Камень-1. Часть 2. Колбаски, тайны и загадки в безмятежный период. - Александр Бельский
Басовитый пулемётчик сильно призадумался, и почти машинально убрал свой амулет. Камень успел-таки на него поглядеть. Но сложить то, что он видел, в новую руну ему не удалось, слишком быстро вещица исчезла в кармане ефрейтора, слишком мало было времени её порассматривать. Набравшись наглости, Камень, пока троица из пузатого отейлеро и жандармов готовилась честно отыграть финал своего этюда, обратился к чернявому:
— А это не нашей работы вещь? Ну, вот которая у вас в руках была? Позволите посмотреть?
Вопрос был не так чтобы очень странным или необычным. Гномы толстокожи и бесцеремонны, а ещё жадны до знаний и любознательны до чужого мастерства, и, безусловно, в первую очередь — их, гномьего, происхождения. Во вторую — до всяких механических придумок и новинок. Так что просьба гнома к незнакомцу (или малознакомцу) показать поближе ту или иную безделушку или машинерию вполне себе привычна. А то, что гном может бесплатно починить диковинный для него механизм, лишь бы только узнать, как он устроен, даже стало источником многих анекдотов и побасёнок. Но, тем не менее, ефрейтор какое-то время раздумывал, идти ли навстречу просьбе молодого гнома, прежде чем всё же достал назад на свет божий свой амулет. Протянув его Дарри, он не обратил особого внимания на алчно сверкнувшие глаза молодого гнома. Да и вовсе не жадный взгляд его беспокоил, а то, что амулет вообще заметили. Правда, Байтеряков быстро успокоился, поскольку, похоже, кроме Дарри никто не обратил внимания на занятную вещицу. Это было небольшое украшение, действительно гномьей работы. И, надо сказать, весьма тонкой работы. Цепочка, оставшаяся на запястье у ефрейтора, сама по себе могла восхитить изяществом. Три змейки из трёх разных металлов оплетали друг друга и небольшие золотые розетки с камеями. Они замыкались бляшкой-фермуаром, покрытой тонкой резьбой. Пластинка застёжки хитро оправляла и обрамляла несколько не менее искусно и тщательно обработанных поделочных камешков. Перевернув её, можно было увидеть надпись на двергском: «Сей жазеран сотворён мастером-ювелиром Олли из дома Серых гор». То есть, на первый взгляд, поскольку имя заказчика отсутствовало, делали не кому-то определённому, а просто на продажу. Но Дарри глядел не обычным, а магическим взглядом, и понимал, что это совсем не так, и заказ явно был. Камни в розетках работали накопителями, чары были наложены и на цепочки, и на фермуар. Насколько уже понял Камень, изучая амулеты в лавке у Вараззы, накопители, части амулетов, исполняющие заложенные в них чары и связывающие их детали должны филигранно подходить друг к другу. А волшебство, залитое в украшение, точно было человеческим, это как раз Дарри видел очень хорошо. Значит, кто-то рассчитал все составные части амулета и очень тщательно составил задание для мастера Олли — какие, и какого размера, камни должны быть в розетках и фермуаре, в каких местах и на каких расстояниях друг от друга они должны располагаться, из каких металлов делать цепочки-змейки и сам фермуар-застёжку. Самое обидное, что он не смог разложить в виде рун заклинание. Нет, руны он видел, и знакомые и неизвестные, и, возможно даже, среди неизвестных ему были и вовсе новые. Но вот прочитать их все вместе не мог. Дело в том, что они менялись местами, не все, но многие, связи между ними исчезали и появлялись, иногда складываясь в новые руны, а иногда — нет. Некоторые блоки были неизменны, например, он понял, что недлинная цепочка на застёжке привязывала весь амулет к одному хозяину, и никто, кроме него, не смог бы использовать волшебный предмет. Так выходило, что этим самым хозяином был ефрейтор, и артефакт делался именно под него. Потому что следов взлома или переделки заклятий не обнаруживалось. Возможно, эта привязка и не давала разгадать всё кружево чар, возможно, амулет был на несколько разных заклятий. Может быть, если бы поизучать его подольше, что-то и могло проясниться. Но пока, запомнив всё, что можно, следовало признать своё поражение и вернуть украшение хозяину, что Дарри и сделал со словами:
— Добрая вещь. Хорошая работа, мастер Олли знает свое дело!
Чернявый слегка улыбнулся и убрал волшебный предмет, а Камень продолжал крутить в голове всё, что увидел, надеясь всё же со временем разобраться в тайне. Проверить собеседника на правдивость никогда не будет лишним, даже торгуясь на рынке, не говоря о чём-то серьёзном. Правда, не стоит забывать и урок, преподнесённый Гимли. Обмануть можно и не сказав ни слова неправды.
Глава 11
Глава 11, опять длинная, в которой в споре, наконец, рождается истина, а герой узнает, что тщательная подготовка бывает не только у гномов, и ещё немного о семейной жизни.
Тем временем Фабий закончил свой променад вдоль полок и, очевидно, на что-то решившись, вернулся к Иванычу. Феликс что-то заподозрил и предостерегающим тоном повторил:
— Завязывай балаган!
На что Фабий, с легкомысленной отчаянностью отмахнулся и произнёс:
— Похер, пляшем! — и шагнул почти вплотную к Иванычу. Вернув ему бумагу, он провозгласил:
— ОПИСЬ ПОХИЩЕНОГО, — причём сказано было так торжественно и пафосно, что чувствовалось, что все буквы именно заглавные. И даже, возможно, подчёркнуты двумя жирными и одной волнистой линиями. Помолчав пару мгновений для солидности, блондин продолжил, — что и говорить, серьёзная бумага. Веская. Всё русским по белому изложено. Я бы даже сказал, скрупулёзно подмечено. Масштаб потерь вызывает слёзы сочувствия, а их список берёт за душу и внушает уважение к памяти писавшего и его вниманию к деталям. Только вы, дорогой товарищ из Парижа, плюньте на все это.
— Я не из «Парижа», а из «Улар-реки». «Париж» у ворот, и он тоже сгорел, — машинально ответил Иваныч, а потом взвыл, — Как это плюнуть?!
— М-да, цитата явно не оценена… Но всё же закончим её. Слюной, — ответил Фарберович, явно решивший поднять градус спора, — как плевали до эпохи
