является основной специализацией корпорации. А всё остальное — лишь выстроенная вокруг стержня структура. Обе версии в теории могли быть возможны. Хотя, на мой взгляд, их вероятность была не слишком высока.
Долго раздумывать мне не дали. Через двадцать минут командир вернулся и приказал немедленно выходить на тренировку. Интересно, что отсутствие троих бойцов из его «подразделения» его совершенно не заинтересовало. Либо это было в порядке вещей, либо младшему капралу просто было плевать, кто и зачем их забрал.
А вот те, что были на месте, выдержали приличную нагрузку. Десять кругов вокруг внутренней стороны забора окружающего базу. Потом упражнения на турнике, отжимания, спарринги по рукопашному бою и другие «радости жизни». Постепенно я начал понимать, почему техники выглядели такими измождёнными. Особенно это стало очевидно, когда нас привели в столовую.
«Каша», которую подавали в департаменте информационных систем, казалась мне ужасной. Но даже она была съедобной по сравнению с местными пайками. По большому счёту, это вовсе было сложно назвать едой — просто брикет полупрозрачной тёмно-фиолетовой массы, который мне всучили в руки на одноразовой бумажной тарелке.
Естественно, я выбрал столик, за которым уже расположились мои бывшие коллеги-техники. Сев напротив, с сомнением посмотрел на брикет непонятной субстанции, а потом на Тома с Ником. Они же переглянулись и почти одновременно воткнули пластиковые ложки в «блюдо».
Чуть помедлив, я тоже взял столовый прибор и аккуратно отрезал кусок прямоугольного пакета, напоминавшего слизь. Надо сказать, на вкус он был приблизительно таким же — омерзительная дрянь. Но другой еды не предвиделось, а организм отчаянно требовал хотя бы каких-то калорий.
Помимо нас, в столовой находились и другие люди. Не меньше сотни военных, которых я бегло оглядывал, постепенно приходя к очевидному выводу — весь рядовой состав состоял из мужчин, внешне очень похожих друг на друга.
Одинаковые покатые лбы и те же надбровные дуги. Маленькие, близко посаженные и утопленные в черепе глаза. Выступающие челюсти. Уровень интеллекта, судя по обрывкам разговоров, тоже был одинаковым и не слишком высоким — обсуждали исключительно происшествия во время службы, женские формы и еду.
Что до последнего, кормили их заметно лучше, чем нас. Я увидел ту же «кашу», которую подавали в столовой департамента, какие-то непонятные десерты и даже нечто, напоминающее мясо. Как минимум, визуально. Плюс у них был кофе, аромат которого буквально сводил меня с ума. Уж не знаю, почему, но «Гелиос» подсовывал напиток практически везде. Кофе был в личных пайках, его подавали в каждом кафе, где он зачастую служил основой для меню, и даже на работе его позволяли бесплатно пить, пусть и в ограниченных объёмах. За прошедшие годы организм привык к ежедневным дозам кофеина и теперь отчаянно требовал хотя бы глоток.
Если не считать экономию ресурсов, которая здесь была буквально налицо, у нашего рациона была ещё одна, более чем очевидная, цель — наглядно подчеркнуть наше отличие от остальных. Кому-то, видимо, было мало того, что мы критически выделялись на общем фоне. Один наш внешний вид провоцировалу агрессию со стороны рядовых. К счастью, в действия она не переходила. Потому как защититься у нас всё равно бы не вышло.
Как я предполагал, у этих солдат были точно такие же ограничения, как у нас. Наверняка, несколько более мягкие, но запрет на потасовки с другими военными однозначно входил в их число. Я сам наблюдал несколько вспыхнувших конфликтов, во время которых стороны обменивались бранью, но не переходили к действиям.
Всё это навело меня на новую мысль — о природе этих самых ограничений. Почему сработала та мелодия? Из-за чего каждая фраза, звучавшая тогда, так крепко впечаталась в мозг? Как всё это функционирует? Что именно делает чип контроля? И каким образом эти сволочи изначально навязали мне свои установки, с рождения превратив в раба?
Пережёвывая куски фиолетового брикета, я пытался отвлечься, заодно формируя свои версии о том, как нас держат под контролем. Если я хочу разобраться во всём — понять это будет необходимо.
Мясник в белом халате упоминал какие-то базовые установки, которые, по его словам, у меня «слетели». Отсылка явно указывала на схожую процедуру, проведённую при моём «рождении». Хотя она, скорее всего, отличалась от той, что я пережил сейчас. Если задуматься, вовсе могла быть принципиально иной. Хотя бы из-за того, что теперь в моём позвоночнике установлен новый имплант, гарантирующий выполнение тех самых инструкций из мелодии. Раньше его не было, но, тем не менее, я следовал заложенным в меня алгоритмам, даже не подозревая об их существовании.
Изначально меня
