Огненный шторм - Янковский Дмитрий Валентинович
– И сколько было гэлерондов? Хоть приблизительно?
– Сами можете посчитать, – угрюмо буркнул Игрищев, – там, перед входом в пещеру, земли не видно, все завалено их трупами. А чуть дальше – и наши вперемешку с ними. У нас в дивизии двадцать тысяч человек. В бою принимало участие тысяч пятнадцать. Каждый подстрелил не менее двух десятков. То есть только убитых тысяч триста, а они все ползли и ползли.
– Недурно они подготовились, – протянул Кошкин.
– Это точно, – подтвердил Свердлов. – По нашим расчетам, триста тысяч – это около пятой части всех гэлерондов на этой планете. Кстати, а вы не знаете, как сложилась ситуация у остальных подразделений?
– Плохо. В основном наши перешли в глухую оборону. Кое-где, там, куда бьют уцелевшие корабли, действует авиация и есть танки, наши понемногу продвигаются. Но, в общем – полный провал. Ну, вот мы и пришли.
Прикрытый с одной стороны грудой камней, посреди нагромождения глыб стоял челнок. Он неудачно приземлился, и часть десантного отсека была просто снесена. Пандус был опушен.
– Пошли, – Игрищев повел нас к челноку.
– Но так же не может быть, – тяжело вздохнула Игнатьева. – Чтобы от целой дивизии осталось десять человек…
– Может, – ответил Свердлов.
Я кивнул. Бывали случаи, когда от целых армейских корпусов или даже армий оставались отделения.
– Здравия желаю! – сказал я, входя в челнок. Медик и пилоты хотели встать, но я жестом остановил их. – Как раненые?
– Уже никак, – грустно ответил медик, протянул мне два опознавательных жетона и кивнул в угол. Там лежали два тела, накрытые пледами из аварийного комплекта.
Все ясно. Родным напишут – «Умер от смертельной раны, полученной в бою». Я присел рядом с медиком и поднес к глазам один жетон. Там было написано: «Полное имя: Беляева Анастасия Георгиевна. Дата рождения: 15 июля 3264 года…». Дальше я читать не стал. Все и так понятно. Эта девушка погибла в свой день рождения, когда ей исполнилось восемнадцать лет. Ужасно.
Подошла Игнатьева и присела рядом со мной.
– Что там, командир?
– Почитай, – я протянул ей жетон.
Девушка быстро пробежала глазами по строчкам. Было заметно, как плотно сжались ее губы. Я знал такой тип людей. Теперь она, потеряв любимого человека, воочию увидев, ЧТО такое война, не сломается. И нервных срывов у нее не будет. Разум и воля девушки теперь закалены испытанием, выпавшим на ее долю. Познав весь ужас и жестокость войны, она станет такой же жестокой. Сжечь корабль противника лазером за сотни километров и вогнать штык в живот врага – для нее будет одинаково легко. И только ночью, оставшись наедине с собой, она станет тихо плакать о той, прошлой жизни, в которой не было каждодневного кровавого кошмара войны.
– Может, нам попытаться уничтожить королеву? – решительно, глядя мне в глаза, спросила Игнатьева.
– Да ты что, смеешься, девочка? – вмешался Игрищев. – Тебе же сказано, тут дивизия полегла.
– Нет, подождите, сержант, – сказал я. – Если подойти с умом, то, возможно, у нас и получится. Только с умом, а не штурмовать, как вы. Например, диверсионным способом.
– При всем уважении к вам, товарищ маршал, ничего не выйдет. Да, вы – «бессмертный» и ваши способности запредельны, но с несколькими тысячами гэлерондов вам в одиночку не справиться.
– Почему же в одиночку? – я уже принял решение и спорил только, чтобы убедить остальных. – Есть еще и вы.
– Но это же самоубийство!
– В общем, так, кто за то, чтобы идти и уничтожить королеву?
Руки подняли Свердлов, Кошкин, Игнатьева и пилоты. Десантники смотрели на своего командира.
– Значит так, да? Бросаете маршала… – сказал я, но Свердлов меня перебил:
– Игрищев, мать твою, да какой же ты десантник? Эта девчонка, – Свердлов ткнул пальцем в сторону Игнатьевой, – сутки назад пилотировала транспортный челнок и страшнее компьютерных противников ничего не видела. А теперь она готова идти в бой, а десантник, который имеет честь служить в ударном полку, сдрейфил!
