Предпоследняя правда - Филип Киндред Дик
– Да, – согласился Рансибл. – Это, безусловно, что-то серьезное. – Он еще поразмыслил, а потом полувопросительно сказал: – Броуз, без сомнения, имеет своих людей в моей организации.
– Без сомнения.
– Но я не знаю, и вы не знаете…
– Нам по сей день не удалось вычислить агента или агентов Броуза в вашем окружении. Я приношу извинения. – Детектив выглядел искренне расстроенным; для «Уэбстер Фут, Лимитед» стало бы крупной победой выявление стукачей Броуза, состоящих в штате Рансибла.
– Я все думаю о Юте, – негромко сказал Рансибл.
– Простите?
– Я вот-вот отдам приказ начинать своим командам лиди и тяжелым автоматическим устройствам, близ бывшего Сент-Джорджа. – Эта информация была достаточно широко известна.
– Мистер Фут знает об этом, но рекомендаций по этому поводу не имеет; по крайней мере, мне он ничего на этот счет не передавал.
Луис Рансибл приподнялся, а затем и вовсе встал.
– Думаю, нет смысла ждать. Я свяжусь с ними по видеосвязи и прикажу начинать работы. И буду надеяться.
– Да, сэр, – кивнул детектив.
– Пятьдесят тысяч человек, – сказал Рансибл.
– Да, это будет крупный комплекс.
– Которые будут жить там, где должны, под лучами солнца. А не в поганой яме. Словно саламандра на дне пересохшего колодца.
Все еще копаясь в документах, безнадежно пытаясь отыскать хоть что-то полезное, курьер от Фута сказал:
– Желаю вам удачи. Может быть, в следующий раз…
И мимолетно задумался о том, будет ли вообще для Рансибла следующая сводка. Сегодняшняя, безусловно недостаточная, вполне могла оказаться последней, если экстрасенсорное предчувствие его нанимателя, Уэбстера Фута, не солгало.
А обычно такие предчувствия оправдывались.
15
Из исковерканных, неизящно разбросанных обломков, что когда-то были высокими зданиями и улицами, сложными и крепкими структурами крупного города, навстречу Николасу Сент-Джеймсу поднялись четверо мужчин.
– Как вышло, – спросил первый из них, а все были заросшими, оборванными, но явно здоровыми, – что лиди тебя не заметили?
Измотанный до предела, Николас чуть постоял, а потом сел на ближайший обломок камня, тщетно поискал в карманах сигарету – пачку вытащил лиди – и сказал:
– Двое заметили. Когда я вылез. Они, видимо, уловили вибрацию ковша.
– Да, они очень чувствительны к этому, – согласился лидер группы. – К любой механике. И к любым радиосигналам; если ты, например…
– Ага. Разговаривал по интеркому. Они записали весь разговор.
– Как они тебя отпустили?
– Их уничтожили, – сказал Николас.
– Твои друзья-танкеры отправились за тобой и грохнули их. Мы тоже так сделали: нас изначально было пятеро, и первого они схватили. Они его не собирались убивать; хотели утащить его в один из этих… а, ты же не знаешь. Конапты Рансибла. Как есть тюрьмы. – Он продолжал рассматривать Николаса. – Только мы их сзади накрыли. Но первого они убили, или, точней, он погиб, когда мы открыли огонь по лиди. Думаю, в этом есть наша вина. – Мужчина сделал паузу, затем представился: – Меня зовут Джек Блэр.
Один из его бородачей спросил:
– А ты из какого танка?
– «Том Микс», – ответил Николас.
– Далеко отсюда?
– Четыре часа пешком. – Он замолчал. Они, судя по всему, тоже не знали, что сказать; повисла неловкая тишина, никто не поднимал взгляд, и наконец Николас сказал: – Тех двух лиди, что схватили меня, уничтожил Тэлбот Янси.
Бородачи уставились на него, не отрывая взгляд. Не моргая.
– Господом богом клянусь, – сказал Николас. – Я знаю, что в это нелегко поверить, но я видел его. Он не собирался выходить; он не хотел, но я очень попросил. И я хорошо и близко его рассмотрел. Никаких сомнений. – Четверка бородачей продолжала таращиться на него. – Ну как я мог его не узнать? – сказал тогда Николас. – Я пятнадцать лет видел его по телевизору, три, четыре, а то и пять вечеров в неделю.
После длительной паузы Джек Блэр сказал:
– Но… дело все в том, что нет никакого Тэлбота Янси.
Один из остальных попытался пояснить:
– Понимаешь, тут вот оно как, это всё обман, фейк; такие дела.
– Что «всё»? – переспросил Николас, и все же он уже понял; перед ним мгновенной вспышкой открылось невероятное: ложь таких гигантских размеров, что и описать невозможно. Воистину, она превосходила всяческое воображение, и эти люди напрасно пытались объяснить, и ему придется увидеть, испытать все самому.
Джек Блэр сказал:
– То, на что вы смотрите каждый вечер на вашем телеэкране, там, внизу, в этом, как ты сказал? «Том Микс»? Ну, в общем, там, в вашем танке, то, что вы называете «Янси», Протектор, – это робот.
– Даже и не робот, – поправил еще один из бородачей. – Он даже не автономный, как они говорят, гомео; это просто манекен, кукла, что сидит там, за тем столом.
– Но этот манекен говорит, – задумчиво сказал Николас. – Говорит героические речи. В смысле, я с тобой не спорю. Я просто не понимаю.
– Он говорит, – объяснил Джек Блэр, – потому что большой компьютер под названием Мегавак 6-V, ну или что-то вроде, программирует его.
– А кто программирует компьютер? – помедлив, спросил Николас. Весь этот разговор был каким-то медленным, тяжелым, словно бы происходящим во сне, словно бы они пытались разговаривать под водой; как будто огромная тяжесть заполняла их всех. – Кто-то, – сказал он, – должен же эти речи вводить в компьютер; сам-то он не сможет…
– У них есть специально обученные люди, – сказал Джек Блэр. – Их зовут Янси-мэнами. Эти Янси-мэны все и придумывают, они пишут речи и вводят их в Мегавак 6-V, и тот обрабатывает еще их тексты, добавляет верные интонации и жесты для манекена. Так, чтобы выглядело достоверно. А потом они все это снимают на пленку, и в Женеве ее просматривает главный Янси-мэн, который всем и правит, чувак по фамилии Броуз. И когда он одобряет запись, ее ставят на коаксиальный кабель и отправляют во все танки ЗапДема.
Один из его людей добавил:
– В России есть такой же.
– Но как же война… – сказал Николас.
– Кончилась годы назад, – ответил Джек Блэр.
Николас кивнул.
– Вижу.
– Они совместно пользуются «Мосфильмом», – сказал Блэр. – И точно так же – нью-йоркским Агентством. У комми есть талантливый режиссер по имени Айзенбладт; он и ставит все военные сцены, что вы видите на вашем телеэкране. Обычно они снимают все это в миниатюре, но бывает и в натуральную величину. Например, когда показывают, как лиди дерутся друг с другом. Он здорово работает. В том смысле, что очень убедительно; я и сам помню, да вдобавок мы иногда ловим эти передачи на наш телевизор тут, когда он работает. Нас тоже дурачили, когда мы были внизу. Он, Айзенбладт этот,