Наступило молчание. Было слышно, как сглотнул Игрищев. Он присел на корточки и тихо сказал:
– Извините, – он устало потер глаза. – Просто, когда по колено стоишь в крови своих товарищей, это выбивает из равновесия. Конечно, я пойду. Извините меня.
– Ладно, сержант, проехали. Теперь давайте подумаем, как нам туда проникнуть.
Как я и предполагал, Игрищев не был трусом. Он просто оказался в ситуации, которая любого может заставить прогнуться. Хорошо еще, что не сорвался и не начал палить в собственную тень.
– Итак, пункт первый. Боевые ресурсы. Игрищев, сколько у нас оружия и сколько опытных бойцов?
– Оружия у нас достаточно. Перед входом в пещеру лежат наши погибшие. Можно взять оружие у них.
– Значит, будем считать, что боеприпасы не ограничены. А боевая группа?
– У меня в отделении все готовы драться. Вместе со мной это семь человек.
– Семь человек. И я восьмой. Этого бы вполне хватило. Кроме того, если мы все погибнем, то кто-то должен рассказать нашим о происходившем.
– Командир, – сказала Игнатьева, – я предлагаю, чтобы шли все. Сейчас введем в компьютер челнока доклад о ситуации и запрограммируем его так, чтобы он подавал сигналы бедствия. Энергии в батареях хватит часов на двести. Если мы все погибнем, то наши, когда приземлятся, обязательно проверят компьютер и узнают обо всем.
– Неплохая идея. Лично я – за. Как остальные?
– Товарищ маршал, – сказал Свердлов, – я же десантник. Как мне сидеть тут, пока где-то идет бой? Я согласен.
– А я за компанию! – Кошкин картинно передернул затвор автомата.
– Я тоже пойду, – Игнатьева мрачно усмехнулась. – Отомщу за Димку.
Пилоты только молча кивнули.
– Итак, единогласно. Теперь пусть кто-нибудь быстро введет данные, и будем выступать.
Игнатьева собрала у всех личные жетоны, в каждом из которых особым способом записывалось все происходящее с бойцом – перемещения, ранения, нахождение рядом других людей. Это позволяло реконструировать ход боев, даже если все их участники погибли. Девушка быстро переписала в компьютер челнока данные с каждого жетона, собрала их в один файл и добавила еще небольшую запись, которая выводилась на экран, когда компьютер переходил в активный режим. Текст записки гласил: «15 июля 3282 года группа бойцов в составе – дальше следовало тринадцать имен и званий – направилась в подземную пещеру – были указаны координаты – с целью уничтожения королевы гэлерондов. В случае нашей гибели просим сообщить в Генеральный штаб, что мы погибли, выполняя свой долг. В компьютере челнока данные с жетонов вышеназванных бойцов. В челноке находятся тела умерших от ран бойцов первого ударного полка сорок второй десантной дивизии – рядовой Беляевой Анастасии Георгиевны и рядового Беляева Виктора Георгиевича». Когда я увидел последнюю строчку, мне стало не по себе. Брат и сестра погибли вместе.
– Пункт второй. План, – сказал я, когда приготовления были закончены. – Предлагаю следующее. В челноке наверняка есть аварийный плазменный резак. С его помощью попробуем пробиться через верхний слой грунта в стороне от места, перекрытого взрывом. Затем станем продвигаться по пещере к цели. Гэлерондов буду уничтожать только я, используя оборудование «бессмертных». Если нас обнаружат, будем пробиваться с боем вперед. Назад идти бесполезно, так как вновь закрыть пещеру мы не сможем, и удержать несколько тысяч гэлерондов нам будет также не под силу. А если мы пробьемся к королеве, то появится хоть небольшой шанс.
22:19:21.
Плазменный сгусток уходил все дальше. За десять минут нам удалось пробить лаз глубиной пятнадцать метров и диаметром около одного. Грунт испарялся и тяжелыми облаками уходил в ночное небо. Игрищев выключил резак и с беспокойством посмотрел на индикатор заряда. Оставалось менее четверти.
– Командир, может и не хватить!
– Ничего, сходим к челноку, заправим. А пока – перестань резать. Пусть чуть остынет, я туда спущусь.
